Мне не довелось быть знакомым с Робертом Фёрчготтом, адъюнкт-профессором отделения фармакологии Университета Майами, изобретателем виагры. Зато лично знаю творцов закона «О зерне и рынке зерна в Украине», агрочиновников в большинстве своем мужского пола, которые фактор релаксации сосудов пытаются экстраполировать на зерновой организм. Но возбудится ли последний от заокеанской «штучки», если его так долго поднимали и поддерживали с помощью архаичного домкрата?! На словах мы снова взобрались на зерновую вершину, покоренную в 1990—1991 годах, — 50 млн. тонн зерна, половину которого будем экспортировать налево и направо. Такой вот вал, как у Айвазовского, только зерновой, накроет нас с головой через пару лет. А реально? Убаюкивающий штиль...
Для кого закон... писан?
Зерно — первый сыпучий агропродукт человека и земли, вроде бы комплексно и всесторонне ограненный в Украине рамками закона. Его ждали давно, на него молились, как на Бога зернопроизводства. Еще до принятия ему приписывали чудодейственную силу этакой зерновой виагры, а когда Верховная Рада 348 голосами проголосовала «за» и депутатское творение подписал Президент, то оказалось: не готовы мы его «употребить»!
Вообще-то закулисные перипетии прохождения «зерновой конституции» весьма любопытны. Поначалу проект документа разработали специалисты Института хлебопродуктов под конкретное руководящее лицо из государственной акционерной компании «Хлеб Украины». Правда, среди авторов институтские сотрудники «не светились», зато в когорте разработчиков значились люди авторитетные, как говорится, от плуга, но не депутаты. А поскольку между последними действует собственная соревновательная система «кто больше наплодит», то законопроект «чужаков» пролежал бы, пожалуй, до третьей или четвертой сессии шестого созыва. Поэтому, чтобы максимально быстро «расконсервировать» его, Министерство аграрной политики пошло на хитрость: отказалось от авторства, передав все права на отраслевой «роман» депутатам-аграриям.
Проект зачитывала до дыр не одна рабочая группа, кто-то бросал на половине, и к «мозговому штурму» подключались другие. Так, в «разработчики» вписали даже коллегу (очевидно, для кворума), который едва ли отличит пшеницу от ржи, горох от сои, фасоль от бобов, которые тоже являются зерном. Кем и чем только не пожертвуешь ради национального блага!
Зерновой кодекс — второй по счету (после Земельного), который штудировал с карандашом в руке. Сосредоточиться на содержании мешали языковые «перлы», о которые спотыкался на каждом шагу: «Зерно фуражне — зерно групи фуражних та інших зернових культур, призначене для годівлі худоби та птиці...» (а для рыбы — дудки?!), «зерно та продукти його переробки, непридатні для використання в їжу», «зерновий склад звільняється від відповідальності за втрату, нестачу і пошкодження зерна, викликаних непереборною силою», «якщо у розумний строк (сутки, неделя, месяц? — В.Ч.) не попередив зерновий склад про відмову від договору», «первісні документи», «володілець», «поклажодавець» и т.д. Но если эти огрехи еще можно разжевать, то законотворческие дефиниции — никак.
Слабосильная ГАК «Хлеб Украины» решила в законе застолбить за собою статус государственного агента по обеспечению залоговых закупок зерна, интервенционных операций, экспорта и импорта зерна и продуктов его переработки. Руководство государства почему-то желало видеть в компании мощного национального зернового оператора, трейдера, однако отягощенный долгами «Хлеб Украины» потихоньку испускал дух. В свое время Кабмин пытался реанимировать его довольно-таки необычным способом. Уже даже был готов проект постановления, согласно которому долги переходили к новообразованной коммерческой структуре, а ГАК начинала вторую жизнь с чистого листа. Но операция «не прошла».
В сущности, государство осталось без ГАКа. Последняя попытка удержать ее на плаву в зерновом море — «протянуть» через закон монопольное право корсарить в бурных (а потому и мутных) водах, оперируя при этом бюджетными средствами, предусмотренными для операций с зерном. Ради этого депутатов взяли на абордаж, провели соответствующую «разъяснительную» работу, и зерновой «маяк» не гас до второго чтения. И только на заседаниях аграрного комитета Верховной Рады под давлением весомых аргументов парламентарии были вынуждены признать нерыночный подход в делегировании полномочий.
Одним словом, вместо именной дарственной «ГАК «Хлеб Украины» в законопроекте появилось обезличенное «государственный агент». Заодно депутаты убрали из текста и субъектов контроля за качеством зерна: Главную государственную инспекцию качества и сертификации сельскохозяйственной продукции, Государственную семенную инспекцию, Государственный комитет стандартизации, метрологии и сертификации, Государственную комиссию по испытанию и охране сортов растений. Досадно, но еще до изъятия этих вовсе не лишних институтов «потерялась» Государственная хлебная инспекция. С одной стороны, ничего удивительного, поскольку ГХИ переживает не лучшие времена. Но с другой — не пристало депутатам-аграриям не знать, что именно это учреждение осуществляет первичный контроль зерна на токах, в зернохранилищах, в экспортных партиях.
Хлебная инспектура на местах, то есть в каждом районе, как нельзя лучше знает историю каждого поля, с погрешностью в полцентнера-центнер определит ожидаемую урожайность. И когда после принятия зернового закона возник вопрос о главном арбитре качества собранного зерна, претендентов, кроме ГХИ, не нашлось. Для убедительности проконсультировавшись в Минюсте, Государственная хлебная инспекция получила «добро» и готовит соответствующие документы, дабы узаконить свои полномочия. Однако официального разрешения придется ждать несколько месяцев...
А что же субъекты производства зерна — владельцы, арендаторы и пользователи земельных участков, именуемые в законе «сельскохозяйственными товаропроизводителями»? Защищает ли документ их интересы, о чем на всех углах кричат разноранговые «глашатаи»? Никаких ощутимых преференций, способных осчастливить земледельцев, не обнаружил. Зато от некоторых статей, в частности о декларировании зерна, одной лишь головной болью не отделаешься. Какие объемы подлежат обязательной фиксации: мешок зерна, тонна или сто? Именно последнее количество, в соответствии с прошлогодним приказом аграрного ведомства, следовало неукоснительно учитывать. По закону же о зерне, порядок декларирования будет определяться Кабинетом министров. Он установит и меру. Но, будьте спокойны, государство с искривленной статистикой и отчетностью в отрасли, от которой зависит национальная продовольственная безопасность, будет стремиться протоколировать не то что тонны — килограммы.
Возможно, кто-то и захочет добровольно сдать излишек зерна по залоговым ценам, механизм которых так нахваливают чиновники? Во-первых, за собственные деньги крестьянин должен доставить урожай на лицензированное зернохранилище, расположенное отнюдь не под боком. Во-вторых, кроме затрат на хранение, сушку придется потратиться и на страхование заложенного зерна в течение пяти дней с момента его принятия на хранение, чтобы его не присвоила «непреодолимая сила». В-третьих, если вы потребовали проверить собственное зерно на качество, за проведение анализа опять же следует выложить из кармана энную сумму. В течение трех банковских дней после заполнения обязательных реквизитов зерносклад должен перечислить владельцу зерна плату в полном объеме по залоговой цене. А если, как это часто случается, с выплатой не поторопятся? Понесут ли волокитчики наказание? Ни малейшего, хотя Украинская зерновая ассоциация, думая об интересах крестьян, предлагала: за превышение сроков расчетов «премировать» государственного агента или уполномоченного по обеспечению залоговых закупок пеней в размере 120% учетной ставки Нацбанка Украины. Однако депутаты финансовые шпицрутены отклонили.
Но самая большая путаница для крестьянина — новые документы на зерно: складская квитанция, простое и двойное складское свидетельство. Чем эта «святая троица» отличается между собою? Ну, сдал зерно на хранение, выписали тебе документ, зарегистрировали с соответствующим присвоением, как идентификационного кода, порядкового номера, «вершок» оторвали, а «корешок» — залоговую — ткнули в руки. «Ты — владелец зерна! Получай варант... Танцуй!» Кто растолковал земледельцу, что с этой бумажкой, название которой ассоциируется с ископаемой рептилией, делать?!
Варианты с варантами
Новые складские документы на зерно — не украинское ноу-хау, не взлет законотворческой мысли наших парламентеров. Еще в годы нэпа с подачи Совета народных комиссаров вышло специальное постановление «О документах, выдаваемых товарными складами о приеме товаров на хранение», обязывавшее использовать в хозяйственном обороте так называемые складские свидетельства (варанты) в качестве ценных бумаг и векселей. По окончании НЭПа на смену им пришла обычная для сегодняшних зерновиков приемная квитанция. Более чем 80-летний опыт работы с документами типа варанта есть у американцев. Заокеанский фермер может не только надежно хранить зерно на элеваторе, но и имеет право получить финансовый документ на стоимость сданного, цена которого определяется на биржевых торгах. Этот документ служит средством залога для получения кредита, а также может быть продан или подарен. Не грех обратить взор и к северному соседу.
— В России, в соответствии со ст. 912 действующего Гражданского кодекса, установлен порядок, по которому товарный склад выдает в подтверждение принятого товара один из следующих документов: складскую квитанцию, простое или двойное складское свидетельство, — анатомирует российское законодательство Олег Юхновский, секретарь комитета по вопросам аграрной политики и земельных отношений Верховной Рады. — Двойное складское свидетельство состоит из двух частей — собственно свидетельства (часть А) и залоговой (варант, часть Б), которые могут быть отделены друг от друга. Держатель части А может распоряжаться зерном, а вот взять его со склада — только после погашения кредита, выданного по залоговому свидетельству и обеспеченного залогом. Владелец варанта (части Б) имеет право залога на зерно в размере предоставленного ему по залоговому свидетельству кредита и процентов по нему.
Но для нормальных рыночных отношений использования двойных складских свидетельств лишь в качестве залога явно недостаточно. Они должны использоваться в качестве документа в банковском кредитовании, в качестве страховки при утере сданного на хранение зерна и в качестве инструмента погашения неплатежей. Особую привлекательность они приобретут и при фьючерсной торговле зерном. Все эти возможности складских свидетельств Гражданский кодекс не учитывает. Следовательно, нужен специальный закон. Первый проект федерального закона о складских свидетельствах Зерновой союз России предложил еще в 1996 году. Уже тогда поняли, что при дефиците средств эти документы можно использовать для финансовых расчетов. В декабре 1998 года Госдума приняла в первом чтении проект закона «О двойных и простых складских свидетельствах», но недоработки и недостатки затормозили его окончательное утверждение...
А что Украина? Если бы зерновой закон приняли вместе, пакетно с законом о складских свидетельствах, мы избежали бы правовых лемехов, которые начинают кромсать законодательно-зерновое поле.
На сегодняшний день в виде законопроектов существуют два варианта о варантах. Автор первого, Роман Шмидт, заместитель госсекретаря Министерства аграрной политики, еще в конце 1999 года, будучи народным депутатом, вынес его на рассмотрение коллег, но тогда, честно говоря, для документа еще не пришло время. Без обид, но Роман Михайлович старательно перевел российский вариант аналогичного законопроекта. Почти год спустя народные депутаты Василий Шепа, Алексей Марченко, Валерий Мартыновский и Александр Борзых предложили законопроект «О распорядительных ценных бумагах», который охватил не только простые и двойные складские свидетельства, но и грузовые, коносаменты. Но и ему не суждено было стать законом. Теперь жизнь подстегивает к тому, чтобы максимально быстро перемолоть их на депутатских жерновах. И вот по какой причине.
При законодательном урегулировании, в идеале, владелец варанта может забрать указанное количество зерна не только на том элеваторе, на который его сдал, но и на любом другом, или же получить за него деньги. В первом попавшемся отделении банка. Оказывается, не только я штудировал зерновой закон, но и бизнесмены-банкиры прежде всего вчитывались в статью 56 «Особенности хранения залогового зерна», где говорится: если средства, полученные сельскохозяйственным товаропроизводителем, и начисленные проценты не будут возвращены государственному агенту по обеспечению залоговых закупок или уполномоченному до окончания действия договора залоговых закупок, то залоговое зерно переходит в собственность государства, а выданные складские документы теряют силу. Но подобный итог оправдан при условии, если залоговые закупки проводятся исключительно за средства госбюджета. В связи с обмелением последнего зерновой залог этого года осуществляют коммерческие банки, и они добиваются прозрачной схемы возвращения кредитов. Гарантом в этой ситуации могут стать именно двойные складские свидетельства. То есть банки в случае правомерного отчуждения зерна становятся его владельцами и либо сами будут реализовывать его, либо потребуют сделать это элеваторы. Главное — иметь на руках ценный зерновой документ.
По крайней мере я не то что не щупал — в глаза не видел его: с многоступенчатым уровнем защиты, водяными знаками... Хотя именно правительство должно было заниматься выпуском, оборотом, погашением складских свидетельств на зерно. То есть вполне мотивированное требование банкиров запустить в оборот эти документы в качестве векселей застало высшую исполнительную ветвь власти врасплох.
Самое свежее воспоминание о создании в Украине системы складских свидетельств датировано 17 января 2002 года, когда вице-премьер Леонид Козаченко и глава департамента агробизнеса Европейского банка реконструкции и развития Ганс Кристиан Якобсен подписали соответствующий меморандум. ЕБРР согласился выделить грант, чтобы навести порядок на украинском рынке зерна, легализировать его. Как выразился уважаемый гость, «главным положением особого закона в Украине о складских расписках должно быть то, что претензии владельца зерна к хранителю будут решаться вне судов. Система складских свидетельств не является абсолютно застрахованной от рисков, но она намного безопаснее существующей сейчас в Украине».
Именно за замену устаревшей формы №13 — товарной накладной — новыми складскими документами и ратовали банкиры две недели назад на совещании у вице-премьера Леонида Козаченко. Как видим, варанты — это вовсе не ископаемые рептилии...
Зерновой вал и гривневый нал
Чем запомнился прошлый зерновой год? Почти 40-миллионным урожаем и стремлением агрочиновников любыми путями ограничить внебиржевое движение зерна. Аграрное ведомство, как бы заботясь о крестьянах, административно установило заоблачные цены, от которых сами же крестьяне и пострадали, потеряв почти 1,5 млрд. грн.
Чем войдет в историю нынешняя жатва? Почти плановым зерновым сбором и тем же неизменным чиновничьим противостоянием здравому смыслу. В этом году «изобретатели» решили... засекретить данные об урожае, его структуре. В министерских коридорах даже заговорили шифрограммами. «Сколько пшеницы соберем?» — «Очко!» — «А ячменя?» — «Десятка бубновая...» Страстные картежники должны знать: обиднее всего, когда к одиннадцати вдруг добавляется туз. Перебор!
Фигура умолчания никак не сказалась на зерновом рынке: как был разбалансированным, так и остался. Казалось бы, радоваться надо новому урожаю. Да разве до фанфар, если цены продолжают неуправляемое снижение?! В прошлом году тонна зерновых стоила 485—608 грн., сейчас — 348—398. Если мы переживали из-за того, что прошлогодняя цена пшеницы была крайне низкой — 525—607 грн./тонна, то какой ее назвать сейчас — 343—355? Тем более, что после уборочной объемы реализации зерна резко возрастают, так что до ценового дна мы еще не добрались.
Надежды на то, что цена взбодрится, были напрасными еще до манипуляций с прогнозами по поводу грядущего урожая. Дело в том, что на зерновой рынок давят переходящие прошлогодние запасы — 5,5 млн. т. Объемы не маленькие — почти две трети внутреннего потребления, и именно они дестабилизируют ценообразование. Люфт в прогнозах зернового вала текущего года — от 30 млн. тонн до 36,6 — свидетельствует не о сокрытии достоверных данных, а о невладении реальной ситуацией в зерновом хозяйстве Украины. Лишь одно радует: по словам министра аграрной политики Сергея Рыжука, более 60% собранного зерна — продовольственного класса. Этот год станет одним из немногих, когда в испеченном хлебе будет доминировать не мука из фуражного зерна с добавлением продовольственной, а наоборот, и, возможно даже, будем есть хлеб, испеченный без кормовой. Если же озаботиться проблемами не только едока, но и государственника, то здесь вопросов больше, чем ответов.
Правительство силится стабилизировать ситуацию залоговыми закупками зерна: 3 млн. тонн через систему Госкомрезерва, государственной акционерной компании «Хлеб Украины» и Укоопсоюза и почти 7 млн. тонн — через прозрачный биржевой рынок для формирования региональных продовольственных ресурсов. Прежние годы показали, как тяжело приживается у нас залоговая закупка. И не только за неимением бюджетных ассигнований. Залоговые цены не привлекают земледельцев, поскольку рассчитаны не на повышение доходов, а на гарантирование минимальной рентабельности производства. Конечно, 200 тыс. тонн залогового зерна текущего года, о которых отчитались государственные агенты, погоды не делают. Более масштабными планировались региональные закупки, но реально они будут намного меньше, поскольку во многих областях еще с прошлого года покоится полуторагодовой запас зерна.
Наиболее реальный и консолидированный потребитель зерна и комбикормов — животноводство. Чтобы сытно накормить украинскую скотину, а это 15 млн. голов, необходимо 12—15 млн. тонн комбикормов, производство которых поглотит 7—10 млн. тонн зерна. И если в 1990 году комбикормовая отрасль рапортовала о выпуске 16,4 млн. тонн «продовольствия» для животноводства, то в 2001-м, при достаточном количестве фуражного зерна, всего... 714 тыс. Сырьевые ресурсы нынешнего года никак не меньше, поэтому есть резон из одной гривни получить три, пропустив зерно через комбикорма и откорм животных.
Еще одна мера, которая облегчила бы дыхание зернового рынка, была озвучена в далеком уже 1999 году и успешно... заблокирована тогдашним правительством. Речь идет о погашении аграриями долга за пользование сельскохозяйственной техникой иностранного производства, купленной за кредиты, привлеченные государством или под государственные гарантии. Сумма солидная — 1,8 млрд. грн. То есть, без копейки бюджетных ассигнований сегодня можно изъять в интервенционные запасы 400—500 тыс. тонн зерна. Претензийно-исковую работу с должниками проводили бы компании, предоставлявшие технику, — «Украгропромбиржа», Украинская аграрная биржа и «Украгротехсервис», а Министерство аграрной политики лишь заявило бы: продовольственное зерно будем скупать по 100 долларов за тонну, фуражное — по 90. Путем взаимозачета, хотя он и запрещен в нынешнем бюджетном году, но фигурирует в договоре о пользовании зарубежной сельхозтехникой. И чисто психологический фактор: как будет чувствовать себя зернотрейдер при такой ценовой планке, почти мировой? Нужно и свою поднимать!
Единственный продуктивный канал оттока зерна — экспортный. В 2001 году Украина вошла в первую шестерку стран мира — экспортеров зерна. За январь-июнь текущего года его вывезли на 356 млн. долл., что в шесть раз больше, чем за соответствующий период 2001 года. Наиболее перспективными рынками сбыта оказались страны Азии и Северной Африки. В частности, Южная Корея — около 2 млн. тонн пшеницы, Иран, Египет — 5 млн. тонн зерна и продуктов его переработки. Потянет наше государство что-то подобное и в этом году или станет обыкновенной зерновой «шестеркой»?! Пока зерно-экспортную идиллию омрачает ожидаемое увеличение предложения зерна на мировом рынке плюс барьеры на пути украинского зерна в страны ЕС. Протолкаемся ли туда?
По прогнозу Международного совета по зерну (IGC), производство пшеницы в мире в 2002—2003 маркетинговом году возрастет почти на 3%. Валовой сбор ее можно ожидать в пределах 596 млн. тонн, что на 2,8% больше, чем в прошлом маркетинговом году. В то же время спрос на пшеницу в мире колеблется в пределах 600 млн. тонн, что на 4 млн. выше уровня производства. Это дает Украине некоторую надежду на повышение рыночных цен на зерновые культуры для экспортных операций, что повлияет на их уровень и на внутреннем рынке. Мировые запасы пшеницы под конец сезона достигнут 132 млн. тонн, что на 4 млн. ниже уровня 2001—2002 маркетингового года. Поэтому, судя по всему, основные экспортные маршруты украинских зерновых, муки и отрубей протянутся в страны Северной Африки, Ближнего Востока и к соседям — в Россию, Беларусь.
А что же матушка-Европа? Сельскохозяйственный комиссар ЕС Франц Фишлер считает неотложным реформирование импортной политики Союза, дабы защитить внутренний рынок от «наводнения» дешевым зерном из Украины. Эти слова — не просто предостережение. С 16 июля Еврокомиссия пересмотрела импортные таможенные пошлины на зерновые в сторону увеличения. В частности, ставки на пшеницу низкого качества повысились на 32,4% — до 16,1 евро за тонну, что, естественно делает трейдерный бизнес не таким «наваристым», как раньше. Тем более, с учетом высокоурожайного года во Франции и Великобритании, запасы пшеницы в ЕС увеличатся на 5 млн. тонн — до 19 млн. тонн: наивысшее достижение за последние десять лет.
Правда, на днях Европейская комиссия заверила, что не будет применять санкций против украинской продовольственной пшеницы. Но то, с каким боем мы отвоевываем 2 млн. тонн зерна чтобы шокировать Европу, свидетельствует, что нас там не ждут. Даже при условии вступления в ВТО. Очевидно, зернотрейдерам придется перегруппировываться, искать новых едоков в прериях и саваннах, прокладывать туда зерновую дорожку. Да им не привыкать! Они постоянно меж двух огней — чужаков и своих.
При отсутствии мощного национального зернового трейдера на коммерческие структуры можно навешать всех собак, котов, списать земные и небесные грехи, связанные с просчетами государственной политики в этой сфере. Наши президенты, правительства должны признать, что они тихо, по-английски, оставили экспортный зерновой рынок на откуп коммерческим компаниям. Сначала осторожно, а со временем все более агрессивно, те оккупировали регион за регионом, прибирая к рукам разбросанные по всей территории аккумулятивные элеваторы, а затем и порты. Экспортная инфраструктура замкнулась на десятке мощных компаний.
Трейдеры транспортировали зерно, зарабатывали свою маржу плюс 20% НДС и обрастали дочерними структурами, мукомольными комбинатами, которые работали на пекарни, размещенные в крупных городах. Я не помню года, когда представителей зернового бизнеса осенила гениальная идея: стоп! На зерне ведь можно заработать дважды! Оформленные надлежащим образом экспортные партии зерна, не пересекая украинскую границу, отправляются на переработку для внутреннего потребления по известной схеме: мельница—пекарня—магазин «Хлеб». Ну-ка, пусть фермер попытается продать напрямую пекарне сто тонн муки! Его место — в базарном ряду или на обочине шоссе, с мешком и меркой.
Кажется, Государственная налоговая администрация раскусила этот «эндээсный» орешек и затеяла тяжбу с возмещением более 400 млн. грн. налога экспортерам украинского зерна. Пока крупные компании отстаивают свои права на 400 млн. грн. в судах, в южных областях, поближе к портам, фирмы-однодневки полным ходом скупают за наличные зерно на экспорт. Им и без НДС неплохо... Кстати, сегмент теневого рынка не так уж и узок — почти 20%. Кому — зерновой вал, а кому — гривневый нал.
Сельские труженики далеки от идиллий. В нынешний урожай они вложили больше средств, чем год назад. Даже при прошлогодней 43,3-процентной рентабельности производства и реализации зерна в стане убыточных оказалось 16,4% агроформирований. Каким будет зерновое сальдо в этом году?