Украина стоит на пороге очередного критического момента своей истории - земельной реформы. Многие страны в разное время споткнулись об эту проблему, вплоть до революций и гражданских войн. Чего стоит только эсеровское "Земля - крестьянам!", без которого не видать бы большевикам власти…
Земельный вопрос традиционно фокусирует все конфликты и проблемы общественных отношений, в нем как в капле воды отражаются все противоречия. Поэтому он вполне может послужить как колыбелью положительных изменений, так и детонатором социального взрыва, особенно в той точке, где сейчас находится Украина, когда столько разных внешних и внутренних вызовов сошлись воедино.
Что же в этом ресурсе такого особенного? И как нашей стране все-таки пройти опасный рубеж?
Сельскохозяйственная земля всегда рассматривалась в экономике как специфический актив. С одной стороны, ее предложение ограничено: с периода Великих географических открытий новых земель почти не прибавилось. С другой - землю может убить нерадивое использование, зато она не устаревает и не амортизируется. Поэтому особенное значение приобретает эффективное распределение в пользу эффективных собственников и долговременный интерес: чтобы поддерживать плодородие, нужно все время инвестировать.
Кроме того, землю нельзя сконцентрировать в одном удобном месте, поэтому в полный рост работают законы экономической географии. А любой актив, как известно, приносит прибыль только в сочетании с трудом. Поэтому известное неприятное следствие протяженности земли - повышенные трудности управления внутри компании. Тут проблема даже не в количестве подчиненных, а в их удаленности. Если на конвейере (где контроль считается самым эффективным) бригадир легко может видеть всех своих подчиненных одновременно, а контроль качества незамедлительно выявит брак и халтуру, то в аграрном бизнесе все гораздо сложнее: тракторист пашет далекое поле один на один с землей, а результат его труда будет виден только через полгода. Да и зависит он от стольких факторов, что виновного не найти. Спасти может разве что веками отработанная культура делать все на совесть, чтобы не подвести коллектив, - но ее-то как раз колхозы усиленно уничтожали. Или же собственный интерес хозяина-фермера.
Это не единственная причина, по которой, в отличие от других видов основных средств, землю обрабатывать могут лучше всех те, кто на ней живет: остальным попросту слишком далеко ездить. Правда, в советское время и этот экономический закон пытались насиловать… Но даже тогда рабсилу обычно вывозили в колхоз надолго, просто на время превращая горожан в сельскохозяйственных рабочих. Впрочем, привезти со стороны рабочих можно хотя бы в принципе (хотя и дорого), а вот для жителей села владелец окрестной земли - обычно единственный работодатель, если, конечно, рядом нет города. Как всякий монополист, он может диктовать свои условия, хотя, как показывает опыт, в некоторых пределах. Поэтому, несмотря на то, что с крепостничеством давно покончено, проблему земли нельзя решать - и невозможно решить - в отрыве от проблемы людей, на ней живущих.
Главная проблема в том, что эти люди так же мало похожи на homo economicus, как земля, которую они пашут, - на Интернет. Лет десять назад на этом споткнулся продвинутый российский агрохолдинг, который вдруг обнаружил, что нормальные способы трудовой мотивации не работают для крестьян Белгородской области. Бизнесмены подошли к делу серьезно и наняли профессиональных социологов для решения проблемы. Оказалось, что, вопреки всем обычным представлениям, бедные крестьяне, которым, казалось бы, не хватает самого необходимого… не стремились заработать и осуждали тех, кто к этому стремиться! По-настоящему они ценили только отношения с односельчанами, но при этом считали абсолютно не зазорным воровать у всех остальных. Не вдаваясь в догадки о происхождении подобного мировоззрения, его приходится принимать как данность.
Хочется надеяться, что в Украине предприимчивых селян побольше. Но даже если так, то большая часть земли на сегодняшний день находится в руках, которые часто даже физически не способны ее обрабатывать просто из-за возраста. Ведь молодежь как более предприимчивая часть населения в основном покинула села. Да и Голодомор, увы, не прошел бесследно, и большая часть самых способных - уже горожане во втором поколении.
Поэтому рынок земли, вроде бы, необходим, чтобы земля попала в хорошие руки. И вот тут-то и происходит столкновение миров, чреватое катастрофой. Дело в том, что с экономической точки зрения "хорошие руки" значит не просто "добрые и заботливые", а, скорее, умелые, расчетливые и получившие землю надолго. Поэтому, если стремиться к максимальной продуктивности, то нужно разрешить свободную продажу кому угодно и на любых условиях, с минимальными ограничениями. Украина - одна из не столь многих стран мира, где сельское хозяйство может - и должно - быть прибыльным бизнесом. Грех не реализовать такой потенциал!
Но высокая продуктивность у нас традиционно ассоциируется с огромными агрохолдингами, которые их недоброжелатели сравнивают с латиноамериканскими латифундиями. В них не было бы ничего плохого, если бы не политико-экономический момент, на который обратили внимание Асемоглу и Робинсон: войны и революции, которые разрушают заводы и дома и сводят к нулю капитализацию, земле нипочем. Поэтому собственники земли боятся только самого передела и не так уж заинтересованы (в отличие от владельцев более уязвимых активов) в демократии как гарантии от массового насилия. А через политическую монополию они устанавливают и экономическую - как на рынке продукции, так и, что самое худшее, на рынке рабочей силы, пользуясь тем, что аграрное производство привязывает людей к земле. Земля, бывшая главным активом во времена феодализма, как-то сама собой тянет в те времена… И именно в избавлении от такого наследия крепостничества состояла задача аграрной реформы, например, в Аргентине.
Значит ли все это, что знаменитые украинские черноземы - это наша разновидность "ресурсного проклятия", обрекающая страну на неофеодализм? К счастью, нет.
Во-первых, корни нашего вида "ограниченного доступа" - вовсе не аграрные, да и среди основных его столпов-"олигархов" аграрии в лучшем случае на втором-третьем плане.
Во-вторых, как показывает более точный анализ, проведенный профессором Киевской школы экономики Денисом Низаловым, значение размера в данном случае сильно преувеличено. Агрохолдинги безусловно продуктивнее, чем традиционные хозяйства, но не благодаря своим масштабам, а, скорее, вопреки. Что действительно важно - это их успешная предпринимательская культура, капитал и новые технологии, которые они приносят. Крупные собственники или арендаторы не всегда успешнее средних, если аккуратно учитывать все факторы. А вот новые - практически всегда успешнее предшественников. Это, кстати, совсем не обязательно пришлые предприниматели, хотя, учитывая дефицит инициативных "местных", они больше чем необходимы. Но и фермеры, выдвинувшиеся из тех же селян, и даже порой иностранцы - все они дают нашей земле самое главное удобрение, по которому она истосковалась за сотню лет: предпринимательский талант.
Но простой расчет показывает, что даже если все предприниматели страны займутся исключительно сельским хозяйством, на каждого придется около 200 га - а ведь успешный фермер должен быть больше, чем просто предпринимателем. Поэтому ограничения на размеры участка, а тем более на местожительство покупателей пойдут в ущерб эффективности. Рынок однозначно нужен, тем более что его отсутствие не помешало сформироваться потенциальным "латифундиям" - то есть мораторий своей роли не выполнил. Наверное, к счастью, - аграрный сектор растет прекрасными темпами.
Итак, хорошая новость состоит в том, что для быстрого подъема аграрного производства достаточно, похоже, только дать рынку делать свою работу. При этом субсидии можно и нужно отменить, а налогом облагать проще и эффективнее всего - да и экономически правильнее - саму землю как редкий и при этом не амортизируемый ресурс.
Но, к сожалению экономистов, придется напомнить, что земля - не совсем обычный ресурс. Как быть с теми, кто относится к ней трепетно и сакрально, как к матери-кормилице? Как сохранить село - носитель национальных традиций и других неэкономических, но важных для общества аспектов его существования? Как решить проблему с миллионами людей, для которых эта земля - не столько актив, сколько место их традиционной жизни? Кое-кто из них даже понимает, что в современном агробизнесе не нужно столько рабочих рук, тем более испорченных колхозной моралью. Но это понимание не выражается в конструктивных действиях. "Не желаем жить по-другому!", как пели разбойники в "Бременских музыкантах", - и гори оно все огнем! А понимая в глубине души свою ненужность и, чего там греха таить, часто и никчемность, самые агрессивные придумывают теории про вселенские заговоры с целью, якобы, освободить украинские земли от людей. И главным доказательством своей правоты считают то, что "селу не дают денег". При этом люди-то часто хорошие… Так что успех Украины как "аграрного тигра" завязан на решение этой социальной проблемы.
Впрочем, проблема куда шире. Разве такие настроения популярны только на селе? Согласно данным социологии, не менее трети наших сограждан исповедуют подобные идеи и соответствующую мораль. Конечно, можно смотреть на них как на просто балласт, политэкономические кандалы для экономики страны. Но с моральной точки зрения, они такие же люди, имеющие право на жизнь и свое мнение. А с практической - резкие движения в сторону либерализации, которые, по идее, должны были бы создать стимулы работать и приспосабливаться, на таких людей действуют наоборот. Ведь они искренне считают, что их жизнь зависит от обстоятельств, а не от них самих. А обстоятельства, в свою очередь, намеренно создают некие злые силы - ну, примерно как Нептун в гневе вызывает шторм. Поэтому, не чувствуя в себе сил и не имея желания меняться самим, они обращают свой гнев на тех, кого объявят "злой силой": буржуев и кулаков, инородцев и иноверцев - кого только не делали козлами отпущения! В любом случае, эта гремучая смесь чревата бунтом.
Поэтому, если мы хотим двигаться вперед, с патерналистами придется как-то договариваться на условиях некого "откупа". Но сделать это будет непросто. С одной стороны, такой общественный договор должен быть убедителен для обеих сторон, чтобы каждая из них была уверена в том, что другой не выгодно его нарушить ни сегодня, ни завтра. А, как известно, в задаче перераспределения нет устойчивого равновесия: что ухватит один - не достанется другому, и наоборот. С другой стороны, некоторые европейские страны наглядно показывают, как "откуп" может превращаться в настоящие кандалы, к тому же способные разрастаться. Как удержать этот процесс, особенно если иждивенцы изначально в большинстве, - кошмар, которым сейчас пугают американцев?
Земельный вопрос - на самом острие этой глобальной проблемы. Именно там может сложиться зачаток такого нового общественного договора, но там же и может загореться фитиль к социальному фугасу невиданной силы в случае, если согласия достичь не удастся. Это тонкий и хрупкий процесс. Хорошо, хоть нынешняя власть вовремя осознала опасность игр с огнем на пороховом складе…