Торжественные и торжествующие газетные реляции сопровождали первые торги сельхозпродукцией. Присоединяюсь. Кролики - это не только ценный мех, а торги сельхозпродукцией - не только торги. Для кого-то это - долгожданный неотразимый аргумент в битве за госбюджет, для кого-то - необходимость менять привычные представления и привычные расценки, для кого-то - просто работа. Но, кроме всего прочего, торги - это инструмент, механизм, который предстоит отлаживать и приглядывать, чтоб не заржавел. «На следующих торгах, 3 февраля, - пообещал Виктор Ющенко, - будут учтены недостатки предыдущих. Никому уже не будет дозволено носиться по залу и шептать брокерам: «Снимай, снимай, снимай». В самом деле: снимать заявку или нет, должен шептать брокеру только внутренний голос - на основании условий клиента.
А брокер кто?
Торги проходили в операционном зале НБУ, УМВБ выступала как расчетный центр. А брокерами были представители региональных управлений Министерства сельского хозяйства и продовольствия. Что являлось одним из существенных недостатков - когда госструктура выполняет функции посредника, может заработать принцип «сам пью, сам гуляю». Впрочем, если сельхозбиржа заработает в полную силу, это скоро изменится, причем естественным путем.
В полном согласии с общим мнением отметим: торги, прошедшие на первый раз более чем скромно, тем не менее сделали одно грандиозное дело: они установили рыночную цену, существовавшую на тот момент в зале НБУ (не в Украине, конечно), и это была цена рыночная, состоявшаяся в результате сличения спроса и предложения. Что дало огромнейший козырь нормальным людям в деле утверждения бюджета и проведения жесткой кредитно-финансовой политики. Теперь, если снова появятся поползновения включить в бюджетные расходы средства на госзакупки по сельхозпродукции, всегда можно спросить: а зачем, ребята? Существует биржевой механизм: идите - покупайте, сколько надо, продавайте, сколько надо. Нужны вам деньги на финансирование межсезонного разрыва в сельскохозяйственном производстве - идите, продавайте по форварду свою продукцию. Нужны деньги немедленно - продайте свои запасы, которые в закромах лежат.
Ну, а на первых торгах стартовую цену установил Минсельхозпрод, причем, посчитал ее вместе с удивительным Министерством внешнеэкономических связей. Когда индикативные цены были высвечены на табло, покупатели встретили их приглушенным смехом. И не без причины. Пшеница стоила больше 120 долл. за тонну. На Роттердамской бирже - 156. Это с учетом стоимости транспортировки (от 45 до 60 долл.) У нас продавали продукцию, находящуюся на складе продавца. Естественно все рассмеялись, потому что даже при равном качестве у нас зерно получилось дороже, чем в Роттердаме, хотя понятно, что у нас жучков немножко больше, чем в роттердамском зерне. И у нас никто не гарантирует, что поставка будет произведена.
Естественно, заявок на покупку по предложенной цене не поступило. Тогда министр сельского хозяйства Юрий Карасик и его свита вслух пришли к выводу, что покупатели договорились и будут сбивать цену. На что биржевой комитет ответил: если вы не хотите продавать - снимайте все с торгов. А потом будете объяснять хозяйствам, которые выставили зерно на продажу, почему вы не продали и почему не дали им денег. Пока же на торгах выходило так, что брокеры, как бы независимые, но входящие в управление сельского хозяйства и подчиняющиеся министру сельского хозяйства, стояли вокруг министра, который говорил, можно снижать цену или нельзя. Было снято примерно две-трети лотов, но одна треть все-таки была продана (дабы не похоронить хорошую идею).
Интересно, что когда было куплено зерно, Юрий Карасик у покупателя спросил: зачем тебе это зерно? Тот откровенно сказал: «Да вот, на спирт». Тут министр не согласился: как? Если на спирт, то продажная цена должна быть другой, намного выше. Покупатель резонно заметил: «Товар продан». Винить тут можно только стандартный советский менталитет, который предписывает назначать цену Минсельхозпроду в зависимости от способа использования товара, цвета пиджака покупателя или еще каких-либо столь же веских соображений. Над этим смеяться можно, но очень осторожно: идет процесс, меняется психология продажи сельскохозяйственной продукции.
Министр сельского хозяйства выступил после тридцатиминутного перерыва в торгах, во время которого происходило интенсивное совещание биржевого комитета, и сказал, что по его мнению покупатели плохо подготовились к торгам - не хотят покупать по предложенной цене. На что часть зала многозначительно промолчала, а председатель правления НБУ Виктор Ющенко заметил: «По-моему, покупатели очень хорошо подготовились - они купят тогда, когда им будет выгодно». Старый принцип: я произвел, я и назначаю цену, уступает место биржевому: цену в конечном итоге определяет покупатель, а не продавец.
Хорошая идея осталась жива: цена зафиксирована, покупатель с продавцом договорились.
Спот, форвард, фьючерс
Еще раз: очень здорово, что был сделан фиксинг по споту (по продаже наличных ресурсов) и появился железный аргумент против очередной кредитной эмиссии для села.
Но понятно и другое: сделки с наличным товаром (спот) не решают в комплексе проблемы села. Для этого должна производиться продажа будущей продукции на условиях аванса. Назвали это форвардным контрактом. Смысл таков: сегодня покупатель оплачивает продукцию, которая будет через девять месяцев ему выдана. Но форвардных сделок сегодня будет ноль. Причины? Финансирование на много месяцев вперед предполагает очень точную оценку, прогнозирование таких параметров, как темпы инфляции, стоимость кредитов, изменения цен на рынке. Насколько такая долговременная оценка вообще возможна?.. Поэтому есть два выхода: понижать форвард - делать его трехмесячным, полугодовым (но для этого необходимы реальные запасы зерна с прошлого урожая, которых практически нет). Либо - самый нормальный ход - для того, чтобы форвардные сделки (сделки с будущим товаром) заработали, необходимо наладить биржевую торговлю форвардными контрактами.
Если банк (который, покупая за клиента, берет на себя риск) сегодня купил форвард, а завтра видит: «Боже мой, что-то не то происходит», - цены, кредитные ставки высоки, то есть банку выгоднее дать кредит, чем вложить те же деньги в товар и т.п., то на сегодня банк не может отказаться от форварда. Механизма компенсации потерь при вышеперечисленных обстоятельствах нету. Вместе с учреждением форвардных или фьючерсных (то же самое, но без фиксации цены) контрактов, необходимо сразу же учредить торги этими контрактами. Форвардный контракт фактически является ценной бумагой, котировка которой меняется в зависимости от обстоятельств. И владельцам контрактов нужно дать возможность продавать их - со скидкой, либо с прибылью, если, скажем, банку надо мобилизовать сегодня ресурсы. Пока этого нет, трудно будет решить главный вопрос для села: финансирование межсезонья вперед, когда колхозу деньги нужны сегодня, а продукции еще нет.
Еще одна проблема: инфраструктуры для биржевой торговли сельхозпродукцией практически не существует. Базис поставки на сегодня - это склад продавца. Десятки тысяч продавцов, десятки тысяч складов. В нормальных биржевых системах существует несколько складов. Цена продукции на бирже исчисляется с учетом того, что до склада издержки по транспортировке несет продавец, со склада - покупатель. И после наших первых торгов предстоит еще выяснить, кто будет везти купленную пшеницу, сахар, подсолнечное масло до места назначения.
Итак, было бы неплохо централизовать склады и децентрализовать брокеров, потому что управления сельского хозяйства будут формировать цены и для государственных закупок, для бюджетных нужд. Нужно принять решение, что и госрезерв будет формироваться за счет покупки сельхозпродукции исключительно на бирже, а не по установленным фиксированным ценам, как Минсельхозпрод планирует устроить и в 1995 году. Тогда государство будет заинтересовано в развитии биржевого механизма. Уже не говоря о том, что если наряду с функционированием зерновой, сельскохозяйственной биржи будут существовать некие фиксированные госцены, мы получим, на сей раз в товарно-ценовом виде, систему двух курсов, радовавшую тендерный комитет по валюте в течение 1994 года.