Оценки нынешней ситуации в сахарной отрасли сотканы сплошь из противоречий. Пока администраторы и теоретики пеняют на утрату отечественных традиций в деле выращивания сахарной свеклы и недозагрузку мощностей, некоторые владельцы заводов, инвестируя зоны свеклосеяния, полностью обеспечивают свои предприятия сырьем. Одним из элементов системного кризиса некоторые специалисты называют «высокую себестоимость украинского сахара (сегодня 400—500 долл. за тонну), делающую его неликвидным на внутреннем рынке и неконкурентоспособным на внешнем» («ЗН», № 43 за 2001 г.). Практики тут же подсказывают, что утверждения о невероятной дороговизне украинского сахара несколько преувеличены. К примеру, в Германии цена сахара составляет 1200 марок за тонну. При этом в нашей цене — 2370 грн. закладывается рентабельность 5%, тогда как у иностранных производителей сахара она превышает 30%. Да и зарплата у нас в структуре себестоимости сахара занимает мизерную часть — в среднем около 300 грн., как, впрочем, и в других отраслях. Наверное, поэтому и кусаются установленные в Украине цены.
С командных высот тех структур, которые опекают сахарную отрасль, всерьез звучат предупреждения об угрозе неполного обеспечения собственных потребностей в этом важном продукте. Но крупнейшие товаропроизводители больше всего опасаются перепроизводства. Они знают наверняка, что на мировом рынке для украинского сахара места нет, а наполнение внутреннего рынка действительно следует держать под более строгим контролем.
Из 192 украинских сахзаводов сейчас пытаются работать 150, а в будущем их количество будет сокращаться. Проблема остановленных производств заставляет задуматься об их перепрофилировании. Однако среди предлагаемых проектов дельных пока нет. Специалисты ассоциации «Черкассысахар» уже знают, что перестроить, к примеру, ТЭЦ сахзаводов на электростанции с целью производства тепловой энергии не удастся. Заводы, в отличие от крупных теплоцентралей, оснащены турбогенераторами других систем, предназначенных для обеспечения производства технологическим паром, и не годятся для снабжения теплом.
При всей видимой привлекательности неприемлем и кукурузный проект. Производство фруктозы основано на совершенно другой технологии, строительство же новых мощностей и перевооружение сотен миллионов гривен, которых, как известно, нет. Кроме того, если замахнуться на нечто похожее на нынешний Верхнеднепровский крахмало-паточный комбинат, где получают крахмал и крахмальную патоку для кондитерского производства, а методом гидролиза — медицинскую глюкозу и всевозможные глюкозно-фруктозные сиропы, то для еще одного такого предприятия в Украине попросту нет достаточного количества кукурузы.
Однако наряду с нерешенными проблемами в отрасли существуют и положительные примеры. Из их числа — успешная работа мощнейшего в Черкасской области и одного из крупнейших в Украине Пальмирского сахарного завода, владельцем которого является компания «Укррос». Хороший урожай нынешней осенью собран благодаря тому, что в зону свеклосеяния компания инвестировала 14,7 млн. грн. Здесь уже заготовили свыше 380 тыс. тонн сахарной свеклы. На заводах «Укрроса» — в Пальмире, Купянске и Черткове — теперь в сутки производят до 18 тыс. тонн сахара. Продукция соответствует высоким стандартам качества и поставляется фирмам, ориентированным на высокоточные пищевые технологии. Однако за рубежом на каждом из таких предприятий сейчас перерабатывают в сутки более 20 тыс. тонн свеклы, которую завозят с полей в радиусе 200 км. Поэтому наши достижения пока относительны.
Развитию Пальмирского завода во многом способствует его 30-летний возраст, тогда как многие другие предприятия отрасли уже перешагнули 100-летний рубеж. В основе технической политики здесь — внедрение энергосберегающих технологий. Заводчане сполна пожинают плоды технических решений тех лет, когда чрезмерное потребление энергоносителей никого особо не волновало. В 80-х завод был не до конца реконструирован из трехтысячника в шеститысячник и работает с выводом сиропа, который потом приходится повторно нагревать, выпаривать, чистить, то есть нести дополнительные затраты. Здесь уже два года вкладывают деньги в то, чтобы отказаться от устаревшей технологии и не расходовать лишний газ и электроэнергию. Причем речь идет о немалых суммах — только в нынешнем году в реконструкцию производства вложено без малого 20 млн. грн.
Однако модернизация и освоение новых технологий — это лишь часть того айсберга, который именуется перестройкой отрасли. Именно об этом мы беседовали с исполнительным директором группы компаний «Укррос» Алексеем КРУТЫБИЧЕМ.
— Специалисты предсказывают значительное укрупнение таких компаний, как «Укррос», стремящихся усилить свои позиции на рынке и приблизить производство к европейским требованиям. Ваша компания ведь не намерена ограничивать свой потенциал тремя заводами, не так ли?
— Наши предприятия в Пальмире, Купянске, Черткове входят в пятерку лучших в Украине, отличаются стабильно высокими показателями. То есть освоен опыт работы с крупными производствами, и его можно развивать. Сейчас ведутся переговоры в Харьковской области, Полтавской, с Тернопольским агропромышленным комплексом, где есть семь хороших заводов. Их нынешнее состояние вызывает сожаление — в производство не вкладываются деньги, оно рушится, но переговоры пока безрезультатны. В Черкасской области тоже отказались от наших предложений — открыть свеклопункт на базе Каменского завода и развивать зону свеклосеяния. Свободных заводов уже не осталось, а переговоры — дело тонкое. Однако мы продолжаем искать возможности для дальнейшего развития...
— Инвестирование производства сахарной свеклы и реконструкции заводов, которыми владеет компания, осуществляются по схеме, далекой от классических канонов. В один год списывается старое оборудование, вводится новое, которое к тому же осенью окупается. Это так просто?
— В понимании Запада инвестиции — это долгое отрабатывание денег. У нас же они не такие долгосрочные, как хотелось бы. Составляя в начале года бюджет предприятия, мы создаем такую экономическую модель, чтобы вложенные деньги возвращались в тот же год. Ничего простого в этом нет, но за счет прибыли поставленная цель, как правило, достигается.
В этом году мы вложили в сахарный бизнес 58 млн. грн., что дало возможность полноценно подготовить предприятия к сезону и качественно, с минимальными потерями переработать свеклу. За это заводы и получают деньги, а проблема компании «Укррос» — продать сахар. Схема не нова, она существовала и ранее, когда государство выкупало все, что производили сахзаводы, и на их счета потом поступали деньги. В то время хорошо работала кредитная система. В принципе, во всем мире берут кредиты весной, а осенью их возвращают. Не нами, как говорится, придумано.
— Постановлением Кабмина «О некоторых вопросах государственного регулирования производства и реализации сахара из свеклы урожая 2001 года» определены минимальные цены на сахарную свеклу и сахар для внутреннего потребления — соответственно 165 и 2370 грн. за тонну. Вместе с тем продажа продукции внутри страны по цене 1950 — 2200 грн. за тонну — уже свершившийся факт. В Государственном департаменте продовольствия полагают, что такие цены могут стать причиной срыва договорных обязательств между сахзаводами и товаропроизводителями и повлекут за собой возврат отрасли к бартерным отношениям и соответствующим убыткам. Каково ваше мнение?
— Мне ситуация понятна, как говорится, от самих корней, потому что дочерние предприятия «Пальмира» и «Агрополис» занимаются у нас непосредственно производством свеклы. Мы берем землю в аренду и частично обеспечиваем сырьем свои заводы. На пальмирском предприятии эта доля составляет 30%, отсюда — более дешевый сахар. Когда урожайность сахарной свеклы составляет 300 тонн с гектара, то ее себестоимость — 120 грн., и отпускная цена — 165 грн. за тонну должна бы всех устраивать. Но сахзаводы не могут отпускать сахар по 2370 грн., потому что на рынке он стоит реально 2000 грн. за тонну. И что делать, когда налоги начислены, а платить нечем? Тогда мы пишем письма на имя Рогового и Козаченко и предлагаем снизить минимальные цены.
— Чего-то добились?
— Ничего. В октябре на совещании в ассоциации «Укрсахар» я был единственным, кто ратовал за уменьшение цены на свеклу и сахар. При всем моем уважении к специалистам этой структуры я хочу заявить, что считать они не умеют. Все это лозунги с трибуны — что надо горой стоять за установленную цену и ни в коем случае ее не снижать. Если «Укррос» на своих заводах при цене на свеклу 165 грн. уже сегодня в состоянии произвести сахар по 1900—2000 грн., то почему бы другим этому не научиться? Ведь есть такая цена. Другое дело, что работа с этими ценами грозит штрафными санкциями, хоть и механизма применения их опять-таки нет.
Конечно, 2370 грн. за тонну — цена для сахара хорошая, и пока есть деньги, мы будем рассчитываться с сельхозпроизводителями, за энергоносители и т.д. и придержим сахар. Мы рушить рынок не хотим. Но рано или поздно обстоятельства заставят нас продавать сахар, и мы будем искать способы, как это сделать. Известно, что таких способов много.
— Видимо, этим воспользуетесь не только вы?
— Этим пользуются многие, пока отсутствует механизм, способный удержать установленные законом цены и регулировать их. Вряд ли стоит обвинять такие заводы, как наши, в том, что рынок заполнен двухрублевым сахаром. Рынок рухнул из-за того, что все еще существуют давальческие схемы переработки. На тех заводах, которые в течение года не имели денег, себестоимость сахара действительно составляет 2370 грн., в основном благодаря бартерным схемам. И газ они покупают не по 50—52 долл., а по 75 — опять-таки потому, что рассчитываются сахаром по 2370 грн. Но газовая компания не может продать его по этой цене, а раз так, то поднимает цену на газ...
Мы готовы продавать сахар и платить налоги — нам это выгодно. Но как быть, если нет цены? И потом — у несанкционированной цены есть железное «алиби»: если пересчитать всю ту свеклу, которую имеет товаропроизводитель, то цена сахара будет такой, как на рынке, — 2,00 грн. Возможно, что придется признать эту цену, поскольку ее формируют спрос и предложение. Тем более что имеем аналогичную ситуацию с зерном: оно лежит в закромах, и крестьяне удивляются, что на него нет цены.
— Летом заводы вашей компании перерабатывали сахар-сырец, себестоимость которого намного ниже, чем свеклы, но отпускная цена сахара в то время была 2350—2400 грн. за тонну. Как, по-вашему, влияет ввоз сырца на баланс цен?
— В Украине существует бездефицитный баланс сахара, но значительная его часть хранится в коморах: крестьянам выдают зарплату сахаром, налоги платят сахаром и т.д. Время от времени возникает дефицит товарных партий сахара, который необходим кондитерам и другим крупным переработчикам. Это в свою очередь вызывает рост цены. Поэтому и завозится сахар-сырец. В Украине не было дефицита сахара, когда в прошлом году его было произведено 1,5 млн. тонн. Но 150 тыс. тонн завезли из Белоруссии и Молдовы, чтобы летом закрыть дефицит именно для крупных переработчиков. Сахар-сырец к ним и пошел, а не на базары, хотя наши сельхозпроизводители все равно это не одобрили. Но если бы сахар-сырец вошел на наш рынок контрабандным путем, то цена обязательно подскочила бы до 3,00 грн. Нам же удалось летом удержать ситуацию под контролем. И ни для кого не секрет, что сахар-сырец будет ввозиться и в дальнейшем. Если это неизбежно, мы обязательно будем этим заниматься. На том простом основании, что это выгодно.
Сейчас же в сезон сахароварения работают 150 заводов, а значит, существуют 150 источников вывоза сахара. С каждого завода товар отпускается десяткам фирм, присутствующим на рынке, и после этого уже тысячи продавцов пытаются как можно скорее получить деньги за свой сахар. Учитывая все это, можно понять, что рынок сахара имеет все основания рухнуть до 2000 грн. за тонну, независимо от ввоза сахара-сырца.
В то же время у нас очень хромает статистика. До сих пор никто не может назвать точную цифру, — сколько потребляется в Украине сахара. Неизвестно, сколько его выдано в качестве зарплаты и ушло на обслуживание различных давальческих схем. Очень отличаются данные о поступлении сахарной свеклы, которые подают сахзаводы и районные сельхозуправления. На сегодняшний день разница между ними составляет 3 млн. тонн сахарной свеклы, или условно 300 тыс. тонн сахара. Возможно, 1 млн. тонн свеклы еще не вывезли с поля, но остальная где-то же должна быть? На ценообразовании все это в конце концов тоже сказывается, как бы кто ни лукавил.
— Ныне почти повсеместно пытаются поддерживать усилия, нацеленные на развитие производства сахарной свеклы и восстановление временно законсервированных заводов. Как вы это прокомментируете?
— Я глубоко убежден, что лишние как сахар, так и сахзаводы, Украине не нужны. Все ниши мирового рынка заполнены более дешевым тростниковым сахаром, и для украинского свекловичного там места нет. Нам предстоит строить свою политику в отрасли, исходя именно из этого. Конечно, сейчас уже не требуется, чтобы государство указывало, каким именно заводам можно работать, а каким — нет. Но так называемый естественный отбор в этой сфере мог бы идти быстрее, если бы государство не пускало все на самотек.
Рано или поздно в Украине будут работать 50 сахзаводов, которые нарастят мощность и обеспечат необходимые объемы производства. Почему бы уже сейчас, к примеру, не ввести платные квоты: хочешь заниматься производством сахара — заплати за это право. Тогда весной несостоятельные владельцы сахзаводов просто сходили бы с дистанции. А сегодня почему-то еще принято работать себе в убыток. Думаю, что это пройдет, как и мода запускать перед выборами не работающие уже по нескольку лет заводы по требованию госадминистраций. Столь бессмысленным образом социальные вопросы все равно не решить.
Я изучал, что происходит в Германии и Австрии, когда закрываются сахзаводы. Там, к примеру, уменьшают внутреннюю квоту на 10% и объявляют, что в связи с этим закрывается в следующем году одно предприятие. При этом государство, распоряжаясь налогами, выплачивает пособия по безработице. У нас же уровень этих пособий не позволяет человеку выжить…
— Пока немедленное введение платных квот, кажется, никому не грозит, поэтому естественный отбор по законам джунглей в сахарной отрасли еще продолжится. Для решения вопроса по существу, кроме закона о регулировании рынка, еще нужен, как минимум, закон об оптовой торговле сахаром. Какие события могут приблизить переломный момент?
— По всей вероятности, сезон-2001 будет переломным и совпадет со второй волной перераспределения собственности. Сегодня свободных сахзаводов нет, есть лишь эффективные и неэффективные собственники. Со временем эти заводы должны получить владельцев, которые вкладывают деньги в производство, а не просто держат контрольные пакеты акций.
Посмотрим, чем закончится этот сезон. Возможно, весной будущего года появится много предложений, и у крупных собственников на сахарном рынке тоже появится выбор. Тогда бессмысленных действий на рынке сахара станет меньше.
— А что бы вы могли пожелать ассоциации «Укрсахар», которая также в состоянии приблизить лучшие времена для отрасли?
— Пожелание одно: чтобы ассоциация представляла на рынке сахара интересы его производителей и реальных владельцев сахзаводов. Иначе нам придется объединяться и отстаивать свои интересы независимо от существования или исчезновения «Укрсахара».
— Что, так мешает?
— Скорее — не помогает. Нас ни о чем не спрашивают. Многие из моих коллег считают, что эта структура является не рыночно ориентированной, а совсем наоборот. Основная беда ассоциации в том, что она стоит на позициях защиты интересов всех заводов и пытается добиться, чтобы всем было хорошо. Но в настоящее время это не позиция, надо определяться. Как можно, например, распределять квоты между заводами, которые не работают? В частности, Ореховский сахзавод уже два года как продается на металлолом, но он тоже получил квоту на производство сахара. В данном случае нет необходимости комментировать целесообразность действий представителей уважаемой ассоциации, хорошо осведомленных о том, что этот завод работать не будет...
Мы все больше убеждаемся, что, наверное, вместе с другими крупными владельцами сахзаводов надо объединяться для решения своих насущных проблем — будь то введение платных квот или принятие новых законов. Бесконечные выяснения отношений с «Укрсахаром» ничего не дают.
— На этой оптимистической ноте уместен переход к политике, не так ли?
— Возможно. Я думаю, что «сахарное» лобби в парламенте могло бы существенно влиять на принятие соответствующих законов, а это, в свою очередь, стимулировало бы развитие производства. До сих пор решения через парламент удавалось проводить, откровенно говоря, за счет очень сложных переговоров с различными политическими силами. Было бы идеально, если бы в «Укрсахаре» работали над проектами соответствующих законов, добивались их принятия. Тогда цель, которая состоит прежде всего в стабильности развития бизнеса и экономики в целом, была бы достигнута. Но пока что наши неслабые позиции в отрасли удерживаются не благодаря существующим правилам и условиям, а, скорее, вопреки им.