С парадоксом, о котором пойдет речь ниже, я столкнулся в сентябре прошлого года, когда вдоволь поездил по селам родного Приднестровья. Но сначала необходимый экскурс в прошлое.
С кооперацией связаны ранние мои воспоминания. Конец 20-х - начало 30-х годов. Село-местечко Озаринцы на Винничине. Мои родители - учителя. По поручению мамы раз, а то и два на неделе отправляюсь в кооперативную лавку. То за пайком, то за солью, спичками, керосином.
Мне все здесь было интересно: могучие фигуры рабочего и крестьянина, крепкое пожатие их мускулистых рук - символ «смычки» - на красочном плакате, который встречает каждого у входа, таранка в больших рогожных мешках из далекого Каспия, селедка в бочках, на которых краской или мелом выведено: «Мурманск».
Сверкающие лаком калоши-скороходы, ситец, игриво стелящийся под аршин молодой продавщицы, керосиновые лампы, серпы, упряжь, приветливая улыбка завкооперации Ефима Энтина (для нас, ребятни, он всегда держал про запас леденцы), лица крестьян, местечкового люда - пайщиков.
Пайщик... Это слово мне тоже врезалось в память с тех далеких лет. Ведь и мои родители, и все те, кто приходил сюда что-то купить, были пайщиками. Без кооперации трудно, просто невозможно представить себе мои Озаринцы тех лет.
Уже не было нэпманов, частных магазинов. Единственным снабженцем, связующим звеном между селом и городом к концу 20-х становится кооперация. Как справлялась с этим? До насильственной коллективизации, голодомора - не так уж плохо.
Заготовка, обмен, снабжение села всеми необходимыми товарами - на этих трех китах держалась кооперация, осуществляемая не на словах, а на деле смычку между селом и городом. Дефицит (это слово, почти отсутствовавшее во времена нэпа, уже начало входить в сельскую жизнь) в первую очередь и по льготным ценам отпускался в обмен активным пайщикам, тем, кто сдавал в кооперацию сельхозпродукцию.
Ну, а какова кооперация сегодня? Какую роль играет в жизни украинского села, пайщиков?
...Могилев-Подольский райпотребсоюз. В 60 - 80-е годы да и по сей день - один из правофланговых украинской кооперации. Густая сеть сельских магазинов, целых торговых комплексов. Крепкая материальная, производственная база: швейный, колбасный, рыбокоптильный цеха...
Далеко ушла сегодняшняя кооперация от той давней, 20-х годов. И при всем при том - вот он, парадокс! - зияющая пропасть между кооперацией и пайщиком.
В этом не раз убеждался, беседуя с моими землячками. Встречал их преимущественно на городском рынке. В кооперативный магазин теперь заглядывают редко.
Текля Пантелеймоновна Зиняк, 1945 года рождения, работает на почте. Муж - строитель. Держит две коровы, телку, кур.
- Какая нам польза от кооперации? Мука своя, хлеб выпекаем сами. Домашний, что ни говори, вкуснее. Промтовары? Было после войны время, когда полки от них ломились. В 70 - 80-е к нам в Озаринцы из города приезжали за дефицитом. Теперь что ни спросишь - отказ. Помощь от кооперации? Мы ее не ощущаем. Возьмите молоко. Теперь у каждого одна, а то две, три коровы. У нас каждый день 14 литров остается на продажу. В месяц набегает по полтонны. Такая себе домашняя реченька, а по селу, считай - река. Куда течет? Хорошо, если на базар. А, случается, в корыто, свиньям. Куда нам с молоком деваться, когда маслозавод со своим приемным пунктом навязывает свою цену - 9,5 - 12 тыс. за литр? Цена стакана воды без сиропа...
Вот и везешь в город. Дорога туда и обратно - 200 тысяч. Считай, 7 литров молока. А стояние на холоде, в летний зной? Потерянное время? Нам бы свой кооперативный приемный пункт, свой молочный цех или сепаратор на 8 - 10 соседей.
...В Озаринецком продпроммаге меня, как столичного гостя, да еще своего, - прямо атаковали пайщики-землячки:
- Ви скажіть там, у Києві, щоб прислали резинки, а то, вибачайте, труси спадають.
На одном полюсе - молоко, на другом - резинка и... свечи.
- С электричеством у нас перебои. Село то и дело отключают - утопаем во тьме. А в кооперации ни керосиновых ламп, ни керосина. Уже забыли, как он пахнет. От лампочки Ильича - к свече. После похорон, поверьте, поминальные свечи забирают домой: ведь надо же хоть чем-то светить живым.
***
С такими наблюдениями возвратился я из поездки по родному Приднестровью. С ними в последние дни уходящего года пришел к бессменному вот уже в течение 25 лет председателю правления Винницкого облпотребсоюза И.Ладаняку, одному из опытнейших кооператоров страны.
- Кооперация и пайщик. «Два берега у одной реки»... Но каждый сам по себе. Встречного движения, мостов между ними не видно. Что вы, Иван Каленикович, можете сказать по этому поводу?
- В основном, как ни горько признаться в этом мне, посвятившему более полувека кооперации, ваши наблюдения, выводы верны. В области 424 тыс. пайщиков, по стране - 7 млн. Огромная армия, могущая, будь она действенной, активной, заинтересованной, живой, перевернуть горы, а главное - вытащить из трясины, сдвинуть с мертвой точки разваливающуюся экономику. Увы, пока об этом мы можем только мечтать. Активных пайщиков среди рядовых - раз, два и обчелся. Преобладает пассив, мертвые души. Иногда заглянет в магазин, откуда в последние годы уходит, увы, далеко не всегда удовлетворенный. И это при том, что в невероятно трудных условиях мы - кто это сделает, кроме нас? - все еще обеспечиваем наших пайщиков, порой самых отдаленных населенных пунктов, нередко себе в убыток, товарами первой необходимости. На Винничине 1 498 населенных пунктов - и в каждом из них, даже в самых «неперспективных», даже на хуторах - магазин.
Кооперация - по-прежнему единственный спасательный круг для малообеспеченных стариков, инвалидов войны и труда, многодетных семей. Хлеб, крупы, макаронные изделия, сахар, подсолнечное масло, соль, спички, мыло... Наш пайщик эти и другие товары первой необходимости получает со скидкой на 10%. Для особенно незащищенных слоев населения держим цены на 20% ниже от среднего уровня. Кооперация не стремится к наживе.
А наши кооператоры - особенно сельские! Это же настоящие подвижники. Мороз, холод, ноги, руки обмораживают, а едут на базар, в самые отдаленные села везут хлеб, соль, мыло. И все это за нищенскую зарплату, в среднем по 3,5 млн. крб. в месяц. А за этим «средним» заработком - по 2, а то и 1,5 млн. для тех, кто не по своей воле на «полставки». Сельский продавец - он и за прилавком, и грузчик, инкассатор, товаровед, уборщик - все в одном лице. Неудивительно, что многие от нас уходят. Часто - в коммерческие структуры. Из 45 тыс. кооператоров области осталось 18 тысяч. Уходят к тем, кто больше платит. Остаются те, для кого кооперация больше, чем работа, сама жизнь, смысл существования. Остаются, несмотря на то, что кооперация вот уже сколько лет продолжает существовать в экстремальных условиях.
Судите сами: кооперация из 30 - 31 дня в месяц работает на государство 27 дней и только 3 - 4 дня на себя, на пайщика. С каждого заработанного рубля кооперации, а значит, и пайщику остается 10 копеек. А ведь есть еще негласные, никем не учтенные поборы, когда государство за счет кооперации пытается решить социальные проблемы. Местные власти, к примеру, требуют от нас взять на обслуживание больницы, дома престарелых, школьные столовые, буфеты, специнтернаты и т.д. Причем «спускают», навязывают нам торговую надбавку не выше 20%. Мы же еле сводим концы с концами на 38%.
И, вопреки всему этому, мы живем. Сохранили, хотя не обошлось без потерь, торговую сеть. Увеличиваем продажу не только продовольственных (свой хлеб, своя «кооперативная» колбаса, свои макароны), но и - при почти полном развале легкой промышленности - заметно увеличили в последние годы продажу ряда промышленных товаров, от чего выиграл, несомненно, и пайщик.
И при всем при том - пропасть.
- Когда, как, по каким причинам она образовалась?
- Это началось не сегодня и не вчера. Пропасть наметилась, больше того, стала неизбежной давно.
Мировой кооперации более ста тридцати лет (тогда же, к слову, появились первые потребительские общества в Харькове). Во многих странах она развивалась и развивается успешно. Основная идея (в сфере торговли, сбыта сырья - кооперирование с целью взаимовыручки, объединения капиталов, усилий пайщиков; в сфере сельского хозяйства - кооперирование крестьянских, фермерских хозяйств) нашла понимание и широкую поддержку украинского крестьянина задолго до революции.
Знаете, сколько лет первым потребительским обществам нашего родного Подолья? Более ста. В селе Ярошинка Могилев-Подольского уезда жил в начале века выдающийся кооператор Иван Волошанивский. В 1906 г. он начал издавать газету «Світова зірниця», которая знакомила читателей с теорией, практикой, мировым опытом молодой кооперации. Талантливые теоретики и практики кооперативного движения жили, трудились и в других регионах Украины. А вот большевикам - до появления известной статьи Ленина - сама идея кооперирования крестьян-собственников была ненавистна.
После революции кооператоров Украины преследовали, расстреливали. Структуру разрушили. В.И.Ленин - надо отдать ему должное - первый из большевистских вождей понял и оценил огромные возможности кооперации. При нем многое изменилось к лучшему. Очень короткое время советская, в том числе и украинская кооперация была настоящей - действительно служила интересам пайщика, «смычке». Но уже в годы «великого перелома» начинаются ее умирание, убийственные метаморфозы.
Кооперация, изначально задуманная как независимое от властей объединение потребителей на, подчеркиваю, чисто добровольных началах, к тому времени по воле Сталина окончательно превратилась в придаток к государству. Она, как и колхоз, становится еще одним инструментом выкачивания продуктов из села и диктата монополизированных государством цен, а в результате - обесценивания крестьянского труда. Однако и это не все. Взаимопомощь, взаимовыручка заложены в самой идее кооперации. Только зарождающиеся потребительские общества в Украине, России всегда в неурожайные, голодные годы первыми протягивали руку помощи нуждающимся. «Карманная» же, послушная воле центра кооперация 1932 - 33 годов изменила себе, ничем не помогала умирающему селу.
Голодомор, таково мое глубокое убеждение, нанес один из самых ощутимых ударов по доверию пайщика. В 30-е годы, даже в период наивысшего своего расцвета, кооперация становится крепостной по сути, и пайщик, понятно, все больше теряет к ней интерес («моя» кооперация стала «чужой»), несмотря на то, что крестьянин - без паспорта, без свободы передвижения - мог приобрести все необходимое для жизни только через потребительскую лавку. Возникла весьма своеобразная ситуация. «Независимой» кооперации навязывались государственные планы по всем видам сельскохозяйственной продукции, кроме хлеба.
И все-таки даже тогда активность сельских жителей-пайщиков была несравнимо выше, чем теперь. Уже не было доверия, но сохранилась заинтересованность. Пайщик уже не был хозяином кооперации, но еще оставался крепко привязанным к ней, увы, узами крепостными. Потребительская кооперация исправно платила оброк своему суверену. Но и государство, надо признать, курицу, приносящую золотые яйца, тогда до конца не резало. Наоборот, когда складывалась тяжелая экономическая ситуация, государство - так было и с колхозами - помогало ей то ссудами, то безвозмездной финансовой поддержкой. Сделав кооперацию ручной, послушной, государство, как мы видим, время от времени подкармливало ее.
После смерти Сталина повсеместно начинается строительство новых сельских магазинов. Оно несколько приостановилось при Хрущеве. Пошла мода на животноводческие комплексы-гиганты, агросела. При Брежневе кооперация снова идет вверх. Бурное строительство, густая сеть новых сельских магазинов, торговых комплексов. Мы в эти годы построили мощные оптовые базы, они были битком набиты тогда товарами как отечественными, так и импортными. Но и при этом пропасть сохранялась.
- Чем это объяснить?
- Изменилось отношение к кооперации, но не изменился ее статус придатка к государству. Не изменился строй. Во-первых, он оставался антирыночным, во-вторых, так и не сделал пайщика хозяином кооперации. А тут еще кризис производства, полупустые полки...
Итоги плачевные. Как и колхоз, кооперация 90-х, несмотря на мощную базу, густую сеть магазинов - не прогресс, не шаг вперед, а откат назад, даже по сравнению с дореволюционным селом, тем более с нэпом, кооперацией 20-х.
Колхоз создал огромные по площади поля, дал простор технике, но не человеку. Нечто подобное произошло с кооперацией. Она открыла дорогу кооперативной промышленности, раздалась вширь, укрепилась, но не только не приблизилась, а еще больше отдалилась от пайщика. Подлинный кооператив по идее, по замыслу его основателей подчинен своим членам (пайщикам, членам артели, колхозникам) и их обслуживает. В той же государственной кооперации, которая сложилась, пайщик (колхозник) оказался в полном подчинении. Даже тогда, когда кооперация обслуживает своих пайщиков (доставка хлеба, круп, других товаров первой необходимости), она делает это по велению сверху, в лучшем случае, по своему хотению, а не по потребностям, прямым заказам пайщика.
- Где же выход? Как преодолеть пропасть, сблизить два берега?
- Кто кому служит? В этом, по моему глубокому убеждению, вся суть вопроса.
А начинать нужно вот с чего. Постоянно изучать, знать, удовлетворять потребности пайщика. Для него в кооперативном магазине не должно существовать слова «нет». Пайщик должен знать: сегодня резинка отсутствует, но через день (неделю, месяц) - в точно назначенный срок - будет.
Воля покупателя - закон для продавца. Тут есть чему научиться у частника-лавочника времен нэпа. Только так и мог он выжить при жесткой конкуренции.
- Кстати, о частниках. Недавно я вновь побывал в Озаринцах и увидел - после 65-летнего перерыва - три частных киоска. Хозяева их - не пришлые со стороны, а свои же, озаринчане - дети, внуки местных колхозников. Пока торгуют и довольно бойко - жвачками, колготками, другим традиционным импортом. Завтра - рынок быстро учит - из-под земли достанут резинку. У сельской кооперации наконец-то появляется конкурент...
- Что ж, конкуренция - двигатель торговли. Появление сельского частника-киоскера кое-кого из наших только подстегнет. Да мы уже и сегодня работаем в этом направлении. Устанавливаем прямые контакты с государственными предприятиями. Тут впору отметить то, что никак не хочет заметить государство: в отличие от частника, отдающего предпочтение импортным товарам, кооперация всегда поддерживала - готова делать это и впредь - отечественную промышленность. Где это только возможно, переходим на самоснабжение, расширяем, реконструируем старые, открываем новые цеха. Если взять продовольственную группу, то в 80-е годы мы своими силами производили четвертую часть той продукции, что шла в наш товарооборот, теперь добрую половину. Планируем уже в ближайшие годы поднять планку до 70 - 80%. Таков наш ответ на повсеместную экономическую разруху.
- Программа отличная, но возвратит ли ее осуществление давно потерянное доверие пайщика?
- Снова-таки, доверие к кому? Я бы сказал: не столько к кооперации, сколько к государству. Разве не по его вине обесценены паи - труд, собственность, надежды миллионов тружеников? И разве не справедливо требование рядового пайщика полностью возместить понесенные в связи с этим убытки?
Вот Казахстан принял недавно закон о развитии и финансовой поддержке кооперации. Пока же у нас государство, местные властные структуры только то и делают, что все туже затягивают налоговую удавку. Дошло до того, что за передачу оборудования из одного магазина нашей же системы в другой приходится платить налоги дважды. Мы не просим подачки. Пусть государство вернет пайщикам паи, нам - те обесцененные гиперинфляцией оборотные средства, которые кооперация тяжким трудом зарабатывала годами. Не может это сделать сегодня? Пусть, выдав ценные бумаги-гарантии, назвав конкретные сроки, сделает это завтра.
Появятся у нас свои свободные деньги - мы решим и проблему резинки, и проблему молока. Подходы тут возможны разные. Это, с одной стороны, те же минизаводы, сепараторы на несколько хозяйств, закупка у населения для реализации брынзы, сметаны, творога, домашней ряженки; с другой - возобновление традиционных базаров, малых и больших ярмарок, при активном участии райпотребсоюзов. Чтобы не тетка-молочница в город, а базар - к тетке.
- Свободные деньги: откуда их взять?
- У пайщика... Да-да, не удивляйтесь. На Бога (государство), кредиты надейся, а сам не плошай. В прошлом году мы после очередного скачка инфляции установили минимальный пай - 150 тыс. крб. на год. В прежнем доперестроечном исчислении что-то около 70 - 75 коп., или 100 - 200 граммов колбасы. Может ли на таких «паях» существовать кооперация?
Из чего мы исходили? У сегодняшнего села, дескать, нет денег. Увы, один из многих постперестроечных мифов, на которых кое-кто постоянно спекулирует. Теперь мы знаем: необходим дифференцированный подход. У значительной части крестьян, фермеров - о них разговор особый - деньги есть. И немалые. Зарезал кабана, бычка, повез на базар мясо, яйца, овощи, фрукты, молочные продукты - и счет идет на сотни миллионов. Держать в чулке под подушкой или заставить карбованец работать? Сдавать в разные трасты, страховые компании, на чем горели и горят миллионы вкладчиков, - не с руки. А кооперация со своими магазинами, базами, цехами, прочей недвижимостью - куда надежней и рядом. Если пайщик поверит в двойную выгоду: и для себя (дивиденды), и для кооперации (свободные оборотные средства), он со своими миллионами придет к нам. И уже приходит. Только за последние три-четыре месяца собрали 45 млрд. крб. паевых взносов.
У нас есть пайщики-крестьяне, у которых на кооперативном счету по 100 млн. крб. В месяц только одних дивидендов набегает 10 млн. Другое дело - одинокие старики, престарелые, ветераны со своей нищенской пенсией. Для них и впредь пай останется минимальным, чисто символическим. При максимальных льготах. Мы и впредь - в меру наших возможностей - будем заботиться о них. Как, впрочем, и о более пристойных заработках сельских кооператоров, социальной защите пенсионеров-ветеранов нашей отрасли. Кооперация, повторяю, организация не коммерческая, за наживой не гонимся.
- Нет ли здесь противоречия? Кооперация не может существовать вне рынка, а рынок, как известно, диктует свои законы, свои - обязательно коммерческие - правила игры.
- Трудный вопрос. На него с ходу не ответишь.
- В связи с этим хотел бы поделиться одним наблюдением. Я дважды побывал в Израиле, по нескольку дней жил в знаменитых кибуцах. Кибуц, по замыслу его основателей, - сельскохозяйственная коммуна - достиг таких высот, о которых и мыслить не могли самые смелые мечтатели-утописты. Современный кибуц - не придуманный, а реальный, зримый коммунистический рай для членов кибуца, особенно - для пожилых, детей. Это с одной стороны, а с другой - коллективный предприниматель, владелец заводов, фабрик, магазинов, ресторанов - с наемной рабочей силой, одним словом - капиталист.
А наша кооперация? Не применим ли и к ней двойной стандарт?
- Некоммерческая для своих пайщиков и живущая по законам рынка - во всем остальном? Интересная постановка вопроса. Впрочем, к этому нас подталкивает сама жизнь.