Чем ближе 1 января 2005 года, когда заканчивается установленный ВР мораторий на право купли-продажи земли, тем ожесточеннее споры о том, какими путями будет развиваться наше сельское хозяйство, что будет с землей — матерью всех богатств. За пореформенное десятилетие в очередной раз были потрясены основы. Избавившись от колхозов и совхозов, с которыми за семь десятилетий свыклись, селяне — кто с земельным сертификатом, а иные — уже и с государственными актами на землю — оказались на перепутье. Действительно ли эти неказистые с виду «земельные» бумаги способны принести хоть какой-то достаток в семьи, превратить их хозяев в обеспеченных людей или же все окажется очередным миражом?
И для оптимистического варианта, и для пессимистического есть основания. В разных областях, районах, даже в масштабах одного села причудливым образом переплетаются негатив и позитив, вот только смешаны они в разных пропорциях.
Для выяснения, что именно принесла селянам земельная реформа, Кировоградщина подходит больше других областей. Если в большинстве регионов завершился только его первый этап и селяне получили земельные сертификаты, то в области 96,3% селян-паевиков уже имеют на руках государственные акты, т.е. документы, от имени государства гарантирующие право частной собственности на земельные наделы. В Приингулье, где находится географический центр страны, накоплен немалый опыт землеустройства на новой основе.
Электроника и лазер в руках землемера
К тому факту, что Кировоградщина опережает другие регионы в темпах землеустройства, добавим существенную деталь. Специалисты области не только преуспели на собственных полях, но и оказывают помощь соседям. Уже несколько лет мобильные группы кировоградских землемеров работают в Крыму, Одесской, Ривненской, Черкасской и ряде других областей. Естественно, возникает вопрос: как смогли землемеры глубинной, ничем не приметной области настолько уйти в отрыв от своих коллег? Начальник облуправления земельных ресурсов Иван Владов обращает наше внимание на то, что из многочисленных вопросов земельной реформы чисто техническая сторона дела остается зачастую «в тени», и это неправильно. Поскольку именно техническая оснащенность землемеров во многом предопределяет успех нынешнего земельного передела.
Прежде чем браться за столь масштабную работу, кировоградские землеустроители провели инвентаризацию своего, прямо скажем, давно устаревшего оборудования. Подсчеты оказались неутешительными. Если ориентироваться лишь на устаревшего образца теодолиты, да еще дедовские метровки и рулетки, то на земельное переустройство уйдет не одно десятилетие. К тому же себестоимость работ, когда землемер должен был вышагивать по всему периметру участков «наперегонки» с той самой метровкой и бегать из конца в конец с тяжелым теодолитом, была бы чрезвычайно высокой. Земельный сертификат, а за ним и государственный акт влетели бы селянам в такую копеечку, что надолго бы отпугнули их от участия в реформе.
Чтобы провести землеустроительные работы быстро, качественно и к тому же дешево, в области пошли на значительные затраты, которые, впрочем, быстро окупились. Был создан современный Центр государственного земельного кадастра. Взяв кредит, его оснастили новейшим оборудованием. На смену устаревшим приборам пришли электронные тахометры и лазерные дальномеры производства США и Японии. Прошла переквалификация специалистов, а это тоже недешево. Но овчинка стоит выделки. Современная импортная аппаратура, основанная на спутниковой связи, с которой не так давно был снят гриф секретности, наилучшим образом зарекомендовала себя на полях Украины. Производительность труда землемеров стала на несколько порядков выше.
Если с традиционным оснащением (которое мало в чем изменилось с 20—30-х годов прошлого столетия) самый добросовестный землемер обустраивал 20—30 гектаров угодий за день, то после перехода на электронную аппаратуру — не менее тысячи гектаров. При этом себестоимость работ значительно снизилась и в расчете на один земельный участок составила всего 45 грн. С меньшими затратами такие работы в нашей стране выполнять еще никому не удавалось. Это означает, что и селяне меньше платят за услуги. В свою очередь структуры, занимающиеся землеустройством, сэкономив средства, получили возможности для развития. Уже через несколько лет удалось рассчитаться с кредитами, в 24 районах области открыть филиалы Центра земельного кадастра.
Приближение этих ключевых для земельной реформы структур к крестьянским общинам, как и удешевление услуг, по мнению Ивана Владова, имеет принципиальное значение. С деда-прадеда крестьянин, он знает, что человек с метровкой землемера, ну а теперь, соответственно, с электронными приборами, в особом почете среди тех, кто работает на земле, живет с ее плодов. И представителям этой профессии, как никому, надо знать, что земельная реформа — понятие многомерное. Важно не только грамотно перекраивать земельные массивы, точно определять качество почв, но и терпеливо объяснять людям, что и для чего делается.
Человеческий фактор
В ходе паевания земли наметились две главные формы хозяйствования. Первая. Это когда по существу мало что менялось. И на месте бывших колхозов и совхозов возникали КСП, потом другие объединения, но уже на частной основе. Поскольку такие объединения дробились, от них отходили со своими наделами селяне-единоличники, то средняя площадь их оказалась значительно, иногда в два-три раза меньше, чем было в хозяйствах-прародителях.
Достойную конкуренцию таким сельхозпредприятиям составили наиболее удачливые фермеры. Их земельные наделы пополнились паями земляков. В области площадь земли, на которой хозяйствуют фермеры, за несколько лет «арендизации» возросла вдвое. Эти формирования, как и их руководители, имеют сельскую прописку, или, по-современному, — регистрацию. И уже в силу принадлежности к местному люду проникаются социальными проблемами села, которые за последние годы обострились до предела.
В большей или меньшей мере руководители таких подразделений заботятся не только о производстве сельхозпродукции, но и об увеличении числа рабочих мест, развитии социальной сферы. А эти дополнительные заботы снова-таки влияют на производство. Забота о людях побуждает, даже если это не очень выгодно в экономическом плане, наряду с земледелием развивать животноводство и перерабатывающие предприятия. И хотя финансовые возможности у новых формирований по известным причинам крайне ограничены, но даже такие небольшие вливания средств в сельскую инфраструктуру вносят элементы стабильности, поддерживают надежду крестьян на то, что трудности на селе временные, что каждый из них нужен на этой земле, что есть потребность не только в их земельных и имущественных паях, но и в труде их и их детей.
Однако четко просматривается и совсем иная тенденция в развитии сельского хозяйства. На основе аренды селянских наделов появились огромные землевладения, раскинувшиеся на десятках тысяч гектаров. Их хозяева — в лице руководителей солидных фирм из областных центров и столицы — ясное дело, в селах не живут, а лишь изредка сюда наезжают со свитой. Они обеспечивают поставки техникой, горючим, реализацию сельхозпродукции. Непосредственной организацией работ на местах занимаются управляющие.
В сфере влияния таких «латифундий», для хозяев которых сельское хозяйство зачастую не является главным видом деятельности, заметно растет социальное напряжение. Из-за того, что на огромных площадях выращиваются в основном зерновые культуры и подсолнечник, не требующие больших трудозатрат, а неинтересные новым хозяевам животноводство и переработка пребывают в замороженном состоянии, большая часть местного населения лишена работы и вынуждена ограничиваться трудом на собственных приусадебных участках.
В ряде случаев процесс отторжения земли от селян зашел настолько далеко, что стал внедряться своеобразный вахтовый метод. Это когда для обработки земли используются мобильные, оснащенные мощной техникой, специальными вагончиками для проживания в полевых условиях группы механизаторов. Переезжая с поля на поле, они проводят сев, а затем и уборку урожая. Ну, а жители окружающих сел при этом за использование своих наделов получают по несколько мешков зерна и изредка приглашаются для сезонных работ.
По существу, местные селяне выпадают из производственного процесса, который происходит на земле, которая хорошо или плохо, но кормила и обеспечивала работой не одно поколение их предков. По иронии судьбы, это происходит именно теперь, после столь разрекламированного паевания.
Если форма такого крупного землевладения возьмет вверх и станет определяющей, то много попавших в эту орбиту сел лишатся самого смысла существования и просто исчезнут. От такого трагического финала их спасает лишь то, что пока «латифундии», слава Богу, находятся не на собственной, выкупленной у селян земле, а лишь на временно арендованной. Так что процесс не является необратимым. Все может измениться.
Пока дело не дошло до купли-продажи, есть возможность осмыслить происходящее, взвесить «плюсы» и «минусы» разных форм хозяйствования на земле.
В Кировоградской области из 242 тыс. селян-паевиков около 10 тыс. вышли со своими наделами из сельхозпредприятий и работают самостоятельно. И хотя на пяти-шести гектарах на душу не особенно разгонишься, смельчаки, практикуя выращивание трудоемких сельхозкультур, сводят концы с концами, увеличивая число тех селян, которые со временем смогут претендовать на покупку новых наделов земли.
Еще одну группу перспективных собственников земли, как мы уже отмечали, составляют фермеры. Но наибольшими территориями владеют сельхозпредприятия средних размеров, плавно, без особых эксцессов превратившиеся из колхозов в частные общества.
Показательно, что крупные землевладения (те самые, которые в первый период реформы занимали десятки тысяч гектаров) за последние годы, во всяком случае в Кировоградской области, не только не нарастили своих размеров, но и резко потеряли «вес». Еще недавно одна из таких наиболее известных в области «империй» хозяйствовала на площади более 30 тыс. га земли, раскинувшейся в ряде районов. Теперь территория уменьшилась почти в три раза. Потеряли значительную часть земельных паев и ряд других сельхозгигантов, управляемые, так сказать, дистанционно — из Кировограда, Днепропетровска или Киева.
Некоторые площади земли отходили от «латифундистов» с громкими скандалами. Недовольные низкой арендной платой, а также тем, что городские инвесторы стремятся забрать выращенное подешевле, а стянуть за поставленную технику и горючее побольше, селяне устраивали настоящий бойкот новоявленным хозяевам. Не обходится и без поражений, когда местных жителей разными способами понуждают продлевать договора аренды. Но в большинстве случаев разрыв арендных отношений происходит по взаимному согласию, поскольку для обеих сторон сотрудничество оказывается невыгодным. Да-да, ведь порой несут убытки и «латифундисты», не сумевшие применить современные технологии, наладить эффективное управление.
По мнению Ивана Владова, за последние годы в области определились оптимальные размеры сельхозпредприятий, а также наиболее эффективные формы взаимодействия селян и бизнесменов. Для эффективного хозяйствования необходимо, чтобы сельхозпредприятие располагало, как минимум, 1—2 тыс. га земли. Приемлем и такой вариант, когда предприятие в несколько раз крупнее, но при этом его земли должны составлять единый массив.
Слишком же крупные, да еще разбросанные по многим районам землевладения не выдерживают проверки временем. Причин этому много. В отличие от индустрии, сельское хозяйство не терпит ни управления издалека, ни управления с помощью посредников. Не учли «латифундисты» и того, что в селе личностные, чисто человеческие отношения играют слишком весомую роль, чтобы можно было отказаться от живых контактов.
Кировоградские землеустроители приводят пример фермера Омельченко из Новоукраинского района, который сумел создать большое и эффективное сельхозпредприятие. И сделал он это, исправляя ошибку односельчан. Земляки фермера, как и многие другие селяне, попались на крючок одной из городских коммерческих структур, активничавшей на селе, стремясь «наварить» сверхприбыли. Взяв в аренду крестьянскую землю, коммерсанты и не думали «раскошеливаться». Выжимали из земли и техники все, что только возможно, экономили на социальном развитии села и оплате арендованных паев, убедившись, что с такими партнерами можно заехать только в беспросветную нищету, сельчане обратились к фермеру-земляку. Выручай, мол. Забери наши наделы под свое крыло. С громкими скандалами, длительными судебными разбирательствами фермеру удалось отвоевать землю односельчан. По истечении нескольких лет сельхозпредприятие, созданное из осколков распавшейся «латифундии», прочно встало на ноги. Среднемесячная оплата механизаторов и представителей других основных профессий превышает полтысячи гривен, а высокая арендная плата стала весомой поддержкой селян-паевиков, особенно из числа пенсионеров.
Сдавая наделы то одному, то другому арендатору, при этом нередко скандаля, отстаивая свои права, селяне нарабатывают бесценный опыт, который очень пригодится, когда та же земля начнет двигаться, скажем так, более серьезно. То есть уже не по рельсам аренды, когда можно менять партнеров и условия сотрудничества, а уже как полноценный, очень дорогой и специфичный товар. Однажды продав, крестьянин вернуть его назад уже не сможет.
Не пашней единой
Не секрет, что в ряде регионов паевание земель буквально подсекло государственную программу защиты почв. Когда вся пашня поделена на паи, а размеры каждого надела четко зафиксированы в сертификатах, а потом, еще строже и определеннее, — в государственных актах на право частного владения, очень сложно думать о севооборотах. Собственника вряд ли даже в будущем удастся убедить, что для сохранения плодородия почв и самой природы, улучшения ландшафта местности или еще зачем-то ему надлежит прекратить выращивать пшеницу, свеклу или горох, приносящие доходы, а вместо этого участок пустить под лес или луг.
Просчеты земельной реформы — налицо. Ведь паевалась земля без особого учета ее состояния. И теперь хочешь не хочешь, но приходится откладывать даже крайне неотложный «ремонт» почв на неопределенный период. В надежде, что когда-то у государства появятся средства, чтобы выкупать такие земли, изменяя их назначение. Таких перекосов, конечно, не произошло бы в случае предварительно проведенной инвентаризации земель, выведении из пашни территории будущих лесов, пастбищ. И только этот «чистый» объем пашни следовало паевать.
Кировоградцы сумели если не устранить такие промахи «отцов» реформы, то, вовремя поняв, что к чему, хоть в какой-то степени попытались сгладить ее последствия. Степень распашки земель в области высока и составляет 82%. Чтобы хоть частично устранить такую диспропорцию, здесь не пустили под распаевание до 10% земель запаса, 15% пашни оставили в резерве.
Важная деталь. Эти земли, в отличие от практики других регионов, не разбазарили. Согласно разработанной схеме землеустройства, 370 тыс. га вывели из севооборотов. Большая часть их, переведенных в пастбища, передана сельским советам, часть отведена для залужения, залеснения. Таким образом, фронт работ для врачевателей земли сохранен, работы мелиораторам и лесникам хватит на многие годы. Ну, а потом, поскольку степень распаханности земель хотя и снизится, но не достигнет оптимума, для устранения диспропорций придется значительную часть распаеванных угодий выкупать.
Что впереди?
Будущие операции с землей, особенно залог, купля-продажа сулят финансовые потоки такого масштаба, какого пребывающее все последние годы на задворках экономики село еще не видело. Некоторое представление об объемах средств дают такие данные. В одной только Кировоградской области селяне получили в частную собственность почти четверть миллиона земельных участков. В среднем каждый надел составляет 5,8 га. Таким образом, в руках крестьян-паевиков оказалось почти 1,5 млн. га земли. Каждый из этих гектаров при существующей оценке стоит 9—10 тыс. грн. Под залог такого количества земли можно получить 13—15 млрд. грн. кредитов. Если эти средства, которых наше село пока даже в глаза не видело, пустить в дело, а не распорошить в очередной раз по оффшорам, использовать для обогащения отдельных личностей, то проблема ускоренного развития агропромышленного комплекса может успешно решаться и без иностранного капитала.
На какие цели пойдут потенциально имеющиеся, хранящиеся в самой земле средства, зависит от направления последнего этапа реформ, в конечном счете от того, кто станет главной их фигурой.
События последнего времени свидетельствуют, что на нынешнем, назовем его арендным, этапе земельных отношений коммерческие структуры из крупных городов проигрывают местным арендаторам.
Но последнее слово еще не сказано. И проигрывая сейчас, городские богачи вполне могут отыграться в решающий момент битвы за землю, когда дело дойдет до ее купли-продажи. В перераспределении сил большую роль сыграл фактор времени. Если раньше селяне легко поддавались на разного рода посулы и только набив шишек начали разбираться, кто есть кто и, соответственно, отдавать свои наделы более честным и умелым арендаторам.
Многое будет зависеть от дальнейших наработок ВР. Ведь время, оставшееся до отмены запрета на куплю-продажу земли, можно использовать по-разному. Не затягивая, принять закон, дающий возможность залога земли тем мелким землевладельцам, которых уже создала реформа, или в интересах будущих земельных магнатов затянуть процесс настолько, чтобы они успели скупить еще не заложенные земли и, соответственно, направить основанные на стоимости угодий финансовые потоки в свою сторону. Уже сейчас заметно, как в разгорающихся баталиях парламентариев, будто школьников, подталкивают под руку, чтобы они вместо четкого законодательного письма ставили кляксы, чтобы не вздумали продлить запрет на торговые операции с землей и, не приведи Господи, не приняли закон о залоге земли раньше, чем ее по дешевке скупят у обедневших селян.
Радетели за «эффективного земельного собственника» ссылаются на опыт России — мол, там уже «процесс пошел». На самом деле, как раз не пошел. И теперь уже ясно, что если и пойдет, то гораздо позже, чем предусмотрели наши законодатели. Госдума России действительно приняла федеральный закон, разрешающий покупать и продавать землю. Однако при этом предоставила право каждому субъекту федерации, исходя из местных особенностей, самостоятельно определяться со сроками. Так вот, региональные органы власти спешить в таком важном деле не стали и отложили начало непосредственно процесса купли-продажи земли где на пять-шесть лет, а где и на 12 лет. Чтобы лучше подготовиться. Опытные российские аграрии справедливо полагают, что, прежде чем запускать механизм торговли землей, селянам — фермерам, паевикам — надо дать шанс утвердиться на своей земле. Для этого прежде всего следует принять закон о залоге и, не мешкая открыть для селян кредитные линии, создать благоприятные условия выдачи денег под залог земли. В ином случае земледелие, может, и сохранится и даже разовьется, но села как таковые пропадут.
Почему-то, говоря о будущих агропромышленных комплексах, «единых массивах» земли, такого рода интеграции ожидают исключительно от богатых людей, которые скупят землю у селян. Однако крупные хозяйства вполне могут создать и мелкие землевладельцы, если объединятся в разного рода союзы и товарищества и получат соответствующую поддержку. Основные события — впереди.