«...Все говорят - революция, революция, а вокруг - все прежнее, будничное: солнце светит, в поле ржи цветут, подводы тянутся на станцию...»
И.Бунин. Деревня.
Пожалуй, только картина будничности была в тот день другой, соответствующей времени года: солнце светило, но холодный мартовский ветер сбивал с ног, цветов в полях еще не было, а вместо подвод на станцию Урожайная на электричке съезжался народ, чтобы продать товар подороже, а купить подешевле.
Здесь, в селе Петровка Красногвардейского района, расположена центральная усадьба агрофирмы под немодным теперь названием «Колхоз «Дружба народов». В отличие от многих хозяйств здесь увековечена память не «каменного истукана», как принято называть теперь вождя революции, хотя орденом его имени колхоз награжден и от награды этой не отказывается, здесь прочно живет память о человеке, который заложил фундамент будущей агрофирмы, - Илье Абрамовиче Егулине. Его портрет украшает стену кабинета председателя агрофирмы, его именем назван жилой квартал, неподдельное уважение к его памяти звучит в голосах людей. А ведь прошло почти пятнадцать лет, десять из которых перевернули мир.
Признаюсь: собираясь в «Дружбу народов», я видела перед собой лицо одного из видных «прорабов перестройки», известного публициста Юрия Черниченко, чья ненависть к «агрогулагу» и приверженность идее частной собственности на землю долгое время питали мой интерес к нему - до тех пор, пока не схлынула волна эйфории не стало ясно, что «ярость благородная» уместна в отечественных войнах, но не в переустройстве общественной жизни.
- То, к чему призывает Черниченко, годится для 3-5 процентов населения, - с готовностью поддерживает тему председатель агрофирмы Василий Алексеевич Киселев. - Конечно, добровольный труд более производителен, чем труд из-под палки, кто спорит, но все ли готовы к нему сегодня? Думаю, что раздача земли в частную собственность была бы катастрофой, сродни Октябрьской революции.
- Почему Сталин создал колхозы? - развивает мысль мой собеседник. - Рискую навлечь на себя гнев «прогрессивно мыслящих», но уверен: это была необходимость. После революции, которая отобрала и поделила собственность, иного пути не было. Знаете, мой дед был крепчайшим кулаком, сгноили его на Соловках. Разве не революционеры, потрясатели основ, тому причиной? Крестьян, способных владеть землей, уничтожили, а те, кому она досталась, не сумели пользоваться ею. Не было базы - один трактор на тысячу десятин, не было жилки хозяйственной. Землю бросали сотнями гектаров и уходили в город, индустриализацию делать.
- Да, коллективизация была мерой жесткой, проводилась страшными методами, из крестьян выжимались все соки, но это было в русле новой идеологии, и колхозы в результате всего все-таки внедрились в жизнь. Зачем же снова разрушать то, что пока еще имеем, благодаря чему еще едим хлеб? Разве не японцы, мнением которых мы, как выяснилось, очень дорожим, увидев лучшие образцы наших коллективных хозяйств, сказали: «Колхоз - прообраз коллективного труда».
Кто помнит Крым 50-60 годов, знает: слово «изобилие» в применении к тогдашней торговле - не преувеличение. Статус «всесоюзной здравницы» мощно поддерживался снабжением полуострова по «высшей категории», в то время как население, скажем, рабочей Шостки на Сумщине уже тогда, в конце 60-х, питалось конской колбасой и залежалыми рыбными консервами.
Разительные перемены стали происходить с начала 70-х годов. Наконец и Крыма коснулась индустриализация, вызвавшая бурный рост численности городского населения и накрывшая Ялту пеленой смога. На индустриальную основу становилось и сельское хозяйство, получившее днепровскую воду. Крым не только кормил жителей и курортников, число которых резко возросло с 70-х годов, но даже отправлял почти треть своей сельхозпродукции в другие регионы страны. Многие хозяйства превратились в настоящие фабрики по производству продовольствия. «Эпоха перемен щадила Крым вплоть до развала страны - велик оказался инерционный путь крымского «агрогулага». Тем ощутимей стали темпы падения производства к 1994 году. Вдвое снизилось производство зерна, в 2,5 раза - овощей, в 5 раз - фруктов, в 2,7 - винограда, больше чем вдвое - мяса и молока, почти на 40 процентов снизилось производство яиц. Вместо экспорта Крым стал ввозить продовольственную пшеницу, сухое молоко и другие продукты.
Для многих хозяйств удар оказался зубодробительным, и даже попытки реформирования аграрного сектора, предпринятые правительством Крыма, - распаевание колхозного имущества, превращение самих колхозов в коллективные сельскохозяйственные предприятия, создание малых аграрных хозяйств, фермерское движение, - даже эти попыти не улучшили общего положения дел. Но сохранились в этом бурном море, как острова, самые крепкие, самые стойкие, в недавнем прошлом называвшиеся «флагманами».
- Я бы очень хотел пригласить к себе Черниченко, - с жаром говорит Киселев. - Я бы предложил ему обратиться к мировому опыту: Америка, Германия, Англия. Я был в этих странах и утверждаю: землей везде владеет государство. Ну разделим мы это огромное хозяйство - со стабильными урожаями, с мясокомбинатом, птицефермой, винзаводом, с восемью отделениями, и что? Жуков вручную собирать, серпом жать? Да ведь мы на 50 лет назад сразу отбросим себя! А земля? Ведь как ни трудно, а 25 тонн навоза и минеральных удобрений на гектар я внесу во что бы то ни стало, через невозможное перешагну, чтобы посеять и убрать. Семь лет в отпуске не был. Это почему - потому что я - «красный помещик»? Да нет, я внук своего деда-кулака, его линию я и веду. Одна только разница - он мозолями своими добро сколачивал, а я - в коллективном масштабе то же самое делаю. Таких, как я, мало...
Агрофирма, которой руководит Киселев, образована 7 лет назад. В ее состав вошел колхоз «Дружба народов», птицефабрика им. Георгия Димитрова и Красногвардейский птицекомбинат. Можно приводить десятки цифр, свидетельствующих о широте и многогранности деятельности, а можно привести одну сухую строчку из отчета: «Производство всех видов сельскохозяйственных культур и животноводческой продукции рентабельно». Это ли не самая редкая и самая исчерпывающая для нашего времени характеристика, лучше всяких слов и фактов подтверждающая: фраза «Таких, как я мало» - не кокетство, а трезвая и холодная оценка.
Можно ли было бы говорить о рентабельности, если бы практически все отрасли хозяйства не имели замкнутый технологический цикл: производство, переработка, хранение, оптовая реализация - как в свежем, так и в переработанном виде. Консервный цех мощностью 20 млн. условных банок; маслоцех, перерабатывающий 12 тонн сои в смену; пункт переработки томатов на пульпу с загрузкой 200 тонн в смену; хлебопекарня, выпекающая 1600 тонн хлеба в год; виносокозавод, перерабатывающий 300 тонн винограда и 100 тонн яблок в смену. В едином комплексе с перерабатывающими предприятиями - холодильники. Так сохраняется то, что дает ухоженная благодарная земля.
Но есть еще птицефабрика, дающая более 150 кг бройлерного мяса с одного квадратного метра, есть животноводство с чистыми, теплыми коровниками и свинарниками, а к ним - опять же перерабатывающие предприятия с безотходной технологией. Ни одно перышко, ни одно копыто даром не пропадают! На птицекомбинате, кроме убойного цеха, еще и консервный, и технических полуфабрикатов, и даже - пухоперовая фабрика, где оборудование австрийской фирмы «Ивко» позволяет выпускать 6 видов одеял...
Мясокомбинат поражает не свойственной нашей пищевой промышленности чистотой и совершенством технологии. Последнее, увы, заслуга не наша - германской фирмы «Кирхфельд». Но как же несправедливы рассуждения о том, что, дескать, нашего брата никакая технология не исправит. Побываешь на таком предприятии и понимаешь: в организации производства, в техническом его совершенстве заложено, оказывается, самое главное - уважение к человеку, к его способности управлять процессом. А нежная, ароматная продукция, которой угостили нас в конце путешествия, вызвала воспоминания о давно забытых образцах отечественного производства. Пять тонн этой вкуснятины за смену - минимум, обычно производится гораздо больше. И здесь производство безотходное: шкуры солят и отправляют за рубеж - в Голландию, Францию, Италию - в обмен на гербициды, из рогов и копыт делают муку.
Только молоко приходится пока отдавать на переработку соседям, но и это до поры до времени. Идет поиск подходящей технологии для этой цели.
Одна из читаемых ныне газет взяла своим девизом слова мудреца: «Человек - мера всех вещей». Зарапортовавшиеся наши вожди-«застойщики», нутром чувствуя справедливость этой мысли, родили загадочное выражение: «человеческий фактор». «Нельзя недооценивать человеческий фактор», - назидательно говорили они. Представляю, как нелепо прозвучал бы обращенный к Киселеву вопрос: как, мол, у вас насчет человеческого фактора?
А никак. Нет такого фактора. Есть 5000 работников агрофирмы. Живут они в квартирах городского типа со всеми коммунальными удобствами. В их распоряжении торговый центр, быткомбинат, концертный зал на 750 мест, широкоформатный кинотеатр на 600 мест, спортивный комплекс с двумя плавательными бассейнами, музыкальная школа с филиалами во всех отделениях хозяйства, базы отдыха на берегу моря... Стоп. Петровка навела на архаичную для наших революционных дней мысль: уж не являет ли она собой воплощение знаменитого в свое время лозунга о слиянии города с деревней? Очень, знаете ли, похоже. И насчет стирания граней между умственным и физическим трудом припомнилось. И вспомнилось где-то читанное о том, как самый маленький городок в Штатах, куда фермеры съезжаются за покупками, в миниатюре повторяет крупный центр. Ну скажите, в каждом ли городе есть секция греко-римской борьбы? А в Петровке есть. И 17-летний парень Андрей Харчук, ставший недавно чемпионом Украины, претендует на участие в чемпионате Европы в составе сборной.
О нет, вовсе не райская жизнь проистекает в «Дружбе народов». Хотя с дружбой здесь - полный порядок. Тяжести экономики резко отразились на зарплате. Средняя по агрофирме зарплата - символическая, 900 тысяч, но еще более символической выглядит плата за увесистый месячный паек - 7 кг мяса, 15 кг молока, 30 кг хлеба, масло, жир, колбасу, яйца. Достаточно сказать, что килограмм мяса в этом списке стоит тысячу карбованцев. Что ж, разве это несправедливо, разве не для того создавали люди огромные материальные ценности, чтобы в тяжелую минуту хозяйство не бросило их на произвол судьбы?
Вот такой фактор. Хорош он или плох, прогрессивен или, напротив, безнадежно отстал от времени, судите сами.
- Не могу понять и не могу оправдать: как с нашей землей, с нашими возможностями можно клянчить доллары за рубежом? - резкости Киселеву не занимать. - Заключаем договор с Грузией на поставку вин. Господи! Ну ладно - табака, чая, но вино... Я сегодня 100 вагонов отгрузить могу, было бы куда. Что же мы делаем?
А как же приватизация? Что она такое для сельского хозяйства сегодня?
- Приватизация в сельском хозяйстве должна коснуться двух вещей - жилья и перерабатывающих предприятий, - считает Василий Алексеевич. - Последнее особенно важно. Никакой аренды, только акционирование и только производителями сырья. Причем, сделано это должно быть немедленно.
Но как быть с идеологами, безраздельно убежденными в счастье земельной приватизации? Откроем Столыпина:
«В настоящее время государство у нас хворает. Самой больной, самой слабой частью, которая хиреет, которая завядает, является крестьянство. Ему надо помочь. Предлагается простой, совершенно автоматический, совершенно механический способ: взять и разделить все 130000 существующих в настоящее время поместий. Государственно ли это? Не напоминает ли это историю тришкина кафтана - обрезать полы, чтобы сшить из них рукава? Господа, нельзя укрепить больное тело, питая его вырезанными из него самого кусками мяса; надо дать толчок организму, создать прилив питательных соков к больному месту, и тогда организм осилит болезнь... В этом смысл государственности, в этом оправдание государства как одного социального целого».
Или нам нужны великие потрясения?