Происходящие перемены в хозяйственном организме Украины носят однобокий характер и по сути являются его структурной адаптацией к потребностям мирового рынка. Последние, увы, коренным образом расходятся с национальными интересами нашей страны. В итоге все отчетливее вырисовывается деформация производства, когда более или менее финансово состоятельными оказываются отрасли, отодвигаемые на периферию высокоиндустриального общества. Речь идет прежде всего о тех из них, которые связаны с добычей и первичной обработкой сырья, а также о ресурсо- и энергоемких, экологически несбалансированных производствах.
Между тем в стране имеются серьезные предпосылки для иной линии развития и сохраняется стратегический шанс занять другую нишу в системе глобального разделения труда. Особенностью украинской экономики, кардинально отличающей ее от слаборазвитых стран Юга, являются целые комплексы налаженных высокотехнологических производств, наличие высококвалифицированной рабочей силы, достаточно высокое качество общего и специального образования и науки, значительный интеллектуально-творческий потенциал общества.
Исторически все эти преимущества были реализованы в основном в системе ВПК, составлявшем примерно треть от всесоюзного и ныне переживающем острый финансово-экономический кризис. Его дальнейшая деградация так или иначе затронет свыше 2 млн. человек, трудившихся еще недавно почти на 2000 предприятий, НИИ и КБ.
Арсеналы «холодной» войны
Перефразируя выражение известного зарубежного деятеля, более 20 государственных и общественных организаций Украины пытаются сегодня ответить на вопрос: «Что нам делать с ВПК?» Один из наиболее, на мой взгляд, серьезных анализов этой проблемы провел Украинский центр исследований мира, конверсии и конфликтных ситуаций. Вот что, в частности, сообщил мне один из авторов анализа - Виктор Билецкий.
К моменту окончания «холодной» войны уровень вооружений в мире был таков, что каждого жителя Земли можно было уничтожить раза четыре. «Вклад» Украины составлял в наличии 500-тысячной армии, огромного количества военных объектов, средств вооружений и «к штыку приравнявших самописца перо» научно-производственных объединений, способных разрабатывать и производить МБР СС-18 и 24, ракетные комплексы «Зенит», «Космос» и «Энергия», крупнейшие военно-транспортные самолеты, современные военные корабли - от катеров береговой охраны до авианесущих крейсеров, самые совершенные в мире танки, системы управления ракетами всех видов и классов и т.д. и т.п. В целом же по наукоемкости отечественной продукции разрыв с развитыми странами составлял 2-3 раза, а по доле наукоемкой продукции в объеме реализации товаров на внешнем рынке - 7-8 раз. Тем не менее, по их абсолютным значениям (в среднем соответственно 3 и 4%) Украину можно вполне было отнести к технологически развитым государствам.
Конверсия, как и ядерное разоружение, экология или СПИД, - разумеется, не чисто украинская, но общемировая проблема. Наша, однако, имеет свою специфику, а именно - обвальный характер ее воплощения в жизнь. Если, скажем, в США она затронула 7-8% промышленного объема, то в Украине по разным оценкам - от 70 до 90%. Такова, выходит, была степень милитаризации отечественной экономики. При этом украинская часть союзного ВПК не имела замкнутого цикла производства по подавляющему числу своих изделий (70-80% конечной продукции выпускалось в РФ и до 80% комплектующих поставлялось из других республик).
И все же, несмотря на масштабность проведенного Центром анализа, есть одна особенность практически всего бывшего советского ВПК, которая фактически выпала из поля зрения его авторов. Между тем, не использовать ее при нынешней структуре мирового высокоиндустриального производства было бы, думается, непростительным упущением. Речь идет о разветвленной сети закрытых городов-невидимок, а также градообразующих номерных предприятий и научно-производственных центров. Такие мощные кусты имеются практически во всех крупных и в ряде средних городов Украины и фактически являются социальным генокодом, реальной инфраструктурой органичной технологической конверсии наиболее крупного и развитого сектора национальной экономики.
Сказка о конверсионной репке
При разработке Государственной программы конверсии, рассказал мне В.Билецкий, были изучены три варианта ее реализации. Первый (принятый, к слову сказать, Россией) предусматривал поддержку государством производства вооружений с целью продажи его за рубеж и последующего использования полученных средств для конверсионных мероприятий. Он не был принят из-за почти полного отсутствия в Украине соответствующих замкнутых производственных циклов.
Второй вариант можно охарактеризовать как шоковую конверсию: ВПК не обеспечивается госзаказами, так что его предприятия вынуждены сами искать выход из создавшегося положения. Из-за нерешенности проблем собственности и госконтроля за мобилизационным потенциалом оборонного сектора формально этот подход был также отвергнут.
В конце концов, остановились на варианте, который должен был соединить в себе рыночные механизмы и госрегулирование. С этой целью определили свыше 5000 дефицитных изделий гражданского назначения, объявили конкурс на их производство, выявили победителей, утвердили 520 соответствующих госпрограмм, основали фонд конверсии и... На этом, пожалуй, все и закончилось. Судите сами: если в проекте бюджета-96 на конверсию выделено 12 трлн.крб. или 0,4% всех расходов, то о чем, кроме шокового варианта №1, усугубленного сохранением почти 100% госсобственности, может идти речь?
Таким образом, стержневым в процессе дальнейшей конверсии стал «вечно живой» вопрос: где взять деньги? Скудость внутренних источников подсказывает адекватный ответ - иностранные инвестиции. При этом, справедливо отмечают авторы анализа, требуется тщательный учет различных аспектов такого решения. Об одном из них я и хотел бы сказать.
Сегодня вокруг наиболее лакомых кусков украинского ВПК - харьковских «Хартрона» и «Коммунара», днепропетровского «Южмаша» и др. - вьются крупные зарубежные фирмы, в основном американские. Стремление руководства указанных объединений как можно скорее акционироваться и «совместиться» с зарубежными партнерами для выпуска украинизированного варианта их изделий в условиях крайнего финансового голода можно понять. Но тут существует серьезная опасность, что, допустив в цепочку между «дедкой» и «мышкой» инопартнеров и при этом четко не оговорив условия их соучастия, мы рискуем вытащить военно-промышленную «репку» не целиком, а отдельными «англизированными» кусками. А это предопределит разве что смещение нашей технологической зависимости вдоль оси Восток-Запад, но не более того.
Поэтому мне кажется, что стратегической целью нашей политики в области конверсии должно стать не столько слияние ВПК с отечественными или зарубежными видами гражданского производства, сколько его преобразование в единую, автономную и масштабную отрасль по разработке современных технологий и внедрению НИОКР самого широкого спектра. Происходящее в данных условиях превращение значительной части уже имеющихся материальных ресурсов ВПК в инфраструктуру технопарков, технополисов, экополисов позволит при сравнительно умеренных инвестициях оперативно поставить на ноги новую и относительно самостоятельную сферу продуцирования высоких технологий. . Функционирование параллельно традиционному промышленному производству самостоятельной научно-технической индустрии и налаживание экспорта ее специфической продукции позволили бы обеспечить существование той массы людей, чья жизнь была связана с судьбой оборонного комплекса. К тому же, со временем это позволит осуществить вторую технологическую индустриализацию всей производственной сферы, кардинально улучшить структуру нашей внешней торговли и, в конечном счете, решить стратегическую задачу адаптации национальной экономики к реалиям современного мира.
Конверсия в японских координатах
То, что при столь огромных преобразованиях невозможно обойтись без использования зарубежных опыта и помощи, ясно всякому непредвзятому человеку. И здесь, мне кажется, в самый раз напомнить слова, произнесенные лауреатом Нобелевской премии Василием Леонтьевым при посещении СССР в феврале 1989 г.: «Из всех капиталистических стран, у которых в настоящее время можно чему-то поучиться, я бы выбрал не США, а Японию». Возникает естественный вопрос: что имел в виду знаменитый американский экономист? Мне почему-то представляется, что речь шла о стратегии японских реформ.
Ситуация в послевоенной Японии весьма напоминала ту, что сегодня переживает Украина. В начале 1946 г. объем ее промышленного производства составлял 14% от предвоенного уровня. Иностранным экспертам казалось, что для восстановления японской экономики потребуются значительные средства и время. Но уже через 4 года ее производство достигло довоенного уровня, а во второй половине 60-х годов Япония последовательно обходит Великобританию, Францию и ФРГ по общему уровню экономического развития. За счет чего же?
Секрет успеха - в ставке на научно-технический прогресс и, прежде всего, на форсированный импорт новейшей зарубежной техники и технологии (потом в той или иной мере этот путь повторили все «азиатские тигры», а ныне - Китай). В 1950-64 гг. Япония закупила за границей 2563 патента и лицензии, на базе которых было произведено 11% промышленной и 17% экспортной продукции, что позволило в 1950-69 гг. сэкономить до 70 млрд.долл., или четверть валовых накоплений основного капитала за тот же период. Всего же за период с 1950 по 1978 г. было приобретено 26 тыс. иностранных патентов и лицензий (65% из США и 35% из Западной Европы) и кардинально модернизирована промышленность.
Следует отметить и еще один «секрет»: Япония никогда не смогла бы в столь короткий срок достигнуть высоких экономических показателей, не сочетай она лучшие качества планирования с преимуществами рыночной экономики. Эта политика включала в себя два основных элемента: 1) рационализацию производства на уровне отдельных предприятий путем внедрения новейших достижений науки и техники, технологии и менеджмента; 2) структурную перестройку промышленности в наиболее эффективном для всей страны направлении. При этом размер правительственной помощи ежегодно составлял 15-20% ВНП.
Почему же я напомнил японский опыт именно в рассматриваемом здесь контексте? Да потому что воспринять и успешно внедрить современные зарубежные достижения могут у нас только предприятия ВПК. Это - во-первых. А во-вторых, избежать полной технологической зависимости от зарубежных «помощников» может закупка (в основном, видимо, за счет кредитов тех же «помощников») прежде всего новейших патентов и лицензий и лишь затем - создание разного рода СП. Разумеется, сопротивление такой политике будет весьма серьезным - ведь тот, кто платит, тот и желает заказывать музыку. Но тут уж наше высшее руководство должно продемонстрировать свои дипломатические способности на уровне, соответствующем занимаемым постам.
Недюжинные способности и политическая воля потребуются и для того, чтобы переломить господствующие внутренние тенденции развития и, существенно изменив логику проводимых в настоящее время реформ, реализовать заманчивую, но всего лишь потенциальную возможность. Действовать при этом следует достаточно быстро, пока распад прежней структуры ВПК не превысил некий критический уровень, а отмеченные выше преимущества отечественной экономики не растворились в промышленном вакууме и социальном регрессе. Поэтому надо немедленно создать единый блок из законодательной базы, конверсионной программы и координирующего ее исполнение органа, но - главное - перестать размазывать ограниченные ресурсы тонким слоем по всем многочисленным предприятиям, НИИ, КБ и т.д. Необходима максимальная концентрация средств и усилий в тех звеньях ВПК, ухватившись за которые можно будет в кратчайший сравнительно срок вытащить из земли весь «корнеплод» украинской экономики. Один из немногочисленных положительных примеров я и хочу привести.
Стратегия - диверсификация
Удивительно, но в Украине существует организация, которая в своей деятельности фактически реализовала одну из главных задач, стоящих, по мнению автора статьи, перед ВПК: преобразование последнего в автономную и масштабную отрасль по разработке современных технологий путем рационализации производства на уровне отдельных предприятий и форсированного импорта новейшей зарубежной техники и технологии. Речь на сей раз идет о современной технологии строительства, в качестве «отдельного предприятия» выступает Объединение проектных институтов Минобороны Украины, а в роли закупленной и внедренной новейшей зарубежной техники и технологии - автоматизированная система проектирования, управления и контроля за строительством и эксплуатацией объектов и комплексов «ЮНИКАД» всемирноизвестной немецкой фирмы «Хохтиф».
Впервые об этом рыночном «маяке» в безбрежном военно-промышленном «море утраченных грез» я услышал, собирая материалы о состоянии украинской конверсии. И вот я беседую с начальником «главной конторы» Объединения - Центрального проектного института (ЦПИ) - Олегом Приймачуком.
- Олег Михайлович, с чего, как говорится, «начиналась Родина»?
- Нам 46 лет. Вскоре после войны в Киеве была создана авиационно-техническая группа, которой было поручено восстановление разрушенных аэродромов. Превратившись в филиал ЦПИ МО СССР, эта группа постепенно стала ведущей в Союзе по аэродромному строительству. Затем наши функции расширились, охватив различные виды жилищного строительства. И, наконец, из филиала мы стали самостоятельной организацией, имеющей лицензию на все виды проектно-строительных работ - от детских садов до крупных комплексов спецназначения. Сегодня это - уже объединение общей численностью примерно 1500 человек, куда, кроме киевского ЦПИ, входят четыре периферийных проектных института: Львовский, Одесский, Харьковский и Винницкий.
С июля 1992 г. за нами закреплены функции головной организации по поддержанию на должном техническом уровне всех спецобъектов МО Украины, которых сегодня насчитывается порядка 4000. При таком огромном объеме работ мы, естественно, широко привлекаем к ним ведущие НИИ и КБ страны, со многими из которых у нас сложились тесные творческие связи.
- Широкий фронт работ - это, разумеется, весомая предпосылка успешного развития. Но я, видимо, не ошибусь, если предположу, что уже 3-4 года вам поступают, мягко говоря, весьма скромные бюджетные ассигнования. Каким же образом среди более 1500 больших, средних и малых проектных организаций Украины вы сумели занять лидирующую позицию, причем не просто выживания, но по местным масштабам, я бы сказал, процветания?
- Все началось 4 года назад с принятием программы «Строительство жилья для военнослужащих войск, выводимых из Германии». В отличие, скажем, от Беларуси, передавшей свою часть программы местному Госстрою, руководство нашего института во главе с рано, к сожалению, ушедшим от нас Евгением Георгиевичем Радзиевским решило при поддержке Минобороны взять украинскую часть программы под свой технический и финансовый контроль. Из-за упущений тогдашнего руководства Украины из 17 военных городков общей стоимостью в 7,8 млрд. марок, запланированных поначалу для строительства в Украине, удалось спроектировать и построить лишь 4 - в Кривом Роге, Староконстантинове, Новоград-Волынском и Киеве. Однако во всех без исключения случаях мы не были сторонними наблюдателями и осуществляли постоянный мониторинг, включая организацию тендеров. Поэтому выигравшие их зарубежные фирмы - «Макулан» (Австрия), «Хохтиф» и «Вальтер» (ФРГ) - регулярно привлекали нас в качестве соисполнителей различных проектных работ. Мы же при этом старались делать документацию по европейским стандартам. И поскольку одно из их требований - два языка, мы организовали спецгруппу, которая затем переросла в отдел контрактов и маркетинга.
Вскоре однако мы поняли: этого мало - нужна новая техника и технология. И когда мы приобрели программные комплексы «AВТОКАД» и «ЮНИКАД», я, проработавший 15 лет на Байконуре и повидавший много разной техники, не поверил, что такое может быть. Последняя система включает в себя 12 лепестков, каждый из которых представляет определенный вид проектных и эксплуатационных работ. Предполагается, что при выполнении всего их комплекса проект как бы сдается «под ключ». Осваивали эту систему наши специалисты на фирме «Хохтиф», разработавшей данное программное обеспечение, после чего мы стали ее официальными дистрибюторами в Украине. Теперь мы примерно через месяц после заключения контракта способны выдать «на гора» полный комплект документации.
(В отделе систем автоматизированного проектирования я поинтересовался, сколько стоит рабочее место изыскателя, генпроектировщика, архитектора, сантехника и т.д. и сколько институт как дистрибютор продал подобных программных продуктов. В среднем, ответили мне, одно место стоит порядка 2000 долл., покупатели же пока отсутствуют. Неужто, подумалось мне, наш Киевпроект, уж не говоря о частных фирмах, настолько нищ, что не может себе позволить «роскошь» иметь хотя бы 2-3 таких места? Дело, видимо, в чем-то другом! - Авт.)
- Олег Михайлович, если честно, трудно было приучить людей к новым методам работы, совместить их, так сказать, с современным оборудованием?
- Очень. Самым сложным оказалось переориентировать людей на конечный результат. В этом плане мне понравилась услышанная недавно на концерте К.Райкина фраза: демократия - это хорошее блюдо, но оно должно иметь горькую приправу в виде страха стать ненужным, потерять работу, семью и т.д. Поэтому каждое подразделение находится у нас на полном хозрасчете, причем 50% зарплаты зависит от конкретных итогов работы за месяц. Благодаря этому, мы одновременно повысили культуру проектирования и сохранили жесткую исполнительскую дисциплину.
И вот вам результат. За 3 года мы вложили в техперевооружение более чем солидные средства. Мы не сдаем в аренду ни одного квадратного метра своей площади с целью оплаты коммунальных услуг. У нас не было ни одного случая задержки зарплаты, хотя ее средняя величина составляет в карбованцевом эквиваленте 120 долл., а ведущие сотрудники получают 200 и выше. Поэтому вот уже 1,5 года как у нас прекратился отток кадров. С другой стороны, мы строго следим за возрастным цензом и регулярно проводим ротацию кадров.
- Насколько мне известно, «немецкая» программа строительства жилья завершилась в основном в конце 1994 г. Чем же вы заняты сейчас?
- Прежде, чем ответить вам, еще раз хочу подчеркнуть: то была для нас школа современного строительства и менеджмента. Мы регулярно командировали на объекты своих людей, чтобы, работая там диспетчерами и контролерами, они набрались неоценимого опыта. Именно таким образом мы, в конечном счете, превратились из обычной проектной организации в инжиниринго-консалтинговую фирму - весьма распространенную форму производственной деятельности на Западе.
Поэтому не надо удивляться тому, что сегодня мы принимаем самое активное участие и в анализе многочисленных межправительственных соглашений (строительство одесского терминала, оптоволоконных линий связи Киев-Одесса и Киев-Львов, автострады Лиссабон-Киев, различных объектов в Ливане, Туркмении, Узбекистане), и в реализации программы «Жилье-2000» для военнослужащих, и в освоении отечественными и иностранными инвесторами площадок (объектов), освобождаемых в результате сокращения Вооруженных Сил Украины, и в освоении площадок Киева для строительства посольств, гостиниц, офисов и т.д., и в подготовке и проведении различных тендеров.
Но наиболее крупным направлением является сегодня участие в реализации программы уничтожения стратегических ракет и пусковых установок в рамках договора СТАРТ-1, финансируемой Управлением ядерной безопасности США из фонда Нанна-Лугара. Здесь основные тендеры выиграли известные американские строительные фирмы «Бектел», «Моррисон-Кнудсен», «АББ СУСА» и др., которые, ознакомившись с нашими возможностями, сами пригласили участвовать нас в выполнении этих проектов. К этому же блоку работ примыкает программа строительства жилья в Хмельницком и Первомайске для увольняемых в запас ракетчиков. Кстати, на днях директор Комитета ядерной безопасности США вручил нам памятный знак за успешное окончание контракта на разработку методики экологической безопасности при проведении ликвидационных работ (выполнена совместно с Академией народного хозяйства). Ну, а накопив подобного рода опыт, мы намерены принять серьезное участие в грядущей перестройке чернобыльского саркофага.
Должен вам заметить, что при заключении контрактов мы проводим достаточно гибкую ценовую политику, чтобы сегодняшний клиент непременно захотел к нам прийти завтра. Поэтому существуют градации в оплате наших услуг. Так, внутренние цены для украинских заказчиков значительно ниже, чем для внешних, и соответствуют официально утвержденным расценкам. В то же время при переговорах с зарубежными партнерами мы оговариваем цены несколько ниже европейских, ибо в противном случае нас бы просто не наняли.
***
Услышанное и увиденное еще раз убедило меня: конверсия ВПК на основе «экогенов будущего» должна стать ключем к диверсификации бывшего станового хребта административной системы хозяйствования в новой рыночной среде. Метод и средства такой политики - умелая консолидация внутреннего и внешнего финансовых потенциалов с уже имеющимися интеллектуальными, административными и материальными ресурсами комплекса.