В первой части интервью директор НАБУ Семен Кривонос дал ответы на вопросы, касающиеся кризиса институции, связанного со сливами на Банковую оперативной информации по делу Голика—Резниченко, последовавшего за этим внутреннего дисциплинарного разбирательства, увольнения первого заместителя директора Гизо Углавы и продолжения реструктуризации НАБУ.
В финале той части разговора, переходя к теме ключевых расследований НАБУ, а также факторов, которые снижают их эффективность, мы попросили директора прокомментировать, расследует ли НАБУ дела, касающиеся коррупции в законодательной ветви власти. Информацию о том, что Гизо Углава шантажировал Банковую оперативными данными о системе «конвертов» в парламенте в обмен на помощь в суде и возвращение в НАБУ, Семен Кривонос назвал слухами, а вот в констатации самой проблемы расследования данной категории дел о топ-коррупции, ограничивать себя не стал.
— Ну, во-первых, я точно сейчас не буду раскрывать вам тайну оперативных разработок и досудебных расследований НАБУ. На кого из народных депутатов у нас есть материалы, на кого нет… Действует ли в парламенте система «конвертов» или нет… Директор НАБУ должен быть более сдержан и оперировать фактами. Есть подозрение, тогда это уже факт, о котором я могу говорить. Однако уже десять лет (закон о НАБУ был принят 14 октября 2014 года. — И.В.) как дело не в фамилиях, а в государственном подходе. То, что руководитель САП не имеет возможности практически реагировать на полученную информацию и вносить в Единый реестр досудебных расследований (ЕРДР) сведения о начале досудебного расследования по нардепам — системная проблема. То, что руководитель САП не может согласовывать отдельные ходатайства о проведении следственных розыскных действий по депутатам — системная проблема. Без наличия у САП таких полномочий НАБУ связано по рукам и ногам и в результате теряет время и доказательства.
— Как с народным депутатом Ириной Кормышкиной (в прошлом Аллахвердиевой), которой НАБУ таки предъявило подозрение в незаконном обогащении? Внести информацию в ЕРДР и начать производство на тот момент еще генерального прокурора Андрея Костина, по сути, принудил Высший антикоррупционный суд (ВАКС). После того, как Центр противодействия коррупции обратился в суд с соответствующим иском. На все про все ушло два года. Очередной контролируемый очередным президентом парламент не сдает своих — тоже системная проблема.
— К сожалению, не так давно, внеся правильные изменения в закон о САП, наделив антикоррупционную прокуратуру статусом юридического лица, действующий парламент не внес несколько ключевых инструментов, необходимых антикорблоку для реальной и эффективной борьбы с топ-коррупцией. И это факт.
— Остается ли перспектива в расследовании роли консультанта офиса президента Юрия Голика — это дело стало не только триггером для НАБУ, но и высветило крышующую роль Банковой — в коррупционных схемах связанных со строительством? В частности в деле об отмывании бюджетных средств на строительстве дорог с уже подтвержденными следствием убытками в 286 миллионов гривен. Или подозрение бизнес-партнеру Голика, экс-главе Днепропетровской облгосадминистрации (ОГА) Валентину Резниченко — это потолок?
— Как я уже сказал, я не анонсирую подозрений. А о том, насколько сильно пострадало это дело из-за сливов, думаю, можно судить по тому результату, который уже получен. Подозрение экс-главе Днепропетровской ОГА — прямой ответ на ваш вопрос. Но досудебное разбирательство продолжается и окончательные выводы можно будет делать только после окончания расследования.
— Еще одно резонансное расследование и тоже с утечками — дело экс-главы Верховного суда (ВС) Князева, где были слиты списки кандидатов в члены Высшей квалификационной комиссии судей. Оно уже передано в ВАКС, однако отдельный эпизод расследования, касающийся роли судей Большой палаты ВС, которым были расписаны конверты и фамилии которых уже были засвечены в медиа, завис. Почему?
— Что касается судей Большой палаты, то на этом этапе доказательств, кроме того, что у главы ВС были найдены конверты с фамилиями, а также у ряда судей были найдены деньги, для предъявления подозрений пока недостаточно. И об этом нужно говорить прямо. Подробнее об объеме доказательств, которые находятся в распоряжении следствия, я не могу рассказывать, потому что он неизвестен фигурантам. Но главное то, что этих доказательств достаточно для того, чтобы продолжать расследование, а не закрывать дело. У нас всегда есть возможности для получения дополнительных фактов причастности к коррупционной схеме тех или иных судей, в том числе тех, у кого были найдены денежные средства. Мы понимаем уровень общественного интереса и мы над этим активно работаем.
— Однако с Верховным судом вы пересекаетесь не только в рамках этого расследования, но и как институции. И тут, похоже, тоже есть проблемы. Дело экс-главы Госавиаслужбы Дениса Антонюка, который, по версии следствия и решений двух палат ВАКС, из корыстных побуждений предоставлял незаконные преимущества МАУ — компании Игоря Коломойского. Антонюк был приговорен к трем с половиной годам лишения свободы и уже отсидел девять месяцев. Но Верховный суд отменил решение Высшего антикоррупционного суда. С одной стороны, дав сигнал: «У Коломойского все под контролем», а с другой, заложив такой судебной практикой мину под систему госуправления в целом. Так как поставил под сомнение подзаконные акты правительства.
— Верховный суд иногда отменяет решения ВАКС, но это не система. Со своей стороны, мы работаем над тем, чтобы следствие заходило в суд с более сильными позициями. Стремимся к тому, чтобы наши дела были максимально качественными. Вижу ли я проблему в деле экс-главы Госавиаслужбы? Вижу, но комментировать конкретное решение Верховного суда не могу. Однако скажу, что сейчас в Верховном суде находится очень похожий кейс о злоупотреблениях в пользу третьих лиц. (Дело о нанесении 70 млн грн убытков «Укрзалізниці», также расследуемое НАБУ и САП. — И.В.) Насколько мне известно, сейчас на рассмотрение объединенной палаты передан вопрос о разъяснении, какие обязательные элементы злоупотребления должны быть установлены. И я очень надеюсь, что в этом вопросе будут поставлены точки над «і». Хотя это уже никак не повлияет на решение.
— Продолжая линию сливов (а ими прошиты многие глобальные кейсы НАБУ) хочу напомнить о делах экс-главы НБУ Кирилла Шевченко, который чудесным образом выехал в Лондон до вручения подозрения, а также экс-главы Фонда госимущества Дмитрия Сенниченко, который покинул нас уже после обысков. Сливы спасают топов.
— В самом вашем вопросе заложено противоречие: никаких глобальных кейсов не было бы, если бы они были, как вы говорите, «прошиты сливами». Все упомянутые вами кейсы закончились подозрениями и обвинительными актами.
А если конкретно — экс-глава НБУ получил подозрение, пребывая на должности. Кроме него подозрения получили еще 16 человек. И говорить, что это был слив, по меньшей мере манипуляция. Более того, по этому кейсу 35 миллионов уже возмещено в госбюджет и 16 миллионов направлено на проект «Армия дронов». Что касается экс-главы Фонда госимущества, то там действительно сначала были проведены обыски у него и всей его команды. Понятное дело, человек читает постановление суда, где описана короткая фабула, и делает свои выводы. Это был момент полномасштабного вторжения и в конце лета 22-го, если я не ошибаюсь, он выехал с территории Украины. А подозрение получил уже в период моего директорства в марте 2023 года.
Но все забывают почему-то кейс главы Государственной миграционной службы. Он был уволен сразу после проведения обысков в 2021 году, а подозрение НАБУ ему вручило только через три с половиной года после увольнения. Как так получилось? Его уволили, потому что это был слив? Конечно же, нет.
— Ну, во власти другая форма сливов — когда сливают отработанных «своих». Некогда суперценные заместители главы офиса президента Ростислав Шурма и Андрей Смирнов были уволены аккурат перед вручением им подозрений НАБУ. И тут уже можно разные версии строить.
— Я не отвечаю за слухи и не комментирую кадровую политику других органов власти. С момента внесения дела в ЕРДР до вручения подозрения проходят месяцы, а то и годы. Поэтому не совсем понимаю, как можно связать увольнения бывших работников офиса с подозрениями НАБУ.
— В офис поступила информация о том, что расследование на финальной стадии и готовится подозрение, и офис очистился.
— Увольнение после обысков или до вручения подозрения, это не всегда слив. Иногда действительно бывают признаки передачи информации, но не факт, что кто-то физически передает. Тут как раз стоит напомнить о еще двух системных проблемах: независимой прослушке, которой до сих пор нет у НАБУ, и независимой экспертизе. Очевидно, что если НАБУ обращается за экспертизой по топ-коррупционеру в какой-либо условный институт судебных экспертиз, который находится в сфере управления Министерства юстиции или МВД, то соблюсти полную секретность в деле невозможно. Думаю, что вам не трудно предположить, спустя какое время гипотетически потенциальные фигуранты узнают, по поводу чего назначена эта экспертиза. А какой шанс, что информация будет не только передана, но и искажена? Огромный. Я уже не говорю о результатах экспертизы.
— Поэтому в деле о незаконном обогащении на 56 миллионов гривен главы АМКУ Павла Кириленко вы обошлись без экспертизы его многочисленных объектов недвижимости до предъявления подозрения?
— Действительно, в этом случае мы на начальном этапе не привлекали эксперта, поскольку суммы, указанные в договорах покупки, и так превышали законные доходы лица. Но сейчас экспертиза уже проведена и она подтвердила обоснованность подозрения.
В любом случае не должно быть так, чтобы независимое следствие НАБУ обращалось за экспертизой к институциям, которые находятся в полной политической зависимости.
— Кому вы это сейчас говорите?
— Независимым медиа, общественным активистам и представителям всех ветвей власти, безусловно. Для того чтобы заработали нормы закона о НАБУ (а там предусмотрена независимая экспертиза) в закон о судебной экспертизе нужно внести изменения. И это — зона ответственности парламента. За подготовку такого законопроекта отвечает Министерство юстиции, Кабмин.
— Ну а за вдохновение всех вместе взятых — офис президента. Думаю, что важно не забывать это уточнять. Тем более что мы идем в ЕС. Кстати, новый министр юстиции Ольга Стефанишина отвечает за юридическую сторону переговоров.
— Мы в коммуникации с министром юстиции. Эта неработающая норма в законе о НАБУ — в поле зрения наших международных партнеров. Не только в переговорной рамке ЕС, а и МВФ. Поэтому у меня достаточно оптимистичный настрой. Независимая экспертиза НАБУ и доступ САП к ЕРДР по нардепам — инструменты, которые власть должна отдать антикорблоку.
— Возвращаясь к сливам в делах топ-коррупционеров. Кейс экс-министра аграрной политики Николая Сольского, который в итоге получил подозрение. У фигурантов его дела были постановления об обысках.
— Постараюсь и здесь обозначить проблему системно: сегодня лица, не связанные с НАБУ, САП и ВАКС, имеют возможность получить доступ к решениям суда, включая постановления на проведение обыска или других следственных действий. Нами была зафиксирована группа людей с навыками правоохранительной работы и техническими возможностями, которая в корыстных целях использовала такой доступ к реестру судебных решений. Люди системно мониторили реестр на предмет постановлений на обыск. Мы оперативно получали информацию о том, что фигуранты скачивают решения суда и документировали эту деятельность. Результат будет. НАБУ пресекло деятельность одной конкретной группы, но дырка на законодательном и техническом уровне остается.
Мы инициировали перед Высшим советом правосудия (ВСП) вопрос о внесении изменений в нормативные акты, которые это регулируют. Должна быть возможность закрывать такие решения суда, чтобы они не светились в реестре. Верховный суд посчитал, что такое решение ВСП незаконно. Сейчас в профильном комитете Верховной Рады находится достаточно дискуссионный законопроект, касающийся закрытия реестра судебных решений. Но там есть блок, который касается непосредственно нас и возможности закрывать подобные виды судебных решений по постановлению детектива или прокурора. Это очень важный для НАБУ блок.
— Кейс бывшего советника ОПУ и экс-руководителя одного из департаментов СБУ Артема Шило. Фигуранты знали, что НАБУ работает по хищениям в «Укрзалізниці» еще в августе 2022 года и решили сворачивать работу по «железке». Вообще источники в СБУ пожимают плечами, мол, в бэкграунде у Шило и покрупнее рыба есть. Одна игорка чего стоит.
— Члены группы начали сворачивать работу по «железке», когда от одного из фигурантов узнали, что НАБУ ведет расследование. То есть, у меня нет подтвержденных объективных данных о том, что в этом деле был слив. Что касается рыбы покрупнее или помельче, уверен, что не стоит дискредитировать результаты детективов, которые профессионально проделали очень большую работу. Мы расследуем все, что попадает в поле нашего зрения. Это хорошее дело и досудебное расследование еще идет.
— Почему пан Киперман, который проходит по делу о нанесении ущерба «Укрэнерго» на сумму 716 миллионов гривен, до сих пор не в международном розыске и прекрасно путешествует по миру?
— Дело о нанесении миллионных убытков «Укрэнерго» уже в суде и в нем обвиняются четыре человека, включая организатора, который с мая месяца находится в международном розыске, есть красное оповещение Интерпола.
— Если зайти на сайт Интерпола, то фамилии Киперман там нет. Или он в закрытом списке, куда попадают террористы, особо опасные преступники и шпионы? Но он не относится ни к первым, ни ко вторым, ни к третьим. Не означает ли это, что его просто не хотят найти?
— Сайт Интерпола имеет две составляющие: ту, которую видит любой пользователь и собственно систему. Грубо говоря, то что вы вбиваете в поиск фамилию и не находите определенного разыскиваемого — это не значит, что его там нет. (В процессе подготовки интервью директор НАБУ предоставил ZN. UA документ, направленный Национальной полицией Украины в ответ на запрос НАБУ, подтверждающий, что «Красное оповещение в отношении Кипермана М.Ю. в системе учета Генерального секретариата Интерпола было опубликовано 14.05.2024 года». — И.В.)
— Почему сбегают депутаты-фигуранты уголовных дел? Ярослав Дубневич, Андрей Одарченко. Вот недавно стало известно, что Сергею Кузьминых разрешили командировку за границу.
— НАБУ не разрешало ехать за границу в командировку. Есть часть подозреваемых и уже обвиняемых в суде, у которых обязанности по ограничению меняются судом. Обязанность не покидать место проживания или территорию области может смениться на разрешение ездить только по территории Украины. Или срок ограничения передвижения вообще заканчивается и суд его уже не продлевает.
— Так кто все-таки ответственен за то, что народные депутаты — фигуранты уголовных дел топ-коррупции в буквальном смысле убегают от ответственности?
— На счет нардепа, которого обвиняют в подкупе криптовалютой. (Речь об Андрее Одарченко. — И.В.) По нашей информации, он пересек границу вне зоны таможенного пограничного контроля. В данном конкретном случае у него не было обязанности носить электронный браслет. Она не была продлена судом. НАБУ не имеет права контролировать фигурантов уголовных дел с момента, когда дело передали в суд, без соответствующей санкции суда. Контроль границы — это зона ответственности пограничной службы. Но тут опять-таки вопрос системы. Топ-коррупционеры выходят под залог, через определенное время их обязанности в части ограничения передвижения обычно смягчаются. Судебное разбирательство может затянуться на годы. К чему, собственно, и стремятся подсудимые и их адвокаты, прекрасно зная, что такое «правки Лозового». Браслетов у МВД не хватает… То есть нет четко отлаженной государственной системы, которая гарантировала бы неотвратимость наказания.
— Система как раз есть, только отлажена она в пользу уклонистов-коррупционеров. В этой связи вы случайно не обращались за помощью к власти для организации продуктивных переговоров об экстрадиции сбежавших? Или позиция европейцев, которые не могут отпускать наших коррупционеров «туда, где стреляют», всех устраивает?
— Что касается экстрадиции участников уголовных производств стоит отметить, что этот вопрос не решается на уровне власти или на каком-то другом, кроме суда. Именно суд в той или иной стране принимает решение об экстрадиции, учитывая те или иные обстоятельства, в том числе и те, что могут угрожать жизни человека. И именно полномасштабная война, которая продолжается в нашей стране, часто становится причиной отказа в экстрадиции. Но есть и положительные кейсы, когда лицо все же удается вернуть в Украину для привлечения к ответственности. Последний из них — экстрадиция одного из подозреваемых в завладении недвижимостью госпредприятия «Национальная кинематека Украины».
— Пятьдесят процентов государственного бюджета идет на оборонную сферу. Там же — больше всего возможностей для коррупции. Я понимаю, что часть скандальных дел по Минобороны у СБУ и БЭБ. Однако не чувствуется, что это приоритет НАБУ. Даже в отчете за первое полугодие 2024 года речь идет о скромных пяти тысячах бронежилетов, которые недопоставила одна частная компания. И все?
— Сфера обороны — это как раз один из приоритетов НАБУ. Но расследования закупок оружия, и в том числе всех оборонных заказов, — очень сложные и долгосрочные. В деле ООО «Оптимумспецдеталь», которое началось в 2019 году, на финальные подозрения по конечным фигурантам вышли только в конце 2023-го, если не ошибаюсь. Это связано с тем, что это многоэпизодные производства, в которые включено много юрисдикций, включая международную помощь. Плюс проведение очень сложных экспертиз по определению экономических убытков, которые могут длиться годами.
— Сколько дел по оборонке в производстве? И какой кадровый ресурс?
— Больше 60 производств. Сейчас в подразделении работает почти 20 человек. Еще нужно человек десять, но это уже в процессе увеличения штата доукомплектуем.
— На скандал со «Спецтехноэкспортом» ГУР МО вы будете как-то реагировать?
— Мы на все реагируем. У нас есть уголовные производства, которые касались государственных закупок «Спецтехноэкспорта». Они были открыты до скандалов. Мы вообще не характеризуем свою деятельность сквозь эту призму, проводим аналитическую работу, берем во внимание, какие-то вещи уже расследуем.
— Кейс местных властей. В Одессе, где долго выкорчевывали Бориса Кауфмана, не прорастает ничего нового? Звучат некоторые фамилии собирающих дань. Иван Дралюк — одна из них. В Киеве расследование журналистов по заместителю Виталия Кличко Владимиру Прокопиву…. Сергей Надал с элитной недвижимостью дочери в Майами… По Днепру идет волна. Но там пока сложно верифицировать с учетом «независимых» правоохранителей и околоплодной ТГ-грязи. Вы, со своей стороны, работаете по Днепру?
— По Одессе — мы не покидаем этот оазис. По Киеву сейчас детективы проводят аналитическую работу на предмет наличия подследственного периода приобретения имущества заместителем городского головы, его стоимости и наличия признаков состава недекларирования и незаконного обогащения. Такая же работа проводится в отношении остальных должностных лиц городских администраций.
НАБУ работает системно. У нас есть территориальные управления, в которых мы планируем увеличивать количество детективов. После принятия изменений в закон у нас есть возможность расширять штат НАБУ на сто человек ежегодно. И со следующих траншей мы планируем увеличивать территориальные управления. В Днепре тоже есть наше подразделение. Планируем еще одно, но пока не решили — в Хмельницком или Виннице. Проводим аналитическую работу. В целом очень много внимания уделяем работе органов местного самоуправления. И я ожидаю, что будут хорошие результаты.
— О борьбе с контрабандой. Людей, которых в 2021 году объявили самыми главными контрабандистами страны, вплоть до наложения санкций по инициативе президента, через три года очень тихо от санкций освободили. Включая десятки юрлиц. Без объяснения причин. Это НАБУ не интересует? Будете расследовать, как эти люди и предприятия попали в санкционный список и как они оттуда выпали?
— Вопрос к тем, кто вводил санкции и кто их снимал.
— Так госслужащие категории «А» из силовых структур вводили и снимали. Разве не ваши клиенты?
— Если у нас будет информация, что в процессе снятия санкций выявлены признаки коррупционного правонарушения, то мы обязательно на это будем реагировать в контексте преступлений, подследственных НАБУ. То есть в части наложения и снятия санкций это не наша парафия. Абсолютно. Но вот если там будет коррупционная история, то да.
Если говорить вообще о таможне, то она в фокусе наших расследований. У нас есть дело по деятельности таможни в Ровенской, Львовской, Закарпатской областях и части Черновицкой области. Были проведены масштабные обыски, задержания, предъявлены подозрения. Несколько человек находятся под стражей, включая одного из организаторов схемы. В центральном офисе Таможенной службы также были следственные действия. У нас хорошие результаты уже есть и еще будут.
— Когда международные партнеры создавали институции антикорблока (НАПК—НАБУ—САП—ВАКС), речь шла о некоем острове, который будет не уменьшаться, как шагреневая кожа, а наоборот, расти, распространяя здоровую практику по всей правоохранительной системе. Но случилась катастрофа: остров сам переживает кризис и дрейфует в безразличном и продажном океане десятков тысяч правоохранителей всех уровней, находящихся на поводке у власти.
— Во-первых, любой кризис — это возможность развития. Во-вторых, мы не дрейфуем, а точно знаем, куда плывем.
С началом полномасштабного вторжения, притока в Украину глобальных финансов, в условиях определенной закрытости власти, увеличения прав правоохранителей, сужения прав общества — коррупционные риски выросли в десятки раз. Но вместе с тем, в силу международной помощи, давления партнеров, а также обстоятельств, связанных с необходимостью выжить, — в антикоррупционной сфере произошли тектонические изменения, о которых говорить раньше не было возможности. Гражданское общество вернуло свой голос. Независимый САП, увеличенный штат НАБУ, Набсоветы в ключевых агентствах, прозрачные закупки в конкретных отраслях. Открытый конкурс на главу Таможенной службы, открытый конкурс на руководителя БЭБ.
Достаточно ли этого? Нет. Нельзя просто разоблачать коррупцию, останавливая злоумышленников. За этими разоблачениями должна стоять системная работа по институциональным изменениям. Причем очень быстрым изменениям, чтобы коррупционная среда не успевала формироваться. Если это вопрос процедуры, то нужно быстро менять процедуру. Если вопрос открытости — нужно менять степень открытости. Если это вопрос корпоративного управления и необходимость менять подходы — нужно их внедрять. То есть это постоянная очень тяжелая государственная работа. Это должен быть такой же равный по усилиям трек, который сейчас мы имеем по увеличению нашей обороноспособности. Причем по всей правоохранительной системе.
Есть еще нюанс. Ответственность общества. Вот как вы считаете, накопившая полную кровать долларов глава медико-социальной экспертной комиссии (МСЭК) одна должна отвечать за коррупционное злодеяние? Безусловно, все эти прокуроры-псевдоинвалиды — тоже субъекты содеянного правонарушения. Потому что давать взятки руководителю МСЭК или руководителю ТЦК — это преступление. В одну сторону это не работает. И поэтому те, кто таким образом уклоняется от военной службы, тоже должны понести уголовную ответственность.
— Так НАБУ и карты в руки. Дело по подозрению руководительницы Хмельницкого областного центра медико-социальной экспертизы, депутата Хмельницкого областного совета от партии «Слуга народа» Татьяны Крупы ГБР передало вам.
— Да, дело по подследственности недавно передали нам. Детективы изучают материалы, проводят все необходимые следственные действия. Больше сейчас сказать не могу из-за необходимости сохранять тайну следствия.
— В Европе работает система финансового мониторинга каждого гражданина. За серую зарплату, неуплату налогов и прочее — огромные штрафы. Очень дисциплинирует и учит ответственности.
— Можно говорить о таких вещах и о таком тотальном антикоррупционном контроле по отношению к гражданам, когда в государстве все сбалансировано, правоохранительная система здорова, когда нет возможности брать откаты на НДС, когда нет налоговых ям, коррумпированных руководителей налоговых и прочего. Все руководство харьковской налоговой получило подозрения НАБУ, потому что сидело на откатах за разблокировку накладных и выведение предприятий из рисковых. Оказывается за разблокировку можно брать 1,5% и весь процесс управляется в ручном режиме. Сама среда способствует тому, что какой бы руководитель ни пришел, он сядет на откат.
Я считаю, что это катастрофа. И сколько бы мы ни расследовали и разоблачали этих налоговиков, но если есть система, позволяющая в ручном режиме за 1,5–2–3% от оборота вывести предприятие из рисковых или разблокировать накладную, то это государство о чем? И нечего рассказывать, что это один такой коррупционер попался. Разблокировка на уровне областной налоговой не происходит. Разблокировка — это жесточайшая вертикаль, которая ведет в центр.
И я сейчас ответственно говорю, что если это случилось в одной области, где все руководство было зафиксировано в получении откатов, то так по всей стране. То есть очевидно, что проблема не в одном человеке или в отдельной налоговой. Проблема в том, что система позволяет в ручном режиме за деньги заниматься выкачиванием денег из бизнеса.
— То есть к господам Арахамии, Гетьманцеву и Сокуру, который в статусе и.о. зам главы Государственной налоговой службы все это операционно курирует, у НАБУ тоже есть вопросы? Не только к харьковскому мальку?
— Я уже неоднократно говорил, что не оперирую фамилиями и анонсами. Скажем так: НАБУ проводит системную работу не только по выявлению преступлений, но и по устранению коррупционных рисков. Один из инструментов, который активно нами используется в качестве превенции на первом этапе, это направление писем о необходимости устранения коррупционных рисков.
К сожалению, система действует во многих вещах, о которых мы с вами говорили, и которые не дают антикорблоку заработать на полную мощность. НАБУ должно подсвечивать схемы, раскрывать преступления и привлекать к ответственности. А власть — устранять возможности для этих схем. По-другому не заработает. Но я очень оптимистичен и это все мы тоже решим.