Широкой публике не известно, что многолетняя эксплуатация подземных вод Кривого Рога обусловила, например, сбрасывание в Черное море промышленными предприятиями только одного этого города ежегодно сотен миллионов кубометров грязной воды. Так, в минувшем году транзитом через реки Ингулец—Днепр в Черное море было спущено двести миллионов кубометров сточных вод, в том числе и 94 млн. кубометров неочищенных.
Система накопления, транспортировки и сброса этих потоков сложная, дорогостоящая и «влетает» нашим налогоплательщикам в копеечку. Не зря потомственные горняки называют шахтные воды Кривбасса «золотыми», учитывая затраты на их накопление, разбавление и сбросы. Тем более что операции эти множатся на бесконечный период.
Существенным дополнением явилось удручающее по постоянству экономическое состояние, которое на повестку дня выдвинуло еще одну проблему — закрытие шахт с последующей их консервацией. Вследствие этого возникли сопутствующие проблемы быстрого и непредвиденного развития в бассейне экзогенных процессов: подтопления жилых массивов, сдвигов и просадок земли, распространение уже за пределы Украины загрязненных вод. Из региональной проблема превратилась в глобальную.
Государственной программой реструктуризации горнорудного комплекса, вышеозначенными другими обстоятельствами экономического плана и обусловлено издание ряда постановлений Кабмина Украины, а затем и приказов Минпромполитики, в соответствии с чем в 1998 году было создано специальное управление со статусом государственного — «Кривбассгидрозащита» (КГЗ). На балансе этого предприятия, кроме хвостохранилищ, шламохранилищ, безопасности содержания сложного водного хозяйства действующих шахт, находятся также три законсервированные шахты: бывшая «Гигант-глубокая» (ныне «Гигант-дренажная»), «Саксагань» и «Первомайская».
К слову сказать, программа реструктуризации горнорудного комплекса Кривбасса включает в себя десятки позиций, среди которых едва ли не первое место занимает гидрозащита города, как самая злободневная, не терпящая отлагательства. Расположенные по меридиану Кривого Рога, закрытые и работающие шахты составляют единый гидрогеологический комплекс и работают как сообщающиеся сосуды. Не разделенные ведомственными интересами и административными границами, шахтные воды делают во многокилометровых глубинах выработок свою невидимую грозную работу. По этой и ряду других причин криворожский бассейн, как свидетельствуют ученые, «представляет собой зону сильно пораженных природных условий и обоснованно может быть отнесен к территории, которая находится в кризисном состоянии».
Поэтому в уставе «Кривбассгидрозащиты» зафиксировано: «...управление создано с целью обеспечения гидрогеологической защиты ведения горных работ Кривбасса от подтопления и негативного влияния в процессе сдвижения и провалов земной поверхности, сдвижения отвалов и дамб шламонакопителей». Задача конкретная и, казалось бы, ясная для исполнения.
Однако между тем, что записано, и тем, что сделано — расстояние огромное. Причин, как водится, несколько, главная из которых, по словам директора КГЗ Виктора Жулая, в том, что Киевом деньги выделяются тютелька в тютельку и только под проекты законсервированных шахт.
«Всхлип» директора подтверждает и зам. главного инженера госинститута по проектированию предприятий горнорудной промышленности «Кривбасспроект» Юрий Власенко: затраты на закрытие шахт составляют в целом 363 млн. грн., а по годам на эти задачи выделено в 1997-м — 13,5, в последующие годы соответственно 17,7 и 13,6 при потребности 18,5 млн. грн. Так, в 2000 году было выделено всего 13,5 млн. Мало. Но задуматься есть над чем.
Информация
к размышлению
До 1998 года все наземное имущество вместе с подземным хозяйством трех шахт принадлежало производственному объединению «Кривбассруда», а с 1998-го — «Кривбассгидрозащите», т.е. ответственные за сохранение материальных ценностей есть. В институте «Кривбасспроект» хранятся изначальные проекты этих объектов. Следовательно, существует вполне определенная проектная стоимость.
Проекты на закрытие и консервацию, как подсказали специалисты, включают в себя абсолютно все по данным предприятиям — от «а» до «я». То есть имущество шахт, а это не только то, что под землей (это и обогатительные фабрики, и конвейеры, и пр. и пр., содержащее металл), но и так называемое наземное хозяйство шахт, — все есть в проекте. Так вот, по проектам закрытие, консервация и ликвидация таких предприятий предполагает получение государством возвратных средств на новое созидание: строительство жилья для переселяемых из зон обрушения, рекультивацию земель, строительство столь необходимого по многим параметрам водоотливного комплекса и т.д. Экономисты-производственники подсказали, что величина возвратных средств только с этих трех шахт — это примерно столько, сколько и требуется на закрытие шахт в целом, т.е. сотни миллионов гривен, которые в нашем случае неясно куда подевались. Или они есть? Но тогда где? Естественный вопрос: в деньгах ли причина и разница между тем, что надо было уже сделать, и что сделано на самом деле?
И еще одна загадка: как можно было закрывать шахты, выплачивать тысячам горняков денежное пособие, не имея на то проектов? Но именно так было в случаях с шахтами «Гигант» и «Саксагань», которые годами были предоставлены фантазии тех, кто отвечает за эти лакомые куски госимущества. Возьмем «Первомайскую», которая закрыта еще в 1998 году, но проект на ее консервацию только теперь брезжит. Так и с шахтой «Северная», проекта на которую вообще нет. Она затоплена, и теперь на месте некогда солидного производства образована стихийная свалка. Получается: что упало, то пропало?
Между тем яснее ясного, что такое положение дел в случае с так называемой госпрограммой реструктуризации горнорудного комплекса ведет к возможности ненаказуемых хищений.
Непосвященный может подумать, что вся эта бухгалтерия не имеет отношения к гидрозащите Кривого Рога. И ошибется, ибо связь тут самая непосредственная: откачка воды, разбавление ее и сброс — это ого (!) какие деньги, уплывающие вместе с поистине «золотой» шахтной водой бассейна. Масштабы сбрасывания всяких-разных вод хорошо прослеживаются на предлагаемой схеме. Но это только одна сторона медали, а вторая — экология.
— Вода — Джин, которого уже никогда не загнать обратно, — прокомментировала состояние водного Кривбасса зав. экологическим отделом Криворожского исполкома Наталья Гопкало. — Ведь как было вначале? Раньше пустоты выработок шахт, отработавших производственные ресурсы, закладывались блоками, и природа, не терпящая пустоты, в буквальном смысле слова получала рукотворную компенсацию. Потом посчитали эту сухую консервацию дорогостоящей и продолжали уже оставлять выработки пустыми. Дальше их заполняла и заполняет вода, а мы ее качали и будем качать до «скончания века». Странно, что пока никто не подсчитал, во сколько же обходится государству эта общеукраинская водокачка?
Между прочим, по не уточненным данным, в Кривом Роге за период с 1974-го по минувший год закрыто девять шахт, уровень воды в которых и степень их минерализации разный, но зато общее — недопустимо высокая минерализация. Здесь можно обнаружить содержание соли от 98 до 130 г/л, в разных концентрациях бром, свинец, ртуть, барий, а всего до 130 химических элементов. И, конечно, прежде чем попасть в Черное море, эта «агрессия», как метко прозвали высокоминерализованные воды местные журналисты, разбавляется миллионами кубометров питьевой воды из Карачуновского и др. водохранилищ, что тоже обходится государству в копеечку. Избавляет ли это реки, море, а в конечном итоге и Мировой океан от губительных инъекций промышленности, и не размножаем ли мы их подобными действиями? Вопрос, на мой взгляд, риторический.
Вообще шахтные воды Кривбасса — болячка не только этого города, а скорее общегосударственная. Вспомним хрестоматийное: «круговорот воды в природе».
Казалось бы, какая связь между балкой Свистунова, расположенной в южной части Кривого Рога, куда, собственно, первоначально и скачивают всю «агрессию», и, допустим, Киевом? Уверяю, может быть самая прямая связь: спроектированная еще в 1975 году институтом «Киевводоканал» как резервная, балка Свистунова по геологическим параметрам не соответствует необходимым критериям безопасности. Геологи утверждают, что для места, где и ныне находится действующая емкость, характерны выщелачивающие породы, из которых состоит ложе этого естественного резервуара. Приписана балка к «Кривбассгидрозащите». Главный инженер этого управления Алексей Пензин утверждает, что проект балки был в свое время утерян. Хотя известно, что по виртуальному проекту объем емкости составляет 2,5 млн. куб. Но ввиду отсутствия денег только КГЗ ежегодно спускает в балку более 20 млн. кубометров высокоминерализованной воды.
Вместе с тем выщелачивающие породы днища балки способствуют тому, что в подводной ее части образуются пятиметровые (точно никто не знает) воронки-провалы, через которые просачивается «агрессия», обеспечивая тем самым фильтрацию как подземных, так и наземных вод, т. е. смешивая грешное с праведным. Был уже такой провал, и говорят, не один, и под плотиной самой балки Свистунова. Ну а сколько этой химии ушло в подземные резервуары природы и куда она дальше мигрировала — никто, как водится, не знает.
Кстати, куратором «Кривбассгидрозащиты» выступает ГАК «Укррудпром» — предприятие богатое, солидное и авторитетное. Именно сюда поступают все данные по водоводам, дамбам, насосным станциям, шламохранилищам и прочим «прелестям» местной промышленности. Что предполагает кураторство в этом случае — неясно. Частые совещания-взбучки? Многолетние переписки в виде бумаг-близнецов? Постороннему понять сложно. Но и переговорить со специалистами данного ведомства оказалось невозможным: сотрудникам «Укррудпрома» в категорической форме запрещено сообщать журналистам любую информацию. Но «Укррудпром» — предприятие не номерное да и Валерий Колосов, глава наблюдательного совета ГАК «Укррудпром» не раз в своих выступлениях затрагивал вопросы экологии. Вспомнить хотя бы его спич на встрече криворожских промышленников с господином Президентом в январе нынешнего года — это было едва ли не самое яркое и острое выступление. Думается, и сегодня Валерию Александровичу есть что сказать, в том числе и в связи с опасностью для города из-за изобилия шахтных вод и угрожающего повышения уровня (до шести метров!) подземных вод. Или положение настолько страшное, что и говорить не хочется? А может, говорить не велено потому, что в жизни, как и в природе, все взаимосвязано: реструктуризация, ликвидация, деньги и экология? Гадать — дело неблагодарное.
Ну а что же ученые? Они не молчат, но это глас вопиющего в пустыне. В изданной книге «Опыт комплексной оценки и картографирования факторов техногенного влияния на окружающую среду городов Кривого Рога и Днепродзержинска» читаем: «…загрязнение природных вод на территории Кривого Рога определяет качество подземных и поверхностных источников водоснабжения для расположенных населенных пунктов в Днепропетровской, Херсонской, Николаевской областях».
По мнению многих ученых-практиков, необходимо возродить гидрогеологическую службу, создать централизованные системы экологического мониторинга, по единым стандартам — экологические карты. Очень важно провести паспортизацию предприятий-накопителей промышленных отходов с последующим изучением локального и регионального загрязнений, а также единый для Мариуполя, Кривого Рога, Днепродзержинска и Запорожья — этих городов, входящих в систему эколого-экономического эксперимента, проходящего, кстати, с 1998 г. — банк экологической информации. Весьма уместно было бы наличие у участников эксперимента компьютерных информационно-управляющих систем экологического мониторинга. И это не так дорого, как считается. Ведь что может быть дороже здоровья нации? А имея вышеозначенное на вооружении, ученые с полной уверенностью могли бы рекомендовать экологические режимы безопасной работы предприятий. Заметили, сколько у нас этого традиционного «бы»? Наконец, все, кто участвовал в обсуждении этих проблем, сошлись в одном: крайне необходим единый орган управления природопользованием, хотя это уже задача государственная. Пока же «золотая» по стоимости вода Кривбасса вместо прибыли и безопасности несет Украине убытки и грядущие катаклизмы.