Статья академика Юрия Пахомова, опубликованная в №11 «ЗН», выделяется профессионализмом среди множества рассуждений о том, что в Украине «с первых шагов реформирования настойчиво уничтожалось самое ценное - научно-технологический потенциал» и причастны к этому прежде всего «мафиозные силы». В отличие от многих своих единомышленников, автор согласен признавать объективные реалии и, на наш взгляд, его статья достойна профессиональной дискуссии.
Прежде всего, обратим внимание на противоречие: Ю.Пахомов повторяет широко распространенную точку зрения, что «высокими технологиями никто не делится. В... обделенные наукой и технологиями страны они не допускаются». Очевидно, речь идет о скоординированных преднамеренных действиях. Однако нам не известны доказательства существования такого всемирного заговора, за исключением сферы военных технологий, для которых международными соглашениями (членом которых является и Украина) предусмотрен специальный режим. Впрочем, на этом примере видно, что «не допустить» технологии трудно, даже если это делать намеренно и открыто. Несмотря на все усилия, полтора десятка стран обзавелись собственным ядерным оружием, а химическое и бактериологическое оружие распространено повсеместно. Что уж говорить о мирных технологиях, на которые нет никаких ограничений - если, конечно, не путать запрет на бесплатное использование чужих разработок с запретом на их использование вообще!
Между тем, буквально в следующем абзаце Ю.Пахомов упоминает гораздо более естественный общепризнанный фактор, который объективно способствует закреплению отсталости: «в страны, лишенные высокотехнологичной среды, капитал соответствующей специализации вообще не идет». Конечно, такое объяснение оставляет без ответа вопрос «кто виноват», зато подсказывает «что делать». Нужно способствовать созданию в стране среды, которая «оснащена высокими технологиями, наукой и инфраструктурой, имеет отлаженную систему многоуровневого ... образования, поддерживает высокий ... спрос на внутреннем рынке». Многие страны действительно успешно идут по этому пути, и дело вовсе не ограничивается Японией и Кореей. Например, Индия известна разработками программного обеспечения, а правительство Новой Зеландии вообще сделало ставку на создание в стране наилучших условий для производства информации. Да и в России многие направления высоких технологий успешно развиваются. Важную, но обычно не определяющую роль в этом играют иностранные инвестиции: реальные, а не мифические конкуренты западных компаний во всех концах Земли появились и продолжают появляться при непосредственном участии иностранного, прежде всего западного, капитала.
Однако трудно согласиться с утверждением автора о том, что «мы еще недавно имели научно-технические условия, необходимые для жизнеустройства по... европейским критериям». Нужно признать, что передовой уровень советской науки и техники - в значительной степени миф, рожденный советской пропагандой. Конечно, при общем низком технологическом уровне действительно существовали «островки» - научные и конструкторские школы, способные производить конкурентоспособный интеллектуальный продукт. Но невозможно построить постиндустриальное общество на одном отдельно взятом предприятии.
Если бы условия действительно способствовали развитию высоких технологий, ничто не помешало бы Советскому Союзу с его природными ресурсами догнать и перегнать развитые капиталистические страны. В действительности же имело место постоянное отставание, которое с каждым годом усугублялось: доля машин и оборудования в экспорте СССР, которая в 1960 году составляла 20,7%, за последующие двадцать пять лет упала до 13,9%, в то время как, например, в Испании за такой же период, начиная с 1965 года, она выросла с 10 до 36%, в Ирландии - с 5 до 32 и т.д.
Что же делать, чтобы исправить положение? Полностью разделяя тревогу Юрия Пахомова за развитие высоких технологий в Украине, мы считаем, однако, что предлагаемые им меры скорее усугубят положение, чем улучшат его.
Даешь деньги!?
Ю.Пахомов предлагает отказаться от жесткой финансовой политики, добиваясь роста «другими средствами», такими, как установление искусственно заниженных процентных ставок для долгосрочных кредитов и роста государственных инвестиций. Однако за любое искажение цен, осуществляется ли оно в форме льгот, субсидий или протекционизма, в конечном счете кто-то должен платить. Более того, если подсчитать все потери (не только прямые) всех сторон, то они, как правило, превосходят суммарный выигрыш. Как уже имели возможность убедиться граждане Украины, от инфляции страдают прежде всего социально незащищенные (пенсионеры и все те, кто живет на пособия), а также предприятия, которые работают, и особенно инвестируют, без поддержки государства.
Высокая инфляция была одной из главных причин упадка высоких технологий в нашей стране. Она обесценила сбережения населения и оборотные средства предприятий, чем резко уменьшила инвестиционные ресурсы, на многие годы подорвала доверие к государству вообще и сберегательным учреждениям в частности… В то же время инфляция совершенно незаслуженно обогатила тех, кто имел доступ к льготным кредитам и их распределению. Ведь не секрет, что в реальной украинской экономике искусственно удешевленные «инвестиционные» кредиты продавались и продаются на «черном рынке».
Как убедительно свидетельствует опыт других стран (в том числе и гораздо менее коррумпированных, чем Украина), когда в борьбе с злоупотреблениями уповают на силовые методы, победителем чаще всего выходят злоупотребления. Более того, такие меры сами по себе могут еще больше усугубить положение, поскольку они еще дальше уводят от создания среды, благоприятной для высокотехнологичных инвестиций. Когда становится практически невозможно прожить, не нарушая закон, растут преступность и коррупция, на борьбу с которыми отвлекается все больше сил и средств -естественно, за счет образования, здравоохранения, фундаментальных исследований и т.д., а также увеличения налогов. Вместе с бесконечными проверками и всевластием «силовых ведомств» все это создает крайне неблагоприятные условия для экономической деятельности, и прежде всего препятствует долгосрочным инвестициям, а также является одной из главных причин «утечки мозгов». Порочный круг замыкается.
Мы готовы согласиться с Ю.Пахомовым в том, что стабилизация обменного курса любой ценой может быть вредна, если этот курс не отражает реального состояния экономики. Возможно, контролируемая девальвация была бы лучшим выходом, однако до тех пор, пока экономика в целом остается неэффективной, слишком опасно «отпускать поводья» на валютном рынке. Украинская экономика слабо реагирует на экономические, прежде всего финансовые, сигналы. Например, предприятие, которое не оплачивает счета, крайне редко становится банкротом и вместо того, чтобы начать новую жизнь с новыми хозяевами, получает очередной безнадежный кредит от государственных или тесно связанных с государством поставщиков или банков. Но если деньги снова перестанут быть деньгами, а цены не будут отражать объективные рыночные условия, как это происходит при сильной инфляции, такое предприятие вовсе не станет эффективнее! Если заставить заводы работать «на склад», как это сделали в Белоруссии, общественное богатство будет только убывать, несмотря на рост номинального ВВП.
Прежде чем объявлять денежную стабилизацию главной причиной спада производства и роста задолженностей, нужно заметить, что это единственное, хотя и важное требование из большой комплексной программы, которое было выполнено в полном объеме. В результате украинская экономика в целом напоминает человека, который из всех шагов, необходимых для отказа от курения, сделал только один: бросил покупать сигареты. К сожалению, уверенность в том, что если твердо придерживаться этого решения, то рано или поздно придется пойти и на другие, значительно более трудные меры, утешает слабо.
Вопреки распространенному мнению, монетаризм вовсе не сводится к сжатию денежной массы (демонетаризации). На этапе роста монетарная теория предусматривает ее наращивание, если оно не сопровождается большой инфляцией.
Более того, по-настоящему жесткой стабилизационной политики в Украине не было, а в последний год - и подавно: денежная масса увеличилась на треть, почти на столько же выросло кредитование предприятий. Кроме того, государство позволило предприятиям увеличить задолженность по обязательным платежам примерно на 30%, вдобавок эти платежи часто принимались «натурой» по ценам, далеким от рыночных. Но и объем производства, и инвестиции продолжали снижаться. Это свидетельствует о том, что проблема не в недостатке финансирования, а в неэффективном его использовании.
Нужно отметить, что уровень инвестиций в Украине, вопреки распространенному мнению, весьма приличный: даже сейчас он составляет более 18% ВВП, что больше, чем во многих развитых странах. Конечно, быстрый рост обычно ассоциируется с 20-30-процентным уровнем инвестиций, но еще несколько лет назад эта цифра в Украине была выше - а экономический спад при этом составлял больше 10% в год. Причина в том, что инвестиции вкладываются в основном государственными предприятиями или министерствами, с соответствующим эффектом.
Дело не только
в честности
Не стоит также уповать на то, что общество выиграет, если, как предлагает Ю.Пахомов, государство вначале «пропустит (полученные от приватизации. - Авт.) средства через инвестиционные проекты с быстрой отдачей». Прежде всего, надо бы спросить согласия на подобную отсрочку у тех, кому эти средства должны принадлежать по праву, - бюджетников и получателей пособий, которым государство задолжало за много месяцев, а также у предприятий, которые не могут дождаться оплаты за выполнение государственных заказов. Далее, если использовать деньги от приватизации непосредственно для пополнения бюджета, можно снизить его дефицит. Это нужно вовсе не ради расположения МВФ, а для того чтобы не накапливать долгов. Если бы государство смогло отказаться от большей части займов, нормальные процентные ставки по кредитам стали бы доступны для всех, а не только для избранных. Если же оно будет по-прежнему занимать деньги на кабальных условиях (других никто не предлагает из-за высокого риска), то вскоре придется распродавать буквально все только для того, чтобы заплатить проценты по кредитам.
С другой стороны, государственные производственные инвестиции, как и прочие элементы промышленной политики, могут быть успешными лишь в том случае, если государство лучше, чем множество частных инвесторов, определяет наиболее перспективные направления инвестирования; эффективно контролирует использование инвестиций; достаточно сильно, чтобы вовремя отказаться от невыгодных проектов. Можно ли утверждать, что государство в Украине отвечает этим требованиям? До сих пор его вложения были в основном убыточны…
Централизация, жесткий менеджмент, государственное планирование, протекционизм и другие подобные методы иногда приносили успех на этапе форсированной индустриализации. Быстрый экономический рост на этом этапе обычно основан на экстенсивных факторах. Но СССР завершил индустриализацию еще в 50-е годы, Япония - в 60-70-е, Корея - в 70-80-е, а в Китае она в самом разгаре. Между тем, когда этот ресурс роста исчерпывается, как правило, наступает кризис, связанный с непригодностью такой модели для постиндустриального этапа роста (свежайший пример - Южная Корея). На этом этапе решения, принятые немногими, не всегда достаточно компетентными и добросовестными людьми, не несущими при этом персональной отвественности, как правило, не приносят пользы экономике.
Успех индустриализации восточноазиатских стран в действительности теснейшим образом связан с особенностями национального характера народов «конфуцианского пояса», которые были успешно использованы при выборе экономических систем. Сыграли свою роль и благоприятные стартовые условия, как, например, привычка к тяжелому и кропотливому труду за мизерное (даже по украинским меркам) вознаграждение, низкая доля пенсионеров, развитый сектор малого бизнеса и др. Тем не менее, нет однозначного ответа на вопрос, достигнут ли успех в этих странах благодаря активной промышленной политике или вопреки ей. Более того, в большинстве других стран она, по общему мнению, принесла больше вреда, чем пользы. Впрочем, сторонники усиления прямого государственного вмешательства в экономику предпочитают ссылаться на положительные примеры, обходя гораздо более многочисленные отрицательные. Однако почему они так уверены в том, что в результате такой политики Украине суждено повторить успех Японии (что мало кому удавалось), а не последовать по пути Алжира, Нигерии или Болгарии, что случалось гораздо чаще?
Спасение Ю.Пахомов видит в «честной власти». Мы не хотели бы делать вопрос «честности» предметом нашей дискуссии. Заметим только, что, с одной стороны, даже идеально «честное» правительство не может заменить рынок, особенно когда дело доходит до высоких технологий. С другой стороны, в армии, как известно, командует не генерал, а старшина. Поэтому до тех пор, пока государственная служба будет сулить не столько высокую и стабильную зарплату, сколько возможности распределять льготы и субсидии, она, как магнитом, будет манить людей, нечистых на руку. Последние всегда найдут возможность воплотить даже самые чистые и прекрасные намерения верховной власти таким образом, чтобы извлечь свою выгоду. Соответственно, не стоит удивляться, что «высокое искусство воздействия на рынок» столь часто оборачивается прозаической коррупцией.
Затяжной кризис, который переживает Украина, напоминает бесконечный темный туннель. Понятно нетерпеливое стремление как можно скорее, кратчайшим путем, пробиться к свету - но, к сожалению, «кратчайший» путь обманчив, поскольку для этого пришлось бы прокладывать ход через скалу. Обратного пути тоже нет: выйти из кризиса можно вперед, но не назад…