1 января 1999 года должна вступить в силу новая европейская валютная система. На смену немецким маркам, французским франкам, голландским гульденам, испанским песетам, итальянским лирам и другим национальным денежным знакам должна прийти единая для всех 15 стран Европейского Союза валюта - евро, что станет логическим завершением создания Экономического и валютного союза (ЭВС).
Интерес к этому уникальному историческому эксперименту проявляют не только политики, экономисты, бизнесмены и банкиры, но и широкая публика этих и всех других стран мира. Даже если Украина в обозримом будущем и не будет принята в Евросоюз, появление евровалюты, несомненно, отразится на нашей экономике и деятельности украинских банков, а также на торгово-экономических взаимоотношениях с западными странами.
Вызов Европе
или веление времени
Хотя строительство ЭВС, рассчитанное на три этапа, подошло уже непосредственно к своей третьей, завершающей, фазе, споры не стихают. Проблем так много и они настолько серьезны (и самая основная - достаточно ли стабильна и крепка Западная Европа, чтобы совершить столь стремительный скачок), что ряд государств (Великобритания, Дания и Швеция) решил остаться, по крайней мере пока, вне этой зоны, у некоторых же не прошли сомнения в своевременности этого шага (они ратовали за более поздний срок). Большинство противников ЭВС выступает против жесткой бюджетной политики, навязываемой Маастрихтским договором, видя в ней причины сегодняшнего спада европейской экономики, растущей безработицы и угрожающего положения в социальной сфере.
Стоит ли удивляться, что многие считают ЭВС величайшим вызовом Европе со времен Римского договора 1957 года? А канцлер Германии Гельмут Коль даже заявил о том, что вопрос о будущем Европейского экономического и финансового союза - это «вопрос войны и мира в ХХI веке». Эти слова, похороненные под лавиной экономических прогнозов и финансовой статистики, особенно симптоматичны, так как их произнес бескомпромиссный сторонник введения евровалюты в предусмотренные сроки.
В целом же, несмотря на ряд разногласий и сложностей, европейские страны выражают заинтересованность в создании ЭВС. Чем это продиктовано?
Осуществление самого грандиозного финансового проекта века преследует сразу несколько крупных целей . Валютный союз должен стать завершением формирования единого внутреннего рынка (в котором уже в значительной степени ликвидированы барьеры для свободного перемещения товаров, капиталов и услуг) и экономической интеграции в ЕС. Он должен дать новый импульс экономическому росту в Европе, усилить ее конкурентоспособность в триаде «США - Европа - Азиатско-Тихоокеанский регион», заставить правительства стран-членов ЕС перед вступлением в валютный союз привести свою экономическую и финансовую политику в соответствие с более высокими требованиями, определенными в Маастрихте.
Хозяйства западноевропейских стран тесно связаны между собой: почти 2 / 3 их внешней торговли и прямых иностранных инвестиций приходится на партнеров по интеграционной группировке. И всякий раз происходит пересчет из одной валюты в другую, комиссионные уходят в банки. Из-за хождения национальных валют предприятия стран ЕС ежегодно теряют 26-33 млрд. долларов, включая расходы на ведение бухгалтерского учета операций и коммерческой документации в разных денежных знаках, страхование валютных рисков (по оценке экспертов Европейской комиссии, в 1995 году только из-за курсовых колебаний страны ЕС недосчитались 0,5% ВНП и потеряли миллион рабочих мест), обменные операции, составление прейскурантов в различных валютах и т.д. После введения единой валюты эти проблемы отпадут.
На смену конкурирующим национальным валютам и денежным системам, сохраняющим внутри ЕС различия в организации кредита, расчетов, курсовой политики (цены, налоги и т.д.), должна прийти единая валюта. Это облегчит межгосударственную торговлю и инвестирование: вполне вероятно, считают эксперты, что приток иностранного капитала в Европу возрастет, а европейские инвесторы сократят размеры вложений за пределами своего континента.
Сторонники ЭВС верят, что в итоге евро снизит инфляцию, процентные ставки и налоговое бремя, т. е. стимулирует рост производства и занятости. Планируется улучшение конъюнктуры на рынке труда, рост доходов граждан и относительное сокращение расходов, в том числе на частные денежные переводы, индивидуальный туризм (подсчитано, например, что если немецкий турист будет последовательно обменивать сумму в 1 тыс. марок в 14 других странах ЕС, от нее в итоге останется половина плюс гора мелких монет разных стран, не принимаемых обратно к обмену).
Если исходить из того, что в валютный союз вступят все 15 государств - членов ЕС, а, по мнению многих западных исследователей, это рано или поздно произойдет, то по своему экономическому и коммерческому потенциалу новая моновалютная зона будет превосходить и США, и Японию. На долю ЕС в 1996 году приходилось 38,3% совокупного ВНП стран - членов Организации экономического сотрудничества и развития, тогда как доля США и Японии составила 32,4 и 20,5% соответственно. Удельный вес ЕС в мировой торговле (без учета внутрирегиональных продаж) в 1996-м был равен 20,9%, а США и Японии - соответственно 19,6 и 10,5%.
В докладе Европейской комиссии «Внешние аспекты Экономического и валютного союза» (апрель 1996 года) указывалось, что в будущем евро превратится во вторую по значению резервную валюту мира и начнет постепенно вытеснять доллар из международных расчетов. По мнению экспертов, у ЕС имеются для этого реальные шансы. Если в 1983 году к американскому доллару было привязано 34 валюты других стран, то в 1994-м - 25, тогда как 19 стран ориентировались на западноевропейские валюты, включая экю.
С точки зрения политики, ничто с такой очевидностью не может символизировать движение Европы к федерации, как стремление к единой валюте. Жан Монне, один из основателей «Общего рынка», когда-то пророчески указывал: «Европа будет создана валютой, или же никогда не будет создана». Не только для Гельмута Коля, Франсуа Миттерана, Жака Ширака, Аллена Жюппе, Тео Вайгеля, Жака Делора, Жака Сантера и других «Европейцев с большой буквы» она рассматривается как экономический цемент, способный скрепить то, что они считают своим общим политическим наследием и общим видением, - единую и стабильную Европу.
На пути к евро
Путь к единой европейской валюте был и остается нелегким. Еще во второй половине ХIХ века усиленное развитие капитализма и начавшаяся интернационализация хозяйства невольно подталкивали европейские страны к объединению валютных систем. Тогда и появились первые варианты создания валютной стабильности на континенте. В 1865 году Франция, Бельгия, Италия и Швейцария учредили Латинский монетный союз - на его территории к оплате принимались любые денежные знаки стран-участниц. Созданный вслед за этим Скандинавский монетный союз, в состав которого вошли Швеция, Норвегия и Дания, ввел общую денежную единицу - золотую крону и чеканку золотых и серебряных монет единого веса и пробы. Латинский и Скандинавский союзы просуществовали до 20-х годов ХХ столетия.
Когда 40 лет назад учреждалось Европейское экономическое сообщество, его отцы-основатели понимали, что создание Общего рынка и практическое осуществление общей политики приведет к более полной экономической взаимозависимости стран - членов Сообщества и необходимости выработки единой экономической и валютной политики. Однако ни одна из шести стран-основательниц не осмеливалась сделать первый и наиболее тяжелый шаг, поступиться суверенитетом в вопросах валютной, бюджетной и налоговой политики. Было решено направить усилия на достижение таких общих целей, как полная занятость, устойчивость цен, платежный баланс, стабильность валюты.
В 1969 году на саммите в Гааге политические лидеры Сообщества вышли с инициативой экономического и валютного союза. В 1971-м Сообщество приняло десятилетнюю программу строительства ЭВС, которая предусматривала три этапа перехода к новым формам отношений, в 1972-м была введена «валютная змея» для поддержания стабильности валютных курсов стран - членов Сообщества и сохранения определенной гибкости по отношению к доллару.
Последний этап - слияние национальных систем экономического и валютного контроля в единый механизм - должен был наступить в 1980-м. Европейская комиссия приняла ряд решений в этом направлении, однако через некоторое время стало ясно, что успехи партнеров в координации экономической политики практически равны нулю. Как указывал «Євро-Бюлетень» представительства Европейской комиссии в Украине (№7 за 1996 год), «политическая воля к подчинению действий единой дисциплине и эффективному использованию объединительного арсенала была принесена в жертву текущим интересам». Но несмотря на то, что десятилетняя программа провалилась, начала пробивать себе дорогу идея Европейской валютной системы (ЕВС) и европейской валюты, получившей название экю.
Введение в марте 1979 года ЕВС, решение о которой было принято в конце 1978-го, придало европейскому валютному сотрудничеству новое измерение. Целью было (и остается до учреждения валютного союза) создание на континенте зоны валютной стабильности, максимально свободной от резких скачков обменных курсов. Взаимные обязательства, строгая дисциплина стран-участниц в рамках системы и способ ее функционирования привели к дальнейшему сближению их экономической и валютной политики, и, как отмечают экономисты и политики ЕС, система имела успех.
В 1988 году главы государств и правительств организации вышли с новой инициативой - ЭВС как составная часть создания единого рынка без границ. Путь к такому союзу планировалось пройти в три этапа. И ровно через год Мадридская встреча на высшем уровне приняла решение приступить с 1 июля 1990 года к первой фазе ЭВС.
На первом этапе (1 июля 1990-го- 31 декабря 1993-го) страны-участницы сняли взаимные ограничения на движение платежей и капиталов, завершили формирование единого внутреннего рынка; разрабатывались меры по сближению ряда макроэкономических показателей стран-членов, был подписан и вступил в силу Маастрихтский договор.
В ходе второго этапа - с 1 января 1994-го до 31 декабря 1998-го - был учрежден Европейский валютный институт (ЕВИ) во Франкфурте-на-Майне; страны - члены ЕС пытаются перебороть «чрезвычайный» дефицит; Европейская комиссия приняла базовый официальный документ («Green Paper») о единой валюте, разработаны технический сценарий для введения евро и план перехода к единой валюте. В начале 1998-го лидеры государств - членов ЕС должны собраться на совещание, чтобы, изучив итоги экономического развития в 1997-м, окончательно решить, какие страны отвечают «критериям Маастрихта». (В основу решения были положены выводы, сделанные экспертами Европейского валютного института и Европейской комиссии ЕС. Только после этого можно перейти к третьему этапу ЭВС.)
Критерии Маастрихта
А критерии эти («пропускные» для членства в валютном союзе) довольно жесткие:
1. Дефицит государственного бюджета не должен превышать
3% ВНП.
2. Национальный долг не должен превышать 60% ВНП.
3. Валюта должна оставаться (по крайней мере, в течение двух лет) внутри поля колебания Европейской валютной системы, т.е. должны соблюдаться установленные пределы колебаний в существующем в ЕС механизме стабилизации обменных валютных курсов (в настоящее время они не превышают ±15%).
4. Норма долгосрочной прибыли не должна превышать 2% от средней нормы прибыли трех стран - членов ЕС, имеющих наименьшую норму прибыли (в расчетных показателях 1996-го - около 9%).
5. Инфляция не должна превышать того уровня, который имеет место в трех странах - «лучших учениках европейской школы» (в расчетных показателях 1996-го - примерно 3-3,3%.)
В эйфории, наступившей сразу после подписания Маастрихтского договора, многие страны считали, что до валютного союза рукой подать. Но очень скоро теоретические выкладки натолкнулись на реальные проблемы. За последние годы можно было наблюдать волну «турбуленций» внутри механизма обменного курса (МОК), который считали главной движущей силой валютного союза. Через семь месяцев после Маастрихта МОК покинули итальянская лира и британский фунт; несколько раз девальвировали испанская песета и португальское эскудо. Экономический спад, а также «структурные дефициты», связанные с большими государственными затратами, высокой безработицей и нединамичными рынками труда, вызвали тревогу у инициаторов ЭВС.
В своем первом ежегодном отчете (за 1994 год) Европейский валютный институт (позднее он был преобразован в Европейский центральный банк) выразил беспокойство по поводу того, что только три страны (Германия, Ирландия и Люксембург) были близки между собой по критериям бюджетного дефицита. И только четыре - Германия, Франция, Люксембург и Великобритания - удержали свой долг на отметке ниже 60% ВНП.
Сомнения относительно возможности создать валютное объединение к 1999 году охватили ряд стран Западной Европы. А когда министр финансов Германии Тео Вайгель в конце сентября 1995-го впервые произнес вслух очевидную тогда для всех истину, что Италия с ее колоссальными бюджетными дефицитами может к намеченному сроку оказаться не соответствующей критериям Маастрихта, сомнения стали распространяться по всему континенту. Премьер-министр Италии Ламберто Дини, выступая на внеочередной встрече глав государств и правительств стран ЕС в сентябре 1995 года, отметил, что, возможно, придется отложить введение ЭВС.
Курсы валют по всей Европе после этих заявлений быстро пошли вниз, отмечала нью-йоркская «Newsweak» и привела ответ одного высокопоставленного европейского финансового чиновника на вопрос, будет ли создан когда-либо валютный союз: «Тут шансов 50 на 50. В лучшем случае - 55».
Замечания Т. Вайгеля об Италии полностью относились и к Франции. А без Франции любой валютный союз стал бы просто зоной немецкой марки, только несколько расширенной. Сюда лишь добавился бы Люксембург - единственная страна - член ЕС, которая, помимо Германии, в тот момент полностью отвечала критериям ЭВС…
В 1995 году критериям Маастрихта удовлетворяли по темпам инфляции 11 стран из 15, по процентным ставкам - 10, по размерам дефицита государственного бюджета - 4 (Дания, Германия, Ирландия и Люксембург), причем показатель дефицита по ЕС в целом составил 4,7% при установленной норме в 3%, по размерам внутреннего государственного долга - 5 (Дания, Германия, Люксембург, Франция и Великобритания) при суммарном показателе по ЕС в 71% вместо предусмотренных 60%. Таким образом, все четыре условия выполняла, как и раньше, только одна страна, но три условия выполняли Германия, Франция, Великобритания, Дания и Ирландия.
Обеспокоенные этой ситуацией руководящие инстанции ЕС предусматривали ужесточение контроля над экономической политикой государств-членов. Чтобы усилить бюджетную дисциплину, Тео Вайгель в декабре 1995-го предложил будущим участникам валютного союза заключить между собой «стабилизационный пакт». Страны должны добровольно взять на себя обязательства даже в неблагоприятное для экономики время не переступать трехпроцентного порога дефицита, а при благоприятной экономической конъюнктуре этот показатель должен был снижаться до 1%. Если же какая-нибудь страна границу дефицита переступит или же будут нарушены другие критерии, она должна быть подвергнута штрафным санкциям. По предложению министра финансов Германии, такой «вклад в стабильность» должен был составить 0,25% ВНП за каждый «лишний» процент.
Большинство стран встретили немецкую инициативу без особого восторга. Они расценили ее как стремление навязать им чуть ли не казарменные порядки. Дискуссии вокруг этого вопроса продолжались полтора года, и только на встрече на высшем уровне после переговорного марафона 15 министрам финансов в Дублине в декабре 1996 года удалось достичь сдвигов.
Т. Вайгель переубедил министров финансов 14 других стран - членов ЕС в необходимости автоматических санкций. Французское правительство выступало за принятие «политического решения» в каждом отдельном случае. Немецкая сторона боялась большого количества отдельных переговоров. После ночных прений в Дублине участники саммита приняли компромиссный Договор о стабильности, который предусматривает «почти автоматичность» санкций, причем в Бонне акцентируют на «автоматичности», а в Париже - на «почти».
В Договоре записано, что если Маастрихтские критерии стабильности нарушены, то вступает в силу политическая система своевременного предупреждения, после чего следуют штрафные денежные санкции. Политические решения принимаются в исключительных случаях, к которым относятся не только природные катастрофы, как, например, землетрясение, или важные политические события, такие, скажем, как объединение Германии. Исключением может быть и значительное снижение экономического роста.
Важно было определить все исключения на основе цифр и установить для них как можно более узкие рамки, на что в конце концов согласились и французы.
Европа разных скоростей
Разработанная еще в 50-е годы философия интеграции исходила из того, что государства-члены должны продвигаться вперед с одинаковой скоростью и на равных основаниях участвовать в реализации программ. Для всех вновь вступающих стран был предусмотрен лишь переходный период, после которого на них распространялись все общие правила. Однако расширение Сообщества за счет вступления в него бедных стран, таких, например, как Греция, Испания или Португалия, усилила разнородность Сообщества. В 80-е годы появились идеи и модели «ступенчатой интеграции» или «Европы концентрических кругов», Европы «с изменяемой геометрией» и др. В их основе лежит идея о необходимости продолжать усилия по углублению интеграции, даже если часть членов Союза на данный момент не в состоянии это сделать.
Авторы Маастрихтского договора были вынуждены смириться с возможностью «разноскоростной» интеграции. В Договоре допускается возможность перехода к экономическому и валютному союзу лишь тех государств, которые достигнут к 1999 году установленных критериев, даже если они будут в меньшинстве. За Великобританией и Данией было закреплено право воздержаться от немедленного присоединения к ЭВС и в том случае, если они будут этим критериям соответствовать.
В сентябре 1994-го германские христианские демократы К.Ламерс, В.Шойбле и Г.Глосс выдвинули идею «твердого ядра» европейского строительства, выделяющую в этом процессе ограниченное число стран (пять, прежде всего Германию и Францию), способных двигаться быстрее и дальше к единой валюте и, возможно, к федеративной формуле Европы, но строительства, не закрытого для вступления новых стран. Идея встретила довольно противоречивый прием в странах ЕС, особенно в Италии, которую авторы документа исключили из «ядра». В Великобритании план Шойбле - Ламерса вызвал настороженность. Неоднозначной была и реакция Франции. Правительство в лице его тогдашнего премьера Эдуарда Балладюра выдвинуло принцип «кольцеобразной Европы», страны которой группируются по различной степени взаимодействия друг с другом (в первом круге - своего рода внутреннем «ядре» ЕС - Германия и Франция, во втором круге - Великобритания и ее сторонники, а во внешнем - новые независимые государства Центральной и Восточной Европы).
Вопрос о переносе сроков введения евро, как известно, постоянно поднимался в разных странах ЕС. (Совсем недавно - в феврале 1998 года - с таким предложением выступили более чем 120 немецких экспертов). Но отсрочка введения евро, отмечают специалисты, поставила бы под сомнение проект в целом. Как известно, чтобы ввести единую валюту, требуется совпадение нескольких факторов - экономических, а также наличие воли политических лидеров всех сторон. До сих пор эти факторы совпадали. Если введение евро отложить сейчас, то в будущем, возможно, они не совпадут никогда. Или же, согласно менее категоричному мнению Жака Сантера, монетарный союз будет задержан «на целое поколение».
Альтернатива откладыванию введения евро, которое завершает формирование единого рынка, - продолжение развития интеграции на концепции разных скоростей, или «Европы а la carte». Несмотря на то, что эта концепция таит в себе опасность дестабилизации торговых потоков и распада единого внутреннего рынка, а также возможного раздела ЕС на две неравные по положению группы - привилегированную и второсортную, она стала официальной точкой зрения ЕС. Это значит, что предусмотрена возможность создания «твердого ядра», в которое войдут самые развитые державы.
От мечты
к реальности…
В то время, когда страны-члены ЕС старались выполнить Маастрихтские критерии, Европейский валютный институт, Европейская комиссия, Совет на уровне министров экономики и финансов (ЭКОФИН) и другие рабочие органы ЕС напряженно работали, чтобы преодолеть все технические и иные препятствия к введению евро в 1999 году и разработать план подготовки общественного мнения.
В декабре 1995 года на сессии Европейского совета в Мадриде главы государств и правительств согласились с названием «евро», поскольку оно отражает историческую и культурную общность региона и в то же время является достаточно нейтральным, не вызывая никаких национальных ассоциаций. В декабре 1996-го в Дублине были достигнуты политические решения о новом механизме обменных курсов.
В Дублине и одновременно во Франкфурте-на-Майне Европейским валютным институтом были впервые представлены евробанкноты достоинством в 5 (серая), 10 (красная), 20 (голубая), 50 (оранжевая), 100 (зеленая), 200 (коричневая) и 500 (пурпурно-красная) евро, а также восемь монет достоинством в 1/100, 2/100, 5/100,
1/10, 2/10, 5/10, 1 и 2 евро. Долгое время шли дискуссии о том, как будут выглядеть будущие банкноты, из какого металла чеканить монеты (по просьбе не будет использован никель, который, как установили шведские ученые и экологи, вызывает различного рода аллергические заболевания).
Предложения поместить на банкнотах изображения «отцов» Европы и выделить на них участки для национальных символик не были приняты из-за того, что это могло бы закрепить доминирующее положение крупных стран, а также задеть национальные чувства малых народов. Был выбран вариант, основанный на архитектурных стилях Западной Европы (изображены не конкретные памятники или сооружения, а их собирательные образы и детали, характерные для европейских архитектурных стилей различных эпох, от древних времен до современности. Каждая купюра передает одну из эпох: классицизм, романтизм, барокко, рококо и, наконец, стиль строительства ХХ столетия - «стекло и металл»). Бумажные деньги имеют надпись «евро» латинскими и греческими буквами (говорили, что греческое название евро не нравилось немцам, которые не хотели, чтобы новая валюта, которая сменит их могучую марку, становилась похожей на «легковесную», по их мнению, греческую драхму), изображение флага ЕС, реквизиты эмитента и подпись президента Европейского центрального банка. Желтый полукруг, пересеченный знаком равенства, на синем фоне, станет логотипом новой валюты.
Сколько и какие?
Это станет известно 2 мая 1998 г., когда во время совещания Евросоюза в верхах в Брюсселе британский премьер-министр Тони Блер в роли председателя ЕС объявит состав стран, которые войдут в «первую волну» участников валютного союза.