Эти слова, воистину крик души, - прозвучали после долгого, мучительного и для хозяев, и для автора этих строк молчания.
О «Фермере с улицы Прокопа Романенко», - я рассказал на страницах «ЗН» в одном из июльских (13.07) номеров 1996 г.
В очерке глава фермерского хозяйства «Промінь» - внук легендарного в послевоенные годы председателя колхоза в селе Сосонка под Винницей дважды Героя социалистического труда Прокопа Романенко, сам поведал о том, почему он, отдавая должное деду, восхищаясь им, его делами, предпочел фермерство.
Действовал не наобум, готовился тщательно. Диплом инженера-механизатора. 50 гектаров земли. Мощный по нашим меркам парк сельскохозяйственных машин. Жена Людмила Васильевна - верный помощник, советчица. Подрастающие сыновья-школьники.
Летом 1996 года «Промінь» по всем показателям уверенно входил в число немногих преуспевающих ферм Украины. Захаревичи тогда прочно стояли на ногах, охотно делились своими планами на будущее. Молодые фермеры, всегда готовые помочь техникой, кормами, за короткое время завоевали уважение, любовь многих односельчан.
Я попал в день, особо радостный - «день квітки», когда под кровлю новостройки хозяйкой кладется в цемент букетик цветов. Новый просторный на два этажа дом для себя, детей, будущих внуков - давняя мечта Захаревичей.
И вот я снова на знакомой улице. Новостройка так и застыла на «квітці». Захаревичей застал в старой, дедовской хате. Мы, без преувеличения, давние, с конца 80-х годов, друзья. Но разговор на этот раз не завязывался. Битых два часа пытался разговорить фермерскую чету. Сидят, как в воду опущенные. И какие-то потухшие глаза.
И наконец, этот крик дуэтом: «Помогите нам выбраться в Канаду». И тут, словно прорвало. Заговорили в два голоса.
- Что произошло? Что случилось за эти два года? Собираем урожай, отдаем государству (армии, МВД)..., а денег за нашу продукцию, наш труд не получаем. А если и получаем, то с такими унижениями, задержками, такими потерями, что еле хватает, чтобы снова посеять, вырастить новый урожай и, отдав его, в который раз поверив государству, остаться ни с чем. За выращенную продукцию денег не платят, а налоги изволь плати.
- Сколько вы отдаете государству через налоги с каждой заработанной гривни?
- Трудно сказать. И за то плати, и за это. Отдаем столько, что себе ничего не остается.
- Вот был у вас, помню, хороший урожай капусты.
- Да, капуста была отменная. Только одной военной части мы продали ее на 30 тысяч гривен - по тогдашнему курсу примерно на 18-20 тысяч долларов. Но вот уже второй год нам денег не возвращают.
У нас, - продолжает Василий Васильевич, - хочу напомнить, хозяйство овощно-огородное с переходом на семенное. Зерновое хозяйство становится рентабельным, когда у фермера 200 га, а у нас 50. Это заставляет входить в более трудоемкую технологию. Овощеводство, выращивание картофеля. И все это с прицелом на выращивание высокосортных семян. Тут не обойтись без высокой технологии и современной научной разработки. Ну какие там разработки, когда 60-80% прибыли забирает государство.
- А как это делается в других странах?
- Вот недавно читал: председатель колхоза побывал в Канаде. Рассказывает: фермерский налог в Канаде - 14%. При этом 7% идет государству, а 7% на развитие тех же фермерских хозяйств. Горючее отпускается в Канаде фермеру с 50-процентной скидкой и можешь получить там столько земли, сколько способен обработать. Только трудись. 14% - не 60, не 80.
Однако считаю, сегодня у нас с фермера нельзя брать ни копейки. Нельзя стричь овцу, пока не отрастет шерсть. Нашему фермеру надо помочь. У канадского фермера и отец, и дед были фермерами. У молодого наследника - техника, разные постройки, опыт поколений. Мы же начинаем с нуля.
- Оглядываясь назад, не видите ли вы какие-то свои просчеты, ошибки?
- Нас здорово подвел после сравнительно благополучного
96-го - прошлый год. Большие ливни смыли часть капустных посадок. Остальные - пусть не полностью - добил сильный град. Я же пошел на овощи, огородные культуры - и проиграл.
Страховка? Во-первых, у меня нет таких денег. Под 45% я взял аренду на 5 тысяч, на самое неотложное: горючее и т.д. А брать в кредит на страховку - такой возможности у меня нет.
Во-вторых, если государство не хочет мне платить за уже выращенную продукцию, то где гарантия, что страховка будет выплачена? Так что считаю: лучше погореть год-два, но рассчитывать только на себя.
А свои просчеты, ошибки я знаю. Видно, половину поля надо было отвести не на овощи, а под менее рискованные культуры. Но ведь был у меня и свой расчет. Почему я пошел на овощи? Думал, что за два года заработаю денег, вложу их в хозяйство, протяну электролинию на поле, проведу дорогу, займусь строительством, вот дом дострою. Согласно закону, дорога, электролинии - все коммуникации - забота государства. Но ведь ничего не делается.
- Василий Васильевич, знаю и писал об этом, сколько добра «Промінь» сделал для села. А что в отдачу?
- Увы. Зависть, несунство, воровство - это беда для нас, украинцев.
Дали немного свободы людям - и мы зашли в тупик. Раньше крали, чтобы как-то выжить. В голодомор стригли колоски, спасали детей. Теперь крадут чаще по привычке. Вот уже несколько ночей не спим. Дежурим по очереди. Не килограммами, тоннами крадут бензин, мазут. Поймал одного. Я не раз выручал его. Помогал, чем мог. А он из молодых лоботрясов подобрал себе команду. По ночам ходят по дворам, тащат все, что под руку попадается. Потом продают, а «заработанное» тут же пропивают.
- Как этому положить конец?
- «Дивлюсь я на небо та и думку гадаю...»
Надо нам всем миром усесться на разбитом нашем корыте, да и хорошенько подумать, как жить дальше.
- А на чем, по-вашему, колхозное разбитое корыто держится?
- Чаще всего на неумении, нежелании самостоятельно мыслить, трудиться без подсказки, понукания. На той самой проклятой хватательно-несунской привычке. Зачем ломать себе голову, зачем чему-то учиться, перенимать опыт, когда за тебя раньше думал вождь, а теперь - председатель, бригадир.
Как согнули, сломали крестьянину-хозяину хребет в годы сплошной коллективизации, голодомора, так до сих пор не можем выпрямиться.
- Разговор наш мы начали с фразы, которая резанула прямо по сердцу. Вы действительно рветесь в Канаду? Разлюбили Украину?
- Украину не разлюбил. Готов за нее жизнь отдать. Просто не вижу здесь будущего. Ни для себя, ни для своих сыновей.
- Фермерам - я встречался с ними в Штатах, в Израиле - всюду нелегко, в любой стране.
- Да, поле требует полной отдачи. Но труда не боюсь, землю люблю. Было бы вознаграждение за труд.
- Какие же у вас планы на будущее?
- Ну, выехать, раз мы здесь никому не нужны. От многих слышу, да и сам убедился, в Украине честно вести хозяйство, честно заниматься предпринимательством нельзя. Красть я не хочу. И дед мой не крал. Готов трудиться от зари до зари на своей земле, но с отдачей. Чтобы жить по-человечески.
* * *
Вот такой состоялся у нас разговор.
Грустным вышло расставание. В доме фермеров, уже испытавших радость от одного сознания, что урожаем своего поля, плодами рук своих они могут накормить сотни людей, в тот вечер не оказалось денег даже на хлеб, на сахар.
Поздно ночью Василий Васильевич отвозил меня в город. Позади оставались, растворяясь во тьме, одинокие сельские огоньки.
Свои заметки о фермере с улицы своего деда я тогда закончил на оптимистической ноте, мечтой, на худой конец, о 1000-1500 «Промінів» на всю Украину, хотя бы по одному - на каждое село.
Начнут светить, и в конце туннеля, - размечтался автор, - наконец появится реальный, зримый луч надежды.
Увы, снова я оказался плохим пророком. Остаемся у своего любимого разбитого корыта. Услышат ли на этот раз власть имущие крик боли, отчаяния из Сосонки? Или, как это уже бывало не раз, он останется гласом вопиющего в пустыне?..
Что будет с тобой, Украина, когда погаснут последние «Промені», и Захаревичи, многократно обманутые, обобранные, преданные государством, оставят тебя?