В начале лета Макеевский металлургический комбинат отмечал 103-ю годовщину своего существования. Но повода для празднований не было. И дело было не в дате, которая, как видим, некруглая. Просто в это время комбинат быстро приближался к первой в XXI веке остановке. В прошлом веке их было две, и обе — в связи с боевыми действиями: первый раз производство несколько лет стояло после гражданской, второй раз — в годы Великой Отечественной.
Сейчас, уже без войны, обстановка быстро приближалась к фронтовой. Было понятно, что если комбинат встанет, то остановка может быть последней.
Прошедшее десятилетие стало самым трудным в истории предприятия — оно уверенно катилось в пропасть. В конце 90-х из пяти домен жизнь теплилась только в двух, а из десяти мартенов — в четырех. О выплавке уровня конца 80-х уже даже не вспоминают. Сейчас в качестве базы для сравнения используют 1994 год, последний год рентабельной работы.
По иронии судьбы, комбинат стал наглядным примером того, куда заводят лучшие намерения: главный и, возможно, смертельный удар нанесла ему начавшаяся в 1990-м реконструкция прокатного цеха. Идея была в том, чтобы одним махом вывести производство на новую орбиту, заменив три допотопных стана двумя ультрасовременными. Это резко повысило бы качество выпускаемого проката и, соответственно, конкурентоспособность продукции.
Причем одновременное внедрение обоих прокатных станов обещало обойтись немногим дороже, чем одного. Так как рентабельность комбината тогда колебалась на уровне 35—45%, то риск казался небольшим и оправданным. С тем в 1990 году и начали… Кстати, профильное министерство было против покупки двух станов — практически аналогичный проволочный стан только что купила «Криворожсталь», что гарантировало острую конкуренцию.
Но комбинат не так давно перешел на аренду и дух свободы сильно вскружил коллективу голову, а об ответственности еще не думалось. Был взят кредит примерно на 130 млн. долл. (199,3 млн. марок) у немецкого банка «Аусфуркредит-Гезельшафт МБХ». Правительство выдало гарантии его возврата, и стройка пошла. Тогда казалось, что это шаг к рассвету. В преддверии его комбинат даже заложил новый жилой городок — коробки этих коттеджей и сейчас «украшают» город.
Но уже вскоре стало очевидно, что расчеты оказались чересчур оптимистичными. И если первое время предприятие еще купалось в дешевых энергоресурсах и сырье, то к 1995 году ситуация изменилась. На последнем издыхании комбинат все же запустил один из станов, потеряв последние оборотные средства.
Но и пуск не облегчил положение: из-за отсутствия заказов стан вместо минимальной половинной загрузки работал на 15—20% мощности. В итоге погашать задолженность по кредитам комбинат не смог. Оборудование для второго стана так и осталось в ящиках. И хотя его поставлено 70%, для запуска нужно 50 млн. долл. Таких денег у заводчан (да и у государства) нет и не предвидится. В итоге, несмотря на ряд постановлений и распоряжений Кабмина, часть оборудования лежит уже третью пятилетку и еще полежит. Вдобавок в 1992 году, когда денег еще было много, под давлением экологов закрыли свою фабрику по производству агломерата. Она, конечно, здорово коптила воздух, но привозной агломерат стал стоить дороже.
И понеслось… Последующие годы комбинат бросало по волнам рыночной экономики, как щепку. Так как своих оборотных средств у него не было, то оставалось только получать удовольствие от общения с очередным трейдером. Начиная с 1994-го ММК непрерывно работал по давальческой схеме. Без комментариев.
Единственное утешение — что кредит, положивший предприятие, не давал Киеву полностью забыть о комбинате, в противном случае Макеевку давно бы списали. Назвать предприятие уникальным сложно. Практически вся выпускаемая продукция дублируется кем-то в Украине. Особенно сейчас, когда заводы гонят на экспорт едва ли не одну только квадратную заготовку.
Впрочем, было и еще одно обстоятельство, влияющее на судьбу завода в нынешнем «квадратном периоде», — его закрытие стало бы катастрофой для города, ведь каждый четвертый его житель связан с комбинатом. Еще недавно там работало 12 тыс. человек. Донецким властям как-то не улыбалось очередное пополнение армии безработных и появление еще одного города-призрака.
Несколько раз и центральные власти пробовали разгрести ситуацию на заводе, но дальше полумер дело не шло. Правда, в начале 1997 года предприятие акционировали, и у ФГИ оказалось 60,9 % уставного фонда комбината.
Но от этого фактически ничего не изменилось. На момент акционирования кредиторская задолженность предприятия составила 685 млн. грн., в том числе и злополучный валютный кредит. Это на фоне 80—90% износа оборудования.
Акционирование предприятия разве что активизировало интерес к нему трейдеров. Сначала с ним работала компания «Эмброл», в 1998-м крупномасштабную программу закрутил банк «Славянский». Планы банка включали в себя приватизацию комбината, а для начала его плотно и крепко посадили на бартерную иглу. Получаемая валютная выручка проходила через счета банка, так что для финансистов сотрудничество было несомненно интересным. А для комбината… Да кто его, в общем, спрашивал? Правда, потом банк не вписался в политический момент и его быстренько утоптали. По такому счастливому случаю оказалось, что имеющийся перед ним долг в 29 млн. грн. металлургам возвращать не очень срочно...
Впрочем, свято место пусто не бывает, на смену «Славянскому» плавно пришел концерн «Энерго». Естественно, что каждая смена происходила не за день, и на долгую память об уходящей фирме оставалась приличная сумма долгов перед ней.
В 2000 году ММК попал уже в сферу влияния компании «ДАНКО» (Сергей и Андрей Момоты). Компания солидная, и на какое-то время показалось, что комбинат наконец-то нашел стратегического партнера. Увеличилась выплавка чугуна и несколько улучшились финансовые показатели. Однако у «ДАНКО» уже был свой меткомбинат, Енакиевский. Владея там контрольным пакетом, компания, естественно, уделяла ему львиную долю внимания.
По итогам прошлого года на одну гривню товарной продукции ММК приходилось 1,04 грн. расходов. С одной стороны, это было на копейку меньше, чем годом раньше, с другой — комбинат продолжал тонуть. Стало очевидно, что и «ДАНКО» одновременно Макеевку и Енакиево не потянет.
В начале 2002 года отношения стали потихоньку затухать. И в апреле уже было заявлено, что ММК «резко ограничил хозяйственные отношения с «ДАНКО». Фоном для такого заявления были итоги первого квартала, когда убытки комбината составили 61,9 млн. грн. Хотя сказать, что компания совсем забыла комбинат, было бы неверно.
Впрочем, жизнь «почти без «ДАНКО» оказалась не лучше — убытки удвоились и по итогам полугодия были просто катастрофическими, составив 192,2 млн. грн. На одну гривню товарной продукции пришлось уже 1,26 грн. расходов. И все это накладывалось на полуторамиллиардную кредиторскую задолженность (только признанной судом по делу о банкротстве — 454 млн. грн.).
В середине июля, выступая на Втором съезде металлургов и горняков Украины, ситуацию на ММК комментировал в качестве негативного примера уже и Леонид Кучма (Президент намеревается в начале осени посетить Макеевский меткомбинат лично).
А через неделю, в двадцатых числах июля, комбинат все-таки остановился. Поводом послужила примерно восьмимиллионная задолженность за газ и электроэнергию. Для комбината с месячным оборотом под 100 млн. грн. она была достаточно небольшой, но обещаниям расплатиться уже никто не верил. Через две недели попытка запуститься тоже провалилась. Даже одна домна поработала только пару дней. Разве что удалось технологически очень грамотно остановиться. Это позволило ММК при поддержке обладминистрации накануне Дня Независимости вновь задуть две домны.
Во многом это стало возможно потому, что катастрофичность ситуации наконец оценили не только в Донбассе, но и в Киеве. Последние несколько недель первый вице-премьер Олег Дубина лично руководил улаживанием ситуации на заводе. С завода почти не уходили и представители Минпромполитики.
И все же запустить комбинат — это еще даже не полдела, ведь надо работать дальше.
Вариантов, когда придет волшебник, взмахнет палочкой — и все вдруг уладится, не существует. Реально выбор идет между плохим и катастрофическим сценарием. Согласно плохому, комбинат работает, но сбрасывает с себя все что можно, в том числе и социальную сферу, и, как деликатно говорят, «оптимизирует численность персонала». В переводе данная фраза означает, что из примерно 11 тыс. человек остается около 7-8 тыс. Можно представить, как обрадуются тысячи, оставшиеся за проходной. Но это, напомним, лучший вариант.
К достоинствам другого варианта относится его простота — оставить все как есть. Тогда, немного побарахтавшись, комбинат постепенно умрет, Макеевка пополнится десятком с лишним тысяч безработных, превратившись в зону бедствия. Как это выглядит, в Донбассе объяснять не надо. Вопросы передачи социальной сферы и прочего в этом случае решатся автоматически — пока само не развалится. Зато как порадуются сборщики металлолома — его будет много! Трудовой коллектив напоследок открутит и отвертит все что можно и многое из того, что нельзя. С учетом 33 млн. долгов по зарплате понять людей будет несложно.
Уже очевидно, что самостоятельно вылезти из всех передряг комбинат не сможет. У государства свободных ресурсов на его спасение нет.
Как это ни оригинально звучит, особенно в случае с Макеевкой, нужен инвестор. То ли пятый, то ли шестой по счету. Сейчас правительством Украины достигнута договоренность о приходе на завод американской компании Trans Commodities International (TCI) . Компания крупная, известная и в США, и в СНГ, да и в Донбассе ее трудно назвать новичком. Она уже работала и с местными коксохимами, и с той же Макеевкой. Но не все было гладко. На память о тогдашних поставках кокса остались долги: завод и поныне должен 2,7 млн. долл. И все же американцы решили рискнуть. Президент компании Сэм Кислин в августе дважды летал в Киев, встречался с Анатолием Кинахом и Олегом Дубиной.
Естественно, раз обжегшись, они требуют гарантий возврата средств, чтобы новые вливания не постигла судьба старых. Тут возможны разные механизмы, но новые санационные деньги не должны смешиваться со старыми.
Денег требуется много. Комбинату нужны и просто оборотные средства для покупки того же газа, электроэнергии, агломерата и пр. Всем известно, что если обеспечить ритмичную работу оборудования на Макеевском металлургическом, уже одно это снизит себестоимость на 15%.
Однако любые вложения не дадут эффекта, пока не будет решен главный вопрос — долговой. То, что комбинат не сможет погасить ни 85 млн. долл., которые признаны судом, ни тем более 270 млн. долл., которым эквивалентен весь нынешний размер долга, очевидно. Это абсолютно неподъемные суммы, исключающие возможность вложения серьезных инвестиций в комбинат.
Между тем, по данным Минпромполитики, для того чтобы отремонтировать, запустить и поддерживать в эксплуатации две доменные печи, требуется 55 млн. грн. (примерно 10 млн. долл.). Это позволит выйти хотя бы на безубыточный режим. А для работы гарантированно прибыльной, с запуском трех печей, денег надо уже вдвое больше. Конечно, эти цифры будут корректироваться, но их порядок ясен.
Будут ли они, в конечном счете зависит от успешности работы с инвестором. Хотелось бы верить, что чехарда с трейдерами закончилась и о комбинате начнут говорить как «о надежде и опоре», а не о вечном кандидате в утопленники.
Сейчас предприятие находится в режиме лицензирования экспортных операций, что затрудняет получение валюты. Эти вопросы надо решать. Пока же Олег Дубина поручил Минпромполитики, Министерству экономики, ФГИ и Донецкой облгосадминистрации до 10 сентября определиться с мерами по возобновлению работы Макеевского меткомбината.
То, что кредиторы понесут потери, неизбежно. Значительную часть задолженности тому же государству придется списать, а другую — реструктуризировать минимум лет на пять. Надо понимать, что долги можно получить только с работающего предприятия и не рассчитывать на продажу образовавшегося после его ликвидации металлолома.
Вполне возможно и принятие по этому поводу отдельного закона Украины. В конце концов, принимался же такой по «Криворожстали» и неплохо себя оправдал. А в случае с Макеевкой Украина вряд ли заинтересована в том, чтобы на слом ушла пара самых современных прокатных станов на ее территории.
Надо думать, что к ожидаемому макеевчанами визиту Президента вопрос частично решится. В конце концов, Макеевка уже была любимой мозолью шести украинских правительств — может, действительно хватит?