Наталия ЯЦЕНКО
12 октября, с которого, как теперь принято считать, началось движение Украины по пути радикальных экономических реформ, красным днем календаря в нашей стране не является. И год спустя после известного октябрьского доклада Президента Л.Кучмы перед Верховным Советом оценки этому движению даются самые разнообразные. Не только пенсионером, забывшим уже вкус мяса и не имеющим возможности купить новую пару носков, или профессором, все лето не получавшим зарплаты и теперь спешно оформляющим документы для выезда на ПМЖ в другое полушарие. Разноречивые оценки и среди работников администрации Л.Кучмы: от почти «ругательных» до сдержанно-оптимистических. Тем интереснее было услышать мнение человека, стоявшего у истоков октябрьского доклада, - советника Президента по вопросам макроэкономики Анатолия ГАЛЬЧИНСКОГО.
К выводу, вынесенному в заглавие, мы пришли под конец разговора, а начинался он с вещей более оптимистичных, можно даже сказать, с успехов, к которым Анатолий Степанович причастен лично.
- Как экономист, я прежде, чем что-то делать, проектирую возможные результаты. Так вот, в реформировании аграрных отношений такого успеха даже не ожидал: был принят целый ряд указов, определявших механизм перевода его на рыночные основы, и система сработала. Колоссальный результат получен благодаря запуску сельхозбиржи. Ведь то, что у нас сегодня нет высокой инфляции, связано как раз с ней. Мы осторожно, я бы сказал, нащупали ту тропинку, по которой надо двигаться дальше. Практически все страны СНГ сегодня интересуются нашими аграрными преобразованиями - к нам приезжали специалисты из России, Белоруссии, из Казахстана. Даже Всемирный банк, который был одно время в оппозиции к тому, что мы делаем, теперь считает, что действительно найдена модель земельной реформы.
Конечно, я далек от мысли, что все идеально. Однако есть вехи, задано направление реформ на селе. Хотя год назад я думал, что мы будем набивать шишки именно здесь.
- Хорошо нам рассуждать в Киеве. А в деревне зачастую наблюдается картина иного рода: люди вынуждены заниматься, как сказали бы в старину, отхожим промыслом. К примеру, в южных регионах - печь пироги, блины и ездить за несколько десятков километров продавать их курортникам. Ведь прокормить семью, работая в большинстве коллективных хозяйств, практически невозможно.
- Конечно, проблема есть - как обеспечить паритет цен. Но это уже проблема не села. Давайте будет повышать покупательную способность...
- Давайте. А как?
- Есть концепция, разработанная группой ученых, однако пока она не нашла поддержки. Это очень сложные ходы, высшая математика. Президент уже упоминал некоторые положения в своем докладе на Всеукраинском совещании экономистов. Дело в том, что рост покупательной способности мы привязывали к денежной реформе: предлагалось повысить заработную плату так, чтобы она опередила проиндексированные цены. При этом получается некоторый инфляционный эффект. Но этот эффект быстро погашается, поскольку повышенный спрос стимулирует производство. Это, кстати говоря, было показано на модели.
Есть и более простые пути - например, снижение подоходного налога. Вы беспокоитесь о поступлениях в бюджет? Да они даже возрастут, потому что сейчас очень многим людям больше зарабатывать просто невыгодно. Вы же посмотрите: раз повышается заработная плата, то 52 процента ее сразу же идут в бюджет. Это - повышение платежеспособного спроса, это стимулирование научно-технического прогресса, усиление мотивации к труду, рост накоплений. Это, наконец, путь к решению социальных проблем. Абсолютно очевидно, что если мы не найдем путей опережающего повышения платежеспособного спроса, то серьезно говорить о выходе из кризиса не приходится...
- Знаете, очень похоже, что все-таки не найдем: вместо увеличения платежеспособного спроса у нас намечается обратный процесс. Вот и Президент в сентябре своим указом попытался фактически на 5 процентов увеличить НДС...
- Что значит не найдем? Найдем. В конце концов, жизнь заставит. Я надеюсь, что нынешнее правительство сможет выполнять не только простые, арифметические действия, но и те, что из области высшей математики.
Сегодня простых решений в экономике нет. Возьмем денежную реформу. Существует мнение, что проводить ее в нынешнем году нецелесообразно. Но если говорить по-серьезному, то у нас иного выхода попросту нет. Нам действительно надо на купонах не просто зачеркнуть ноли - необходима полномасштабная денежная реформа наподобие той, которую в свое время проводил в России граф Витте, или той, что была в 1922 - 1924 годах. Я имею в виду, сходная по своему воздействию на экономические процессы. А механизмы могут быть разные. В марте 1991 года - можете поднять «Голос Украины» - я опубликовал концепцию денежной реформы. За это меня приглашали в партком, потому что в то время это расценивалось как линия на самоизоляцию Украины. Грустно, но еще с 1991 года я «воюю» за денежную реформу.
- А чем, по-вашему, чреват отказ от ее проведения в 1995 году?
- Дело даже не в том, чем чреват. Это наш еще один утерянный шанс, еще один утерянный положительный экономический эффект. И следующая попытка будет гораздо сложнее.
Нас правильно критикуют за то, что реформы развиваются вяло, хотя тому есть определенные причины. И как раз денежная реформа могла бы послужить очень серьезным импульсом. Многие сводят ее к замене купюр, а между тем такая реформа имеет свою экономическую инфраструктуру, включает целую систему мероприятий. Мы в комиссии по денежной реформе наработали 26 таких пунктов, связанных с финансами, собственностью, платежами и т.д.
Кроме того, проведя денежную реформу, мы получили бы важный психологический фактор. Имели бы право говорить: вот то-то необходимо сделать для успеха денежной реформы. И пусть попробует кто-то возразить. Он что, в самом деле, против того, чтобы гривна, которую народ выстрадал в течение пяти лет, была стабильной денежной единицей? Это очень серьезный стимул. Нельзя же размазывать все так, как сейчас. Я - за радикальное ускорение экономических реформ. Недопустимо в них играть! А ведь в свое время мы критиковали за это Л.Кравчука...
- Извините за некоторую резкость, но, по-моему, более непоследовательного курса, чем нынешний, у нас еще не было. То мы проводим денежную реформу в этом году - то уже никто ничего не проводит. То мы за жесткую монетарную политику - то уже за коррекцию реформ, и нас устраивает инфляция 4 - 5 процентов в месяц...
- Чепуха! Я вижу, что вы критикуете коррекцию не разобравшись. Давайте поднимем октябрьский доклад - и вы убедитесь, что в нем заложена идея коррекции. Там записано, что приоритетность финансовой стабилизации не является самоцелью, она должна создать предпосылки для активной производственной и на этой основе социальной политики.
- А теперь, когда предпосылки созданы, можно приступить к печатанию новых денег - для поддержки госпредприятий, например? Иначе откуда взялась цифра - 4 - 5 процентов инфляции?
- Я одного из реформаторов спрашивал: вы верите в то, что до конца года можно обеспечить 1 - 2 процента инфляции? И в ответ услышал: нет, но сказать это во всеуслышанье не могу. Так вот, я за то, чтобы говорить то, что есть на самом деле, чтобы экономическая политика была предсказуемой. И субъекты рынка, исходя из нее, могли планировать свою хозяйственную деятельность. Это как раз и есть теория рациональных ожиданий, на которой зиждется западная экономика.
И коль мы заговорили об оценках... Вы видите, что ошибки нет: 4 - 5 процентов инфляции в месяц - это реальная цифра. Этот уровень не выходит за рамки того, что было предусмотрено на нынешний год Меморандумом между Украиной и МВФ.
Дальше. В Ужгороде Президент определил параметры на будущий год: 6 процентов дефицита госбюджета, причем лишь 2 из них покрываются кредитами Нацбанка. Так вот, специалисты знают, что это самый главный показатель для определения инфляции. Спросите любого реформатора - это соответствует 1,8 - 1,9 процента среднемесячной инфляции. А вы повторяете мысли, что Президент непоследователен в своей политике. Да он во всех выступлениях подчеркивает: не дай Бог нам ослабить вожжи! Так что вопрос не в этом. Главное - как действовать дальше. То ли уповать на рынок, который все отладит, или включать определенные государственные регуляторы, проводить активную, не пассивную промышленную политику, чтобы удержать эти 4 -5, а завтра 1-2 процента (хотя это тоже много). Но почему-то тот, кто у нас говорит о промышленной политике, моментально зачисляется в ретрограды.
На мой взгляд, в Украине должны быть приняты приоритетные государственные программы. Если мы действительно считаем, что для нас важна, условно говоря, сталь, то, стало быть, необходимо решать вопросы реконструкции металлургических комбинатов. В бюджете даже предусмотрены небольшие ассигнования на такие цели. То есть поддержка должна быть избирательная, точечная. А я бы даже не брал сейчас металлургические комбинаты, а сконцентрировал внимание, как это и сделано в программе правительства, на легкой, пищевой промышленности - отраслях, которые дают очень быстрый оборот, стимулируют сельскохозяйственное производство. Однако вы же видите - промышленной политики у нас пока нет. Мы по-прежнему лишь на подступах к ней...
Конечно, возможен и другой подход: рынок все отрегулирует сам. Ну, во-первых, рынка в Украине нет. Во-вторых, рынок слеп. До Кейнса действительно считалось, что рынок все может сделать сам. Теперь на людей, утверждающих подобное, смотрят, как на свалившихся с Луны. Во всех странах действуют государственные регуляторы, к примеру те же налоговые льготы для приоритетных отраслей промышленности. И дискуссия о том, монетаристская политика или немонетаристская, сводится в конечном счете к умению сочетать ту и другую. А у нас подход какой-то однобокий...
- И все же, как ни критикуем монетаристов, за год после октябрьского доклада мы больше всего преуспели не в структурной перестройке, которую так, по сути, и не начинали, и не в приватизации, а все-таки именно в финансовой стабилизации. Хотя ее, по-моему, не без оснований, называют неустойчивой...
- Неустойчивая - потому что очень мало сделано в реформировании финансовой сферы. Если вы обратитесь к октябрьскому докладу Президента, там такая задача ставилась. Что бесспорно удалось - так это создание рынка государственных ценных бумаг для неинфляционного обслуживания бюджетного дефицита. Я столько раз в прежние годы поднимал этот вопрос, в том числе в прессе, но мне возражали: нельзя, невозможно. А когда Президент буквально заставил пойти на это, оказалось, что можно. И сразу же результаты. А вот о Казначействе год фактически проговорили.
Ведь как вообще развивались события с выполнением программы реформ? Сперва была четкая установка на приоритетность финансовой стабилизации. Вообще спор о монетаризме и кейнсианстве, если инфляция составляет 7, 8, 9 или 10 процентов в месяц, попросту не имеет смысла: единственный выход - жесткая монетарная политика. И вы помните, какой шквал критики обрушился за ее проведение.
И вот конец первого квартала. Получены первые позитивные эффекты жесткой финансово-стабилизационной политики: устойчиво шли вниз темпы инфляции, стабилизировалась динамика валютного курса и т.д. Здесь и должны были появиться новые подходы. Не получилось. Почему? Во-первых, не было правительства. Ей-Богу, приступи нынешний его состав к работе, скажем, 2 апреля, мы бы сегодня имели ситуацию на порядок лучшую. Во-вторых, дело осложнялось отсутствием реального разделения функций исполнительной и законодательной ветвей власти. Если к этому добавить еще и отсутствие исполнительной вертикали, предпосылки для формирования которой были созданы лишь в июне, с подписанием Конституционного договора, то станет еще понятнее, почему мы стали терять драгоценное время.
- Так как бы вы охарактеризовали минувший год?
- Все-таки это год утраченных возможностей. Это очень жестокая констатация, но с апреля месяца можно было сделать намного больше. Мы не смогли запустить активную производственную политику. По сути, так и не заработал механизм банкротства, а ведь в Меморандуме с МВФ записано: провести 5 банкротств. За год не принят ни один закон, ни один указ, кроме известного по тройке крупнейших банков, который бы перестраивал банковскую систему. Этот перечень можно продолжать и продолжать. То есть, в итоге по многим позициям так и не начали делать дело.
Я возлагаю большие надежды на нынешнее правительство. На мой взгляд, оно самое дееспособное за последние 4 года, да и программа его - самая сильная из тех, которые принимались в независимой Украине. Сильная своей комплексностью, тем, что по многим позициям есть механизмы. Вместе с тем я бы не преувеличивал значения программ: все зависит от того, как будет вестись работа. Основной критерий - это, безусловно, приостановка спада производства уже в будущем году и повышение реальных доходов, прежде всего низкооплачиваемых слоев.
- А если это не удастся?
- Должно удаться. Другого пути я не мыслю - иначе смена власти, смена политического строя.