«Добиваться признания за Украиной статуса страны с рыночной экономикой».
Из последней программы деятельности
Кабинета министров Украины
Кто не знает знаменитую притчу о яйце и курице? Спор о том, что же было сначала, не решен, как известно, до сих пор. Это еще раз подтвердили представленные на прошлой неделе в парламент программа деятельности Кабмина и основные параметры экономического и социального развития Украины на 1999 год. Несмотря на отнюдь не впечатляющие в плане указанного развития результаты аналогичных документов 1995-97 годов, во главу угла вновь поставлена финансовая стабилизация, за которой должна следовать структурная перестройка. Но если первых два руководителя авторских коллективов - господа Марчук и Лазаренко - могут еще сослаться на то, что им не дали доработать до конца планового периода, то у г-на Пустовойтенко, возглавляющего коллектив №3, и этой зацепки нет. Разве что кивать на мировой финансовый кризис. Однако на сей счет есть один веский контраргумент: а почему, к примеру, с Польшей или Венгрией, коими не устают восхищаться наши официальные масс-медиа, ничего не смог поделать международный спекулятивный капитал? Впрочем, нам значительно ближе российский опыт, где выполненная по западным стандартам структурная перестройка в виде либерализации и приватизации тем не менее завершилась дефолтом.
Роковая ошибка одного банкира
На прошлой неделе обанкротился фактически второй по величине и значению акционерный коммерческий банк России - Инкомбанк. Тот самый, что стоял у истоков создания его украинского однофамильца - АКБ «Инко», также в свое время блиставшего в первых рядах отечественных финструктур и - о, ирония судьбы! - также обанкротившегося. Но между ними, точнее, между их руководителями, есть существенная разница: в то время как глава «Инко» активно тусовался в верхних эшелонах политических и банковских властей, широко публиковался в прессе, его российский визави - Владимир Виноградов - любил, как и деньги, тишину. «Те, кто сейчас делает бизнес в тишине, - говорил он в одном из своих редких интервью в декабре 1997 года, - действительно останутся и будут развиваться как банки. А те, кто очень много занимается политическими шумовыми эффектами, наверное, станут финансовыми компаниями, политическими партиями или чем-то другим».
Увы, московский банкир забыл, где и когда он живет. Предпочитая работу неспеша, на долгую перспективу и, главное, по правилам, он проиграл практически все приватизационные аукционы, на которых по дешевке распределялась среди «своих» крупная госсобственность. Но, главное, он пытался убедить себя и других, что в постсоветской экономике можно зарабатывать деньги, кредитуя перспективные по своему потенциалу промышленные предприятия. И упустил при этом тот факт, что на предприятиях сохранился почти в неприкосновенном виде персонал, генетически не способный обеспечить стабильный доход обслуживающему его банку.
Дабы хоть как-то поддерживать свое существование и платить проценты вкладчикам, Инкомбанк вынужден был массированно вбрасывать свои капиталы в «неэмиссионную» пирамиду гособлигаций. А поверив в провозглашенный Центробанком РФ на три года вперед валютный коридор, рискнул взять кредиты за рубежом суммой в несколько сот миллионов долларов. Естественно, что после августовского дефолта-девальвации Инкомбанк был обречен. Но вот что симптоматично: Центробанк отозвал лицензию у этого единственного из системообразующих российских банков. Тем самым лишний раз подтвердив ту истину, что все крупные кредитные организации России, которые еще формально не умерли и по-прежнему именуют себя банками, являются таковыми лишь постольку, поскольку тем или иным способом присосались к государству.
С чего начинается реформированная Родина?
Главный урок изложенной выше истории состоит в том, что начинать лечить больную постсоветскую экономику необходимо было не на макро-, а на микроуровне. Другими словами, без коренной реформы предприятий попытка реализовать эффективную хозяйственную деятельность в бывшей «стране победившего социализма» была обречена изначально. Ведь степень использования привычных внеэкономических (как правило, криминальных) схем распределения доходов такова, что большинство крупных промышленных, аграрных и финансовых структур выведено из сферы рыночных отношений. Это означает, что благополучие их формальных или фактических собственников не определяется эффективностью деятельности. Возможность не платить зарплату, не отдавать кредиты и другие долги, не использовать прибыль на развитие технологического и кадрового потенциала выхолащивает отбор конкурентоспособных производителей товаров и услуг, блокирует перелив капиталов в наиболее прогрессивные структуры и, соответственно, создание новых рабочих мест.
Что же мы читаем в программных документах правительства? Стимулируйте инвестиционную деятельность! Увеличивайте объемы кредитования коммерческими банками реальной экономики! Поддерживайте предпринимательство! Поднимайте производство конкурентоспособных отечественных товаров и услуг! Оздоравливайте финансы предприятий! Эффективно управляйте госсобственностью! Реализуйте социальную политику в пределах возможностей бюджета! И таких призывов на 103 страницах Программы и «Основных параметров» можно насчитать многие сотни.
Среди них практически затерялся скромный подпункт, где значится «ликвидация или реструктуризация предприятий-банкротов». А ведь это и есть ключ к рыночному реформированию экономики Украины, под которым в первую очередь подразумевается ревизия и модернизация института ограниченной ответственности высшего менеджмента за итоги своей работы. Списание и реструктуризация на этой неделе вслед за сельскохозяйственными очередных угольных долгов под мощным давлением отраслевых лоббистов, фактически ограбивших таким образом другие слои населения, - еще одна красноречивая аттестация рыночной квалификации руководителей на макро- и микроуровне.
К этой проблеме тесно примыкает другая - корректировка политики формирования самой сети предприятий. Ибо в условиях слабости правоохранительной системы думать приходится не столько о пресловутой дерегуляции, сколько об эффективном контроле за подвижностью структур на микроуровне. В противном случае недобросовестные учредители благополучно уходят от налогов и отвественности перед потребителями, кредиторами и другими партнерами. Именно в сетях фирм-однодневок, опутывающих сейчас практически каждого сколько-нибудь крупного производителя, теряется основная масса вырученных за продукцию денег. По данным киевской группы по макроэкономической реформе Гарвардского института международного развития (США) и Центра социально-экономических исследований (Польша), в 1997 году теневой сектор Украины производил 68% официального ВВП. Это значит, что хозяйственный комплекс страны фактически находится вне сферы государственного контроля и управления.
И тут возникает парадоксальная мысль: а ведь в Украине (как, впрочем, и в России) сложились чрезвычайно благоприятные условия для решительного рывка в структурной перестройке хозяйственного комплекса. Если последний практически уже развален, то восстановление может базироваться на самых передовых промышленных, аграрных и финансовых технологиях. При этом возможность сознательного формирования экономики нового типа обеспечит ее реанимацию в сроки, гораздо меньшие, чем это обычно бывало в истории. Но... немедленно возникает вопрос: где взять на это деньги?
Эмиссия: мифы и реалии
В отличие от авторов Программы, подавляющая часть политиков, промышленников и банкиров едина в том, что ожидать действительно крупных инвестиций из-за рубежа в ближайшие годы наивно. Еще один фигурирующий в Программе источник инвестиций - сбережения населения - государство надеется задействовать с помощью законодательных гарантий сохранности вкладов. Увы, эта задача не менее фантастична ввиду глубочайшего кризиса доверия населения к государству, умудрившемуся отказаться от своих обязательств по отношению к трем поколениям граждан. Так, в начале 90-х дефолт настиг пожилых, в силу возраста не сумевших восстановить обесценившиеся сбережения. Позже его тяжелую длань испытало на себе множество людей среднего возраста, формально либо фактически потерявших работу из-за бюджетных неплатежей. События августа-сентября ударили в первую очередь по молодежи, работавшей на иностранных и совместных предприятиях, в различного рода финансовых и торгово-посреднических фирмах.
Остается крупная целевая денежная эмиссия. Однако правительство, подписавшее с МВФ по случаю предоставления кредита EFF «Меморандум экономической политики на период с 1 июля 1998 года по 30 июня 2001 года», обязалось сохранять низкий уровень инфляции и стабильный обменный курс гривни путем жесткого ограничения денежной массы. Увы, это не только не избавило нас от обвала курса и скачка инфляции, но и имело к ним самое прямое отношение. Причем тот же феномен имел место и у наших коллег по прежнему Союзу и нынешнему дефолту.
Вспомним, что с начала 1997 года в экономике Украины и России наметился перелом: реальный ВВП и индекс реальной продукции стабилизировались и даже демонстрировали тенденцию к росту (правда, еще весьма неустойчивому) при одновременном насыщении деньгами экономики, имевшей до того крайне низкий уровень монетизации. Так, в Украине объем наличных денег (агрегат М0) вырос за прошлый год на 52%, денежная масса М2 в национальной валюте - на 49%, инфляция же оказалась самой низкой за годы реформ - 10%.
Но затем произошло неожиданное. Вместо продолжения удачно начатых перемен (как показывает мировой опыт, выйти из кризиса даже при уровне монетизации в 1997 году 13,5% невозможно) денежная масса оказалась зажатой или даже стала изыматься из обращения. За шесть месяцев текущего года М0 сократилась в России на 0,4%, а в Украине выросла всего на 4%. Аналогичные данные по М2: в России - спад на 1%, в Украине - рост на 1,6%. При этом инфляция была, что называется, загнана за «красный флажок» в 3%.
Не могу в этой связи не процитировать мнение экспертов киевского Международного центра перспективных исследований, высказанное в июльских «Квартальных прогнозах»: «Пульсирующая динамика денежной базы со слабо растущим трендом не позволяет стимулировать экономику расширением кредитования, к тому же ресурсы направляются главным образом в госсектор путем скупки НБУ облигаций внутреннего займа на первичном рынке. Низкий уровень монетизации экономики означает, что бюджетный дефицит достигает 80-90% денежной базы. Следствием этого является не только уменьшение кредитования экономики, но и рост процентных ставок и девальвационных ожиданий».
Комментарий здесь может быть только один: в приведенных выше цифрах кроется одна из главных разгадок «черного августа» в России и «мягкого» финансового коллапса в Украине. Поскольку «живыми» деньгами в Украине и России обслуживаются не более трети платежей, расцвет бартера и всевозможных денежных суррогатов был предопределен. Сегодня имеется прекрасная возможность ознакомиться с богатейшей коллекцией последних в недавно выпущенном «Каталоге современных хозрасчетных и частных дензнаков Украины, России и стран СНГ 1986-1997 гг.». По утверждению его авторов, только в Украине число видов квазиденег достигает десятка тысяч (!). Вытеснить их и войти в нормальную систему платежных отношений, без которых подлинный рынок и бюджет мертвы, способна только тщательно подготовленная адресная эмиссия официальных дензнаков. Но если среди этих адресов вновь окажутся прогнившие производственные и финансовые структуры периода «перестройки» и семи лет «рыночных реформ», итогом усилий окажется хорошо знакомая гиперинфляция.