Сегодня политика в области труда сводится по существу к «трем китам»: поднятию минимального уровня зарплаты или его заменителя - черты малообеспеченности - вдогонку инфляции; согласованию темпов роста зарплаты с темпами роста инфляции (знаменитый коэффициент «отставания» 0,8); наконец, уступкам требованиям бастующих против недостаточных темпов роста зарплаты или ее невыплаты. Вопросы организации и достижения эффективного труда то ли под влиянием рыночного идеализма, то ли в силу управленческой беспомощности, а скорее всего и того, и другого, оказались на задворках экономической стратегии.
От традиций,
как и от смерти, никуда не уйдешь
Серьезной разработки проблемы трудовых отношений в отечественной науке пока нет. До начала «перестройки» эти отношения характеризовались как новые социалистические, где труд считался свободным проявлением всех творческих потенций свободного человека. Сегодня сей лозунг «светлого прошлого» сменился двумя другими крайностями.
Первая гласит, что труд украинца ничем не отличается (или не должен отличаться) от индивидуально-наемного труда западноевропейца, американца и т.д. Следует отбросить все и вся «социалистические извращения» трудовых отношений и поставить отечественных работников в точно такие же условия, в каких пребывают их западные коллеги. Другая крайность состоит в том, что эти отношения пытаются вернуть на уровень начала ХIХ или даже ХVIII века. В те «благословенные времена» организация и мотивация труда были внутренним делом патриархального, почти семейного трудового коллектива, где все работники были честны и добры, слушались старшего, работали не за длинный рубль, а на совесть.
А ведь советская история преподнесла вполне наглядный урок специфики приживления на отечественной почве принципов западной организации труда и рационализма. Случилось это во времена «сталинской индустриализации», которая была явно направлена на широкое внедрение систем западного типа - тейлоризма и фордизма, а точнее, «большого социалистического конвейера». Даже в сельском хозяйстве путем совмещения колхозов и совхозов с МТС была сделана попытка насадить элементы крупного машинного производства. Обрамлялись, понятно, эти действия соответствующей коммунистической фразеологией: «о превращении всего общества в единую фабрику» (по Ленину) и «о превращении каждого человека в винтик хорошо отлаженного единого механизма» (по Сталину). Но данный «механизм», наряду с западными, включал и такие «восточные мотивы», как уравнительность в распределении, иждивенчество, коллективные формы труда, но особенно - патернализм государства.
В целом сложившаяся в довоенные годы система трудовых отношений, видимо, отвечала отечественному менталитету и не вызывала активного неприятия. Но главное, она отвечала технологическому состоянию промышленности СССР, в которой большой удельный вес занимали рабочие места с тяжелыми и вредными условиями труда. Даже в 1985 г. почти половина рабочих в промышленности УССР была занята ручным трудом, более 40% имели повышенную оплату и дополнительный отпуск за работу во вредных и тяжелых условиях, почти треть - бесплатное молоко или другие продукты питания.
Приватизация
и трудовая мотивация
В настоящее время индустриальная база украинской промышленности в целом продолжает оставаться очень отсталой. Соответственно формы и организация труда также рутинны. Если, скажем, считать, что фордизм преодолевается на автоматических линиях, станках с ЧПУ и различных компьтеризованных технологиях, то они охватывают в нашей промышленности менее десятой части рабочих мест.
Годы реформ, ничего не изменив, по существу, в трудовых отношениях, вызвали к жизни ряд новых и, увы, негативных явлений. Прежние ценности оказались низвергнутыми, а новые складываются преимущественно за пределами производительного труда - в посредничестве, торговле, финансах и т.п. Принимаемые законы, указы, постановления во многом расходятся с реальной практикой и потому становятся невыполнимыми. Одной из важнейших «ценностей нового типа» как раз и стала громогласно объявленная ликвидация отчуждения работников от собственности на средства производства и результатов труда. Операция, названная «народной приватизацией», должна была «поднять на недосягаемую высоту» стимул к высокопроизводительному труду.
Разумеется, в самой общей (абстрактной) постановке данный тезис, пожалуй, верен. Работа на себя - скажем, на дачном участке, бензоколонке или в семейном бистро - вызывает у людей больше прилежания. Но современное производство - большая и сложная организация технологических, финансовых и социальных потоков и отношений. Вопросы собственности отходят здесь на второй, а то и третий план. Так, в развитых странах 70-90% занятого населения работают по найму. И неплохо работают. Стоит заглянуть в любой наш частный магазин, ресторан, парикмахерскую, чтобы немедленно убедиться: наемный персонал здесь работает, как правило, на порядок лучше, чем на соседних госпредприятиях.
Стало быть, дело не в собственности. Более того, в рассматриваемом смысле последняя - понятие прошлого века. Современная технология производства такова, что связь между частной собственностью и каким-либо трудовым усилием становится опосредованной, затененной другими факторами и в ряде случаев вообще утрачивается. Особенно это связано с интеллектуализацией труда. Именно при высоком техническом уровне производства включаются в действие моральные факторы. При ручном же труде материальные мотивы не могут не преобладать.
В этом и была коренная ошибка советских трудовых отношений. Поэтому когда ныне вместо новой технической базы под последние стараются подвести отношения собственности, то это не что иное, как возврат к средневековой цеховой организации труда. Там, действительно, сам ремесленник не был отчужден от средств производства и продукта и, как следствие, имел сильную трудовую мотивацию. Правда, нас пытаются убедить, что усиленно внедряемая сертификатно-акционерная форма собственности создает достаточные стимулы высокопроизводительного труда. Но это не более чем очередной миф. Так, в западных странах при широком распространении акций среди населения доля наемного труда отнюдь не снижается. А в России, где ваучерная приватизация завершилась почти 2 года назад, производительность труда в 1994-95 гг. упала еще на треть.
Несколько иное положение с коллективной собственностью. Ее примером может служить, понятное дело, не полуфеодальная колхозная система, а американская программа образования собственности персонала (ESOР). Суть нововведения состоит в том, что доля работников в собственности компании формируется из текущей прибыли с помощью либо прямого трансферта, либо кредита, погашаемого из доли в дивидендах или будущей прибыли. Тем самым работники заинтересованы в снижении себестоимости продукции, повышении производительности труда и удержании зарплаты на минимальном уровне. Все эти «жертвы» компенсируются затем при разделе прибылей.
В последнее время эта организационная форма получила довольно широкое распространение и охватывает около 10 тыс. компаний США с более 11 млн. занятых. Однако эффективность ее пока невелика. Лишь 0,5% предприятий, применяющих эту форму имущественных отношений, дают реальное право своему персоналу участвовать в управлении. Поэтому роль колсобственности в стимулировании труда нельзя переоценивать: здесь делаются только первые шаги.
В этой связи не могу не напомнить взрыв кооперативного движения в бывшем СССР на излете «перестройки». Думаю, феномен этот был не случаен, ибо он, очевидно, в наибольшей степени отвечал нашему «артельному» менталитету с присущим ему принципом самоуправления. Именно это последнее свойство и предопределило его последующее удушение сохранившимся номенклатурным государством: оно представляло серьезную угрозу власти правящей элиты, поменявшей лишь цвета гвоздик в петлицах.
Между патернализмом
и партнерством
Социальное партнерство - продукт западной модели трудовых отношений. Причем государство выступает в этой системе трипартизма (государство-работодатели-наемные работники) скорее как арбитр, а не как равноправный партнер. К современной модели соцпартнерства страны Запада шли столетиями борьбы рабочего люда, накопления традиций демократического взаимодействия различных объединений. Но и сегодня далеко не во всех развитых странах имеется такая система. И как для Японии характерна система соцпатернализма, так, видимо, и для Украины будет более подходить соцпартнерство с сильной струей госпатернализма.
Это тем более верно, что составляющие трипартизма пока не «нашли себя». Может ли кто-то однозначно ответить, интересы каких социальных групп и слоев отражает наше правительство? А кто должен выступать от имени предпринимателей? Сегодня число их союзов в Украине приблизилось к двум десяткам, нередко конкурирующих между собой и объединяющих одновременно частные, коллективные и государственные структуры.
Но наиболее слабым звеном являются профсоюзы. Пребывая до недавнего времени в системе всеохватывающего госпатернализма (что было связано с существованием «всеобщего работодателя»), они выполняли роль «кнута», подстегивающего производительность труда, и «надсмотрщика» за трудовой дисциплиной. И сегодня в своем большинстве они еще не стали той автономной силой, которая способна защитить работника в условиях рынка. Свидетельство тому - огромная скрытая безработица, по существу, номенклатурная приватизация, массовая невыплата зарплаты. Ну а целый ряд подготовленных с их участием законодательных актов не работает из-за блокирования со стороны либо администрации предприятий, либо наемных трудящихся как не отражающие их жизненные интересы.
Так что в обозримом будущем государство как было так, видимо, и останется крупнейшим работодателем, законодательно регулирующим трудовые отношения. В силу этого переход к принципу трипартизма весьма затруднен и реально воплотится в жизнь не так скоро. Такое положение дел выступает серьезным препятствием рыночным преобразованиям в их западно-либеральном варианте. Что мы собственно и наблюдаем: различные патерналистские структуры покамест успешно противостоят правительству в его стремлении к жестким бюджетным ограничениям.
Но даже если допустить, что через сравнительно короткое время мы будем иметь зрелое предпринимательство, мощные и консолидированные профсоюзы, мудрое правительство, то прийти к социальному соглашению они смогут только после достаточно длительного периода конфронтаций. Не испытав силы друг друга, они не пойдут на компромисс, ибо неизвестна точка равновесия.
На заметку заинтересованным лицам
Какая же модель трудовых отношений более всего предпочтительна для наших специфических условий? Ее «три источника и три составные части», на мой взгляд, таковы.
Устаревший базис (техника и технология) производства требует преимущественно сдельщины, индивидуальных и среднеотраслевых норм выработки и т.п. Имеющийся же на ряде предприятий современный базис делает предпочтительными большую демократизацию производственной жизни, повременную оплату и другие «западные мотивы».
Традиции и национальные особенности нашей страны - такие, как стремление к коллективным действиям, групповая солидарность и трудовая мораль, исповедующая работу не только «по графику», но и «по совести», не только корысть, но и товарищескую взаимопомощь, - непременно должны учитываться при законодательном оформлении трудовых отношений. В противном случае эффективность последних будет резко снижена.
Западные ориентиры, а именно - индивидуальные превосходство (состязательность) и ответственность, риск и опора на собственные силы, законопослушность и высокая культура труда, так или иначе должны сочетаться с «завоеваниями», пропущенными через три поколения советских людей. Это - усиление роли трудовых коллективов в управлении производством, их внутренняя солидарность, большая роль государства в регулировании трудовых отношений и поддержке трудящихся, разветвленная система общественных фондов потребления (сегодняшние жилищные субсидии - один из многих примеров «нового как хорошо забытого старого»).
Из перечисленных «составных частей» выкристаллизовывается коллективистско-наемный тип труда со значительными сегментами самоуправления и государственного патернализма. Причем это относится к хозсубъектам всех форм собственности, ибо такая структура трудовых отношений - не только приобретение советской эпохи, но и складывавшегося веками трудового менталитета народа. И поскольку проводимая в Украине политика трансформации экономики практически полностью выпустила из поля зрения проблему трансформации трудовых отношений, достижение позитивных результатов пока весьма проблематично.