или Как экономические интересы предприятий входят
в противоречие с экономическими интересами рабочих
Камнем преткновения стала на Харьковщине вчерашняя гордость и слава - промышленность. Сегодня основная проблема региона - заводы. Сузился рынок сбыта, уменьшились объемы производства, снизился спрос на рабочую силу. Изменение экономической ситуации требует качественно нового подхода в вопросах организации труда. Остро встает проблема избыточной численности работающих.
- По прогнозу на следующий год мы совместно с ХТЗ будем изготавливать 4 тысячи тракторов плюс товары народного потребления, новые виды продукции, - говорит генеральный директор Лозовского кузнечно-механического завода Василий Христофоров. - Для этого предприятию потребуется 2,5 тысячи специалистов - вместо сегодняшних 6,5 тысячи человек. Однако по генеральному тарифному соглашению между Кабмином и профсоюзами, сокращение численности допускается не более чем на 10 процентов. Вот и крутись!
Практика нынешнего года показывает - в подобной ситуации у директоров есть несколько возможностей. Чаще всего они идут по такому пути: даже если реальная работа имеется лишь для тысячи работающих, на завод выводятся все - скажем, пять тысяч человек, три или четыре раза в неделю. Образно говоря, получается по четверо работников у каждой гайки. Чем хорош такой подход? Вроде бы все ходят на завод, а начисляется кому 2/3 зарплаты, кому оклад, кому тариф, а чем плох? Если человек переступил через проходную, он должен работать. Если же люди не заняты, они кучкуются, обсуждают всех - от мастера до президента, пьют, разворовывают оборудование и т. д.
На Лозовском кузнечно-механическом пошли по иному пути: есть работа для 2,5 тысячи - выводят только этих и ни одним больше. Зарплату начисляют в соответствии с тем, что заработано. Но как быть с остальными?
- Сегодня закон таков, что им нужно начислять 2/3 зарплаты, - говорит Василий Христофоров. - До последнего я не подписывал такой приказ, упирался, как только мог. Но после того как профсоюзы трижды жаловались на меня прокурору области, обращались в ЦК профсоюза, министерство, вынужден был отступить. Но незаработанные деньги стали начислять отдельной строкой. Теперь каждый видит: эти деньги он заработал, а эти - только начислены. Так вот, по этому году получается, что мы начислили 3 млн. гривен незаработанной зарплаты. Мне представляется, что и в целом по Украине огромная задолженность по зарплате в значительной мере обусловлена тем, что массированно начисляются незаработанные деньги. Применительно к нашему предприятию: если бы я мог избежать такого начисления, то завод не выбился бы из графика. Самое главное, что это поняли и те 2,5 тысячи человек, которые действительно задействованы в производстве. «Что же это получается, - говорят они, - мы же работаем не только на себя, но и на тех, кто не работает, а получает деньги».
Ситуация, описанная Василием Христофоровым, характерна для многих предприятий Украины. Начисление незаработанной зарплаты влияет на себестоимость украинских товаров, делая их неконкурентоспособными, а также порождает элементарное иждивенчество. Сегодня на ряде харьковских заводов можно услышать: «Зачем ходить на работу, если, не затрачивая усилий, можно получать 2/3 зарплаты?» Порой люди отказываются от работы, требующей полной отдачи. Выход директорский корпус видит в кардинальном пересмотре законодательной базы о труде с учетом реалий сегодняшнего дня, в наделении руководителей подразделений большой самостоятельностью в решении кадровых вопросов.
- Наше законодательство полно противоречий и несуразиц, - считает генеральный директор ПО «Турбоатом» Анатолий Бугаец. - Пример - принятый Верховной Радой закон об охране труда. В соответствии с ним рабочему, получившему профзаболевание или травму на производстве, при заполнении акта выплачивается единовременная компенсация, максимальный размер которой исчисляется в Украине многими тысячами гривен. Для сравнения: в России эта компенсация, в пересчете на украинскую валюту, составляет всего-навсего 1800 гривен. В погоне за этими огромными деньгами люди теряют головы, сознательно подрывают свое здоровье. Нужен жесткий и четкий закон о труде, в котором увязывались бы вопросы трудовых доходов, дисциплины и ответственности, взаимоотношения работника и предприятия. Руководитель должен иметь право определять, сколько, кого и на каких участках держать. Действующий кодекс законов о труде содержит десятки ограничений и запретов, которые приведут к тому, что на заводах скоро останутся только инвалиды и ветераны, беременные женщины и матери-одиночки, учащиеся. Некому же будет работать...
А вот что считает по поводу предоставления руководителям предприятий большей самостоятельности в решении кадровых вопросов председатель объединенного комитета профсоюзов Харьковской области Валентин Антонов:
- Сегодня только в Харькове порядка 30 тысяч безработных. Можно было бы пойти по тому пути, о котором говорят директора (в душе я тоже вроде бы за это), но тогда это сразу 100 - 150 тысяч безработных только по Харьковщине дополнительно. нынешним безработным с лета не выплачивают пособие по безработице. А откуда возьмутся средства еще для 150 тысяч? К тому же эти люди будут вести себя совершенно по-иному. Сегодня человек приходит на завод, там с ним кто-то хоть разговаривает. Но что он будет делать, став безработным, куда пойдет?
Интересы конкретных производств и интересы трудящихся все больше вступают в противоречие. Специалисты единодушны: избыточная численность, выплата незаработанной зарплаты просто раздавят заводы. А если это так, то не будет ни дополнительных рабочих мест в будущем, ни социальных отчислений.
А что если решительно пойти на сокращение штатов, отказаться от экономического балласта? Тогда неминуемо возникнут другие проблемы. Сможет ли высвобожденная с промышленных предприятий рабочая сила найти новую сферу своего приложения? Речь ведь идет о тысячах человек. Организация так называемых общественных работ, широко практикуемых в периоды кризиса на Западе, у нас фактически провалилась. Не потому, что Украине, той же Харьковщине, не нужны новые дороги или, допустим, жилые дома. Просто для общественных работ нужны средства, а их в бюджетах нет. Возможен перелив какой-то части трудоспособного населения из города в деревню. Но сельское хозяйство само еще не приспособилось к рыночным условиям. Там по-прежнему преобладают все те же колхозы, разве что переименованные в агрофирмы. Хотя, по прогнозам специалистов, какое-то время заводские безработные продержаться здесь, наверное, смогли бы.
По идее, новые рабочие места мог бы обеспечить малый и средний бизнес. Но сегодня он представлен в основном предприятиями, занимающимися не столько производством, сколько торговлей. Значит, необходима переквалификация. Челночный торговый рынок фактически уже занят, к тому же падение покупательской способности населения уже сказывается на его прибылях.
Конечно, сохраняется надежда на то, что увольнения пойдут не массово, а как бы поэтапно. В этом случае и у людей, и у властей появится возможность реагировать и управлять процессом. И все же экономисты считают, что, вероятнее всего, сработает принцип: выживай, как можешь.
С учетом того, что речь идет преимущественно о рабочем классе, которому десятилетиями вдалбливали, что он гегемон, которого приучили не зарабатывать, а получать, ситуация непредсказуема. Многие из тех, кто потенциально может попасть в число уволенных, не приспособлены к жизни в нынешних условиях. Порой они вообще не понимают, что происходит. Они не вписываются в сегодня, не способны заглянуть в завтра, но по большому счету не в состоянии возвратиться и во вчера. Единственное, что им по силам, - это расшатать ситуацию, разогреть пары и взорвать котел. Удастся ли в столь сложной ситуации уберечь промышленные города от социальных взрывов? Очень бы хотелось верить...