События последней недели на Ближнем Востоке значительно расширили наше представление о возможном. Заявление Эрдогана о гипотетическом «входе» в Израиль, ракетный удар Хезболлы по поселку друзов на Голанских высотах, где погибли десять подростков, израильские удары в ответ по Бейруту, вследствие которых погиб один из членов поколения основателей Хезболлы Фуад Шукр, голосование в Кнессете резолюции, отвергающей идею создания Палестинского государства, вероятное убийство второго человека в боевом крыле ХАМАС Мохаммада Дейфа и подтвержденная смерть руководителя политического бюро этой организации Исмаила Хании свидетельствуют о стремительном и плохо контролируемом сползании в круговорот большой региональной войны. Последнее убийство, дерзко демонстративное, было осуществлено в Тегеране сразу после инаугурации новоизбранного президента Ирана Масуда Пезешкиана. Самый распространенный вопрос, который я слышу в эти дни от украинских журналистов, будет ли полномасштабная война Израиля с Ираном. Скажу честно, я не знаю. Было бы наивно верить в рациональность этого мира, который в последнее время постепенно захватывают эгоманьяки, контрол-фрики, а кое-где просто дураки с инициативой.
В таких условиях для анализа ситуации нужен хоть какой-то инструментарий, позволяющий выйти за рамки стандартного мышления. Известный израильский журналист Алон Пинкас для анализа похожей ситуации упомянул о концепции «ипха мистабра», что в переводе с арамейского означает «разумнее наоборот». Он вспомнил этот талмудический прием для объяснения, как работали элементы израильской стратегической культуры. Это означает способ мышления, который противоречит общепринятому мнению и бросает вызов широко признанным интерпретациям. Иначе говоря, содержит в себе фундаментальный вопрос «Что произойдет, если…?». В своем изыскании он упоминает ситуацию, возникшую после войны Судного дня, когда израильское руководство находилось в плену концепции о невозможности войны с Египтом и Сирией. Соприкоснувшись с суровой реальностью, израильтяне создали особый отдел «ипха мистабра», который должен был предлагать нестандартные решения или сценарии неблагоприятного развития событий. Не знаю точно, дожило ли это подразделение до событий 7 октября прошлого года, но его соображения правительство явно не принимало во внимание уже лет десять.
Бытует общепризнанное мнение, что никто не хочет большой войны на Ближнем Востоке. Иронически это можно сравнить с утверждением, что никто не хотел Первой мировой войны. А если Израиль хочет такой войны? Давайте поразмыслим. Стратегической целью премьер-министра Биньямина Нетаньяху с тех пор, как он впервые занял должность премьера в 1996 году, было не допустить создания Палестинского государства. С самого начала он считал, что решения Осло были ошибкой и создавали стратегическую опасность для существования Израиля. Так что, ключевая задача, которую он поставил перед собой, заключается в полной и окончательной отмене формулы two state solution. Этого можно достичь лишь, образно говоря, перевернув шахматную доску. К его мотивам стоит добавить реальную угрозу окончательно потерять политическую власть и получить обвинения в политической небрежности. Во избежание такого развития событий, нужно создать угрозу, большую и более очевидную, чем его руководство. И здесь даже придумывать ничего не надо — есть исламистский Иран с безумными замыслами контролировать и экспортировать идеи исламской революции. Стратегическое противостояние между Израилем и Ираном очевидно и не требует доказательств. Вне сомнения, лица, виновные в организации событий 7 октября, являются легитимной военной целью. Но нужно нечто большее, чем просто убийство, нужна публичная пощечина, которая заставит Иран реагировать. Иранский удар по Израилю в ответ без очевидной причины (ведь Израиль не взял на себя ответственность за убийство Исмаила Хании) развязывает Тель-Авиву руки и заставляет Вашингтон реагировать, согласно имеющимся между странами обязательствам. Но здесь есть препятствие — план Байдена, который предусматривает завершение войны в Газе и соответственно дальнейшую деэскалацию на северной израильской границе. Об этом четко и однозначно говорил американский президент во время встречи с Нетаньяху. Об этом говорила кандидат в президенты от демократической партии Камала Харрис. Тем временем три месяца, которые остались до американских выборов, открывают окно возможностей для дерзкого поведения. Идеальная ситуация для Израиля — поставить всех перед фактом: Байдена с его тезисом, что во время его правления американцы нигде не воюют, дать пас Трампу, который иранскую угрозу активно использует для критики политики демократов. Осталось дождаться иранского удара и действовать по ситуации. Недаром же в своей последней речи израильский премьер пообещал своим соотечественникам сложные дни. Рискованная игра? Безусловно. И если Иран клюнет, выигрыш может быть еще большим.
А если Иран воздержится от удара? То есть он удар осуществит, но не так, как ожидают от него. Например, через своих прокси. Целью этого удара может стать конкретный объект, город, имеющий символическое и экономическое значение. Нет, это не Иерусалим. Это Хайфа. В конце концов, Хезболла уже хвалилась снимками портовой инфраструктуры этот города, сделанными ее беспилотниками. Почему иранцы могут так действовать? Во-первых, им нужно решить проблему внутри страны с просчетами в системе безопасности. За такой провал кто-то должен отвечать. И очевидно, что это КВИР. Именно часовые были ответственны за безопасность Хании. Во-вторых, стоит вопрос относительно самолетов и ПВО. Их они могут получить лишь из одного источника — России. А для этого надо довести до конца большой договор о военно-техническом сотрудничестве, где Иран хотел бы видеть среди прочего обязательства Москвы защищать его суверенитет в случае прямого нападения. Эти события могут подтолкнуть новоизбранного президента к ревизии своих предыдущих слов о возможной отсрочке подписания документа до выборов в США. Если в договоре, конечно, будет такая опция. То есть в интересах Ирана не отвечать линейно и не играть по израильским правилам. Все равно особой благосклонности арабов иранцы не получат.
А если слова Эрдогана не пустой звук, а трезвый расчет по созданию стратегической неопределенности? Даже если сначала это был риторический прием, он усилиями тысяч комментаторов и журналистов стал социальным фактом и начал жить своей жизнью. Оба министра иностранных дел — израильский и турецкий — дополнили этот образ неприкрытыми угрозами в адрес друг друга. Что может на самом деле осуществить Турция, чтобы сохранить лицо и не выглядеть глупой? Начать военно-морские учения в акватории восточного Средиземноморья, закрыв его часть для учебных пусков ракет. Этого вполне достаточно, чтобы вызвать у израильских руководителей острый приступ политической мигрени. Тель-Авив может еще раз обратиться к странам НАТО с призывом исключить турок из Альянса. Результат будет очевидным, особенно после того, как Израиль публично бил горшки с правительствами, признавшими Палестину.
Таким образом, Израиль хочет получить стратегическое преимущество, которое навсегда похоронит вопрос Палестины. Этого можно достичь только в ситуации хаоса, но при поддержке США. Иран должен отвечать на открытую обиду, но может найти другой путь, который сделает невозможным израильскую игру. Москва может получить договор, но вместе с тем и обязательства, которые ограничат простор для маневра и потенциально будут угрожать втягиванием в новую войну. А Турция неожиданно получит повод для национальной гордости и взлелеивания своего ресентимента. Впрочем, как бы там ни было, очевидным является правило, что войну легко начать, но трудно закончить. Потому что всему свое время, для каждого дела под небесами.