Призрак недовольства бродит по России
Массовые протесты, прошедшие в башкирском городе Баймак, где суд приговорил местного активиста Фаиля Алсынова к четырем годам колонии общего режима за «разжигание национальной розни», продолжались несколько дней и закончились применением полицией дубинок, слезоточивого газа и светошумовых гранат. Были задержаны полтора десятка человек, которым «шьют» дела об участии в массовых беспорядках и применении насилия в отношении представителей власти. Им «светит» до 15 лет лишения свободы.
Акции в поддержку Алсынова прошли и в столице Башкортостана — Уфе. Протестующих было около полутора тысяч, и хотя акция была мирной (ее участники пели башкирские песни, танцевали и водили хороводы), некоторых все же задержали.
Фаиль Алсынов – один из наиболее известных активистов Башкортостана: в 2020 году он активно выступал против разработки «Башкирской содовой компанией» горы Куштау. Алсынов возглавлял организацию «Башкорт», выступавшую за суверенитет Башкортостана (ликвидирована после признания экстремистской в 2020 году). Его также называют противником войны: после объявления мобилизации осенью 2022 года он назвал происходящее геноцидом башкирского народа, написав, что это «не наша война».
Сторонники активиста утверждают, что уголовное дело против него — месть за Куштау главы республики Радия Хабирова – человека, не пользующегося популярностью в регионе. Комментируя протесты, он назвал сторонников Алсынова «предателями», призывающими к отделению Башкортостана от России и партизанской войне. В свою очередь Z-блогеры назвали протесты «репетицией этно-майдана», которую «через соцсети и телеграмчики» организовали Рефат Чубаров и СБУ, Михаил Ходорковский и его «кураторы из ЦРУ».
Обвинения внешних сил в подстрекательстве к протестам хоть и традиционны, но смешны: в этой российской республике хватает социально-экономических проблем (Башкортостан входит в десятку самых дотационных регионов РФ), межнациональных и внутриэлитных противоречий.
Как отметил российский политолог Николай Евдокимов: «свертывание институтов гражданского общества способно приводить к неконтролируемым протестным взрывам. В этой ситуации у людей просто нет иной возможности выразить свое недовольство, так как оппозиционные партии давно уже носят карикатурный характер, а другие общественные структуры или являются приложением к государственным институтам, или не имеют возможности работать».
Вероятность того, что нынешние протесты в Баймаке и Уфе расширятся на весь регион, — незначительна. Даже несмотря на то, что башкирские военнослужащие обещают оставить фронт в Украине и, вернувшись домой противостоять бойцам ОМОНа, если те не прекратят избивать местное население. (Подтверждений подлинности этого видео нет.) Протесты в Башкортостане стихийны и им несвойственны эскалация и консолидация.
Но за два месяца до президентских выборов власти решили действовать в отношении протестующих в Башкортостане по жесткому сценарию: несмотря на то, что протесты не направлены против политической системы, а происходят из-за несогласия с судейским решением, не против Путина, а в защиту Алсынова, все же возбуждаются дела о массовых беспорядках. Главным образом для того, чтобы предотвратить подобное в будущем: хотя результаты голосования 17 марта и предопределены, Кремлю не нужна негативная картинка народного недовольства.
Свою роль в столь жесткой реакции власти играет и то, что она рассматривает протест как этнонационалистический и пытается предотвратить сепаратистские настроения: в Кремле помнят о национальных конфликтах в СССР в конце восьмидесятых, «параде суверенитетов», сепаратизме. И хотя население в своем большинстве поддерживает Путина, поводов для недовольства у жителей разных регионов сегодня предостаточно.
За последние два года в России прошло несколько серьезных протестных акций. В частности, зимой 2023 года прошли митинги против повышения тарифов ЖКХ в Новосибирской области и Алтайском крае. Но больше всего массовых акций протестов было на Северном Кавказе — в Дагестане: осенью 2022 года — из-за начавшейся мобилизации, летом 2023 года — в связи с коммунальными авариями (отключением электричества и водоснабжения), в минувшем октябре — вследствие пропалестинской риторики Кремля.
После того как Кремль разгромил либеральную российскую оппозицию, кого-то вытеснив на Запад, а кого-то — отправив на Восток, и постепенно взял под контроль «рассерженных патриотов», убрав одних лидеров (как, например, Евгения Пригожина) или открыв уголовные дела против других (в частности, против полковника ФСБ Игоря Стрелкова (Гиркина) и полковника ГРУ Владимира Квачкова), политические протесты в России практически отсутствуют. И все же есть три трека, на которых наблюдается протестная активность россиян.
Первый связан с работой жилищно-коммунального хозяйства. Второй — с экологической проблематикой. Третий — с немногочисленными протестами жен российских военнослужащих, которые выступают против «бессрочной мобилизации». Но если протесты населения из-за недовольства работой коммунальных служб и акции в защиту окружающей среды власти рассматривают как легальные и полулегальные и не слишком преследуют ее участников, то действия жен мобилизованных пресекаются как незаконные.
События в Башкортостане показали: депрессивные районы Зауралья наравне с Северным Кавказом являются наиболее взрывоопасными регионами России. Но происходящее в Башкортостане — еще не русский бунт, бессмысленный и беспощадный: в России пока не предвидятся ни дворцовые заговоры, ни народные восстания. Как бы ни желали в Украине скорейшего распада России или серьезных политических и социально-экономических потрясений, способных отвлечь внимание и ресурсы Путина от войны с нашей страной, до этого еще далеко.
По мнению эксперта Берлинского центра Карнеги Андрея Колесникова, «путинский режим — гибридный тоталитаризм с полумобилизованным обществом, которое основано на национально-имперской идеологии и госкапитализме, ориентированном на изъятие ренты». Кремль сумел адаптироваться к условиям, возникшим после вторжения в Украину, укрепив экономику и усилив репрессивный аппарат. Сегодня режим устойчив, имеет большой запас прочности и обеспечен необходимыми ресурсами на долгие годы.
Тем не менее выступления в Башкортостане — крупнейшие в России с начала вооруженной агрессии против Украины, — тревожный сигнал для Кремля. Путинский режим сумел купировать угрозы протеста в столице и мегаполисах за счет высоких доходов их жителей, репрессий против системной оппозиции, избирательной мобилизации. А вот в российской глубинке, где уровень жизни невысок и существуют серьезные проблемы с экологией, в наличии большой протестный потенциал.
Это дает Украине шанс. И когда он представится, Киев должен быть готов им воспользоваться.