Энтони Блинкен продолжает настойчиво сражаться за скорейшее одобрение Конгрессом выделения Украине американской помощи. «Единственные люди, которые были бы счастливы, если запрос на дополнительный бюджет не будет проголосован и утвержден Конгрессом, сидят в Москве, Тегеране и Пекине», — заявил госсекретарь США в последнем интервью CNN.
Энтони Блинкен — не сторонний наблюдатель российской агрессии. Семейные корни связывают его с Восточной Европой, Украиной и историей репрессий при тоталитарных режимах.
Несгибаемый защитник Украины на дипломатическом и политическом фронте госсекретарь США Энтони Блинкен не устает объяснять американцам важность победы над РФ. В своих выступлениях он не только обращается к рациональному началу своих сограждан, к пониманию их собственной выгоды в этом вопросе, но и к их чувству эмпатии и морали. При этом Блинкен отлично понимает, что для эмпатии нужна не статистика, а осознание того, что за каждой цифрой стоит отдельная и неповторимая человеческая жизнь.
Так, отмечая годовщину освобождения Бучи, Блинкен говорил о расстрелянных мирных жителях со связанными за спиной руками, о детском летнем лагере, превращенном в камеру пыток, об изнасилованиях, о 14-летнем мальчике, отец которого был расстрелян на глазах у ребенка, и братских могилах. «Каждое из этих свидетельств документирует страдания отдельных человеческих жизней. Семьи разлучены. Сообщества никогда не будут прежними. И в течение года продолжали расти доказательства подобных зверств, совершаемых российскими войсками по всей Украине», — сказал госсекретарь.
Блинкен призывает к эмпатии и в своей дипломатической работе в Израиле.
После нападения ХАМАС Блинкен на пресс-конференции в Иерусалиме подтвердил право и обязанность Израиля защищать свой народ («ни одна страна не может и не должна терпеть убийства невинных людей») и ясно дал понять, что страдания палестинских детей и детей израильтян одинаково трагичны.
После просмотра видео резни 7 октября, очевидно потрясенный госсекретарь сказал репортерам: «Я видел, например, семью в кибуце: отец двух мальчиков лет 10–11 схватил их, вытащил из гостиной, пробежал с ними через очень маленький задний двор в убежище, а через несколько секунд за ними последовал террорист и бросил гранату в это маленькое убежище. Затем, когда отец шатаясь вышел оттуда, террорист убил его. И тут выходят мальчики, забегают в свой дом, а камера в доме все снимает. И они плачут. «Где папа?» — говорит один. Другой отвечает: «Они убили папу». — «А где моя мама?» И тут заходит террорист, небрежно открывает холодильник и начинает из него есть. Вот с чем мы имеем дело. И это поразительно и в некотором смысле шокирует, что жестокость бойни так быстро исчезла из памяти столь многих людей… Я также видел палестинских детей, мальчиков и девочек, извлеченных из-под обломков зданий. Когда я это вижу, когда я смотрю им в глаза через экран телевизора, я вижу своих собственных детей. Как мы можем смотреть на такое иначе?».
Ценность человеческой жизни — главный моральный критерий для госсекретаря. И в этом Блинкен — традиционный либерал, верящий в права человека, плюрализм, верховенство закона, защищающего каждого человека вне зависимости от социального положения, расы, вероисповедания или пола.
Либеральные ценности имеют глубокие исторические корни. За эти ценности боролись американские и европейские политики и мыслители — например Авраам Линкольн, сражавшийся за равноправие чернокожих, или Джон Стюарт Милль, определивший в своей работе «Подчинение женщин» суть либерализма как приверженность идее достоинства и равноценности каждого человека.
Но кроме философской и политической традиций на госсекретаря оказала влияние богатая трагедиями история его семьи. Семейные корни связывают Блинкена с Украиной и глубинным пониманием того, что значит для человека жить под Российской империей.
Прадед Тони Блинкена — Меир Блинкин — родился в 1879 году в Переяславе, а в конце 1890-х учился в Киевском коммерческом училище. В Киеве Меир Блинкин занимался медициной и освоил профессию столяра. Кроме того, он был писателем. (Его сын Мориц, родившийся в Киеве в 1900-м, станет впоследствии американским юристом и дедом Тони Блинкена.) В 1904 году в потоке других еврейских эмигрантов, бежавших от погромов и бесправия в Российской империи, Меир переехал в Нью-Йорк.
Энтони Блинкену не нужно полагаться на устные предания семьи — прадед, умерший молодым, оставил в наследство немало напечатанных рассказов о быте нью-йоркских новых американцев, о молодежи, чьи культурные запросы не соответствовали их нищете, и о ностальгии по родному для них Киеву.
Пострадали родные Блинкена и от коммунизма: мачеха Блинкена бежала из коммунистической Венгрии и уже живя в США помогала последующим поколениям беженцев.
Но самое большое влияние на Блинкена оказал его отчим Самуэль Писар, испытавший на своем веку три политические формации — нацизм, коммунизм и демократию. В своих выступлениях Блинкен часто рассказывает, как отчим мальчиком выжил в немецких лагерях смерти и был спасен американским чернокожим солдатом.
О своем опыте Писар подробно написал в автобиографии, опубликованной под названием «О крови и надежде» (Of Blood and Hope). Самуэлю Писарю было 10 лет, когда в 1939 году советские войска вторглись в его родную Польшу. Советских репрессий семья избежала чудом. Отец Самуэля был владельцем небольшой фирмы такси в Белостоке. К советским инспекторам, ведущим учет населения города, он вышел с руками в мазуте — чинил одну из своих машин. Чиновники нового строя приняли его за рабочего, и таким образом семья Писаря избежала участи многих других жителей Белостока. Но советская власть продержалась там недолго. Вошедшие в город нацисты загнали все еврейское население города в гетто, где очень скоро начались голод и болезни. Некоторое время отец Самуэля продолжал работать таксистом. Так он сумел вывезти из гетто какое-то количество еврейский детей и спрятать их в польских семьях. Своих же детей отец Самуэля или не решился или не успел отдать чужим людям. Вскоре он был схвачен нацистами, его пытали и затем убили.
Перед тем, как Самуэля Писаря забрали в лагерь, его мать решила, что длинные брюки помогут мальчику выглядеть старше, и тогда его пошлют на работы, а не убьют. Мать и младшая сестра, видимо, погибли сразу, а Самуэль около четырех лет прожил в трудовых лагерях и лагерях смерти, в том числе в Майданеке, Освенциме и Дахау. Много раз его спасал мощный жизненный инстинкт подростка. Однажды его отправили в группу, предназначенную для газовой камеры, и он уже стоял в очереди людей, ожидающих смерти, когда заметил ведро и щетку. Добравшись до них ползком между ногами обреченных на смерть людей, он начал мыть пол, как будто именно для этого там был. Уловка удалась. Он выжил.
Позже Писар и два его друга сбежали во время марша смерти, когда эскадрилья истребителей обстреляла колонну заключенных, вероятно приняв их за вражеских солдат. Однажды из своего укрытия на сеновале заброшенного баварского сарая Писарь увидел танк, возглавлявший длинную колонну бронетехники. Вместо ненавистной свастики на танке была пятиконечная белая звезда — это были американцы. «С диким ревом я выскочил на улицу и бросился навстречу дивному видению. Я все еще бежал, размахивая руками, как вдруг открылся люк бронемашины, и из него высунулось черное лицо, прикрытое шлемом и очками, неразборчиво ругаясь в мой адрес... Чтобы показать, что я друг и нуждаюсь в помощи, я упал к его ногам, вспомнив те немногие английские слова, которым научила меня мать, мечтая о нашем избавлении, и закричал: «Боже, благослови Америку!» Недвусмысленным жестом высокий американец велел мне встать и втащил меня через люк в утробу свободы».
Oтчим Блинкена прожил долгую и интересную жизнь — он был счастливо женат, у него были дети, он стал международным юристом, советником президента Джона Кеннеди, доверенным лицом французских президентов, но, судя по его фотографиям, способность улыбаться к нему так и не вернулась.
В 2013 году в интервью газете The Washington Post Писар рассказал как Блинкен, будучи подростком, попросил его в Париже рассказать о своем опыте во время войны. «Он хотел про это знать, — сказал Писар газете. Он осознал то, что произошло со мной, когда я был в его возрасте. И я думаю, это произвело на него впечатление и дало ему другое измерение, другой взгляд на мир и на то, что и здесь может случиться. Когда ему сегодня приходится иметь дело с отравляющим газом в Сирии, он почти неизбежно думает о газе, которым была уничтожена вся моя семья».
В результате семейного опыта Блинкен не может не понимать хрупкости демократии и важности эмпатии в предотвращении зверств. Он также понимает безжалостность и агрессию авторитарных режимов и ограниченные возможности решить конфликты с ними путем переговоров. Служа в Совете национальной безопасности при Обаме и будучи заместителем госсекретаря, Блинкен выступал за более активное участие США в сирийском конфликте и в этом он был несогласен с осторожным и нерешительным президентом.
Блинкен также прекрасно понимал значение аннексии Крыма в 2014 году. Выступая в том же году в Brookings Institute, он сказал: «Мы категорически против идеи сферы влияния… Силовое изменение границ, подрыв развивающейся демократии — это очень плохой прецедент, на который потребуется сильная и быстрая реакция».
«Сильная реакция» тогда не последовала. Но сегодня Блинкен в должности госсекретаря имеет намного большее влияние на государственные решения, чем раньше. И нет сомнения, что Блинкен всегда будет ратовать за максимальную поддержку Украины, потому что он с Украиной и умом и сердцем.