Громкая новость о возможной войне Талибана против Ирана не только вызвала заметный резонанс в регионе, но и испугала многих за его пределами.
Но беспокойство оказалось преждевременным. Последний вооруженный инцидент на афганско-иранской границе традиционно начался с того, что группа афганских вооруженных наркоторговцев-контрабандистов попробовала пересечь ее привычным маршрутом, но иранские пограничники открыли по ним огонь. Местные талибы, не понимая, что происходит, ошибочно предположили, что иранские войска их атакуют, и открыли стрельбу. Потом отряды Талибана попробовали неудачно напасть на пограничные иранские села и атаковали укрепленные базы иранских сил. Для отражения атаки иранские пограничники применили артиллерию. В наказание власть Ирана мгновенно закрыла пропускной пункт Милак—Зарандж, важный для местной торговли. Сразу после столкновения обе стороны уже традиционно заявили о желании решать все споры мирным путем и согласились деэскалировать ситуацию.
Этот инцидент — яркая иллюстрация отношений между Ираном и Афганистаном. Ситуация на границе зависит от доверия и предсказуемости действий вооруженных формирований с обеих сторон границы и общей атмосферы двусторонних отношений. В которых одной из главных проблем является доступ к воде.
Давний спор за трансграничные водные ресурсы разрушает отношения между странами и влияет на характер действий вооруженных формирований сторон.
Река Гильменд протекает через весь Афганистан и впадает в пограничное озеро Хамун. В течение столетий озеро было основным источником питьевой воды, рыболовства и орошения для обеих стран. Афгано-иранский договор 1973 года о распределении стока Гильменда предусматривает, что Афганистан должен снабжать водой Иран — в среднем 820 миллионов кубометров ежегодно при нормальных условиях. Однако условия и реализация договора являются «серой зоной», что позволяет Афганистану манипулировать ситуацией и вызывает обострение водного спора.
За несколько недель до этой стычки президент Ирана Эбрахим Раиси резко предупредил талибов о не нарушении прав Ирана на воду. «Я действительно предупреждаю правителей Афганистана о предоставлении части воды для местных жителей Систана и Белуджистана», — сказал Раиси, посоветовав Талибану серьезно отнестись к предупреждению, поскольку Иран не может позволить себе, чтобы права его народа были нарушены. Возражая против строительства новой плотины, Раиси предложил Талибану позволить иранским гидрологам проверять уровень воды. В ответ министр иностранных дел Талибана Амир Хан Муттаки заявил, что Иран должен вести переговоры с глазу на глаз, а не поднимать шум. Иран неоднократно жаловался, что получает всего 4% от согласованного объема. Власть Талибана, как и все предыдущие правительства Афганистана, ссылается на общее уменьшение стока реки. Именно поэтому иранская сторона настаивает на допуске своих гидрологов для мониторинга ситуации.
Конфликт с водой происходит во время типичного для региона засушливого сезона. Изменение климата и плохое управление водными ресурсами поставили сельское хозяйство Ирана в критическое положение, а доступ к водным ресурсам теперь воспринимается как безопасностный вызов. Иран уже переживал массовые протесты фермеров во время засухи. Кроме того, обанкротившиеся фермеры из этого суннитского региона пополняют ряды этнических повстанческих антиправительственных групп.
Очевидно, ситуация для Ирана ухудшилась после открытия в 2021 году новой плотины Камаль-Хан. Во время открытия гидроузла тогдашний президент Ашраф Гани сказал: «Афганистан больше никому не будет давать бесплатную воду, поэтому Иран должен предоставлять афганцам топливо в обмен на воду». Талибы, которые тогда воевали против Гани и обстреливали дамбу, сейчас повторяют и развивают этот тезис бывшего президента.
Можно уверенно прогнозировать, что Талибан и в дальнейшем будет прилагать усилия для распределения водных ресурсов региона на свое усмотрение. Речь уже идет о проекте строительства гидросооружений на Амударье, которые в случае реализации существенно уменьшат сток в Узбекистан.
Но вода не единственная проблема в отношениях между Ираном и Афганистаном. Иранская граница — это один из основных маршрутов поставки опиума из Афганистана в Европу. Тысячи иранских пограничников и бойцов Корпуса стражей погибли в стычках с афганской наркомафией. Обе стороны периодически договариваются о плодотворном уголовном сотрудничестве и одновременно ведут кровавую борьбу. Иранская власть время от времени заявляет, что европейские страны должны платить за защиту от наркотрафика. Вместе с тем многие аналитики предполагают, что Иран целеустремленно манипулирует наркотрафиком в своих интересах. Подтверждением такого сценария является участие Корпуса стражей в производстве в Сирии и распространении в странах Персидского залива искусственных наркотиков, что стало большой проблемой для Саудовской Аравии. Наркоторговля, умноженная на укоренившиеся взаимные стереотипы, разрушает попытки установить доверие между сторонами и провоцирует новые кровавые стычки.
Во всех этих конфликтах Талибан будет демонстрировать чрезвычайно агрессивный и недипломатичный способ решения проблем в сочетании с постоянными уверениями в готовности к переговорам. Командиры среднего звена будут угрожать соседним странам джихадом, низовые бойцы будут вступать в мелкие огневые столкновения, а лидеры из Кабула будут призывать к немедленной деэскалации.
Все предыдущие годы Иран прилагал усилия, чтобы не допустить конфронтации с будущими правителями Афганистана и создать собственные позиции в новой власти. Иран поддерживал часть Талибана в районах близ своей границы на протяжении многих лет до захвата ими власти. Несмотря на то, что Тегеран не признал правительство Талибана в Кабуле, он был одним из немногих государств, которые поддерживали дипломатические отношения и сохранили свое посольство в стране. За годы войны миллионы афганцев нашли приют в Иране. Правда, теперь на фоне обострения отношений в Тегеране начинают воспринимать афганских беженцев как потенциальную пятую колонну. Иран способствовал трансграничной торговле, которая даже в первый год власти Талибана выросла на 20%, что спасло многих людей в Герате и других городах на пограничье. КВИР также предлагал общую борьбу с «Исламским государством» и даже был готов вернуть из Сирии часть афганского ополчения хазарейцев Фатимиюн. Однако Талибан после консолидации власти фактически продолжает курс всех предыдущих правительств.
Сейчас обе стороны вообще стараются удержать ситуацию под контролем. Обозреватели отмечают, что Тегеран приложил особые силы для деэскалации. Общественное мнение в Иране выступает за военный ответ на пограничные провокации. Однако иранские политики не пойдут на это, поскольку боятся любой эскалации на фоне напряжения с Израилем и странами Запада. Сейчас Тегеран, наоборот, прилагает незаурядные усилия для нормализации своих отношений с большинством соседей. Что создает окно возможностей для Талибана продолжать водную экспансию. Талибан также хочет создать имидж мирного Афганистана и хорошего соседа и не будет втягиваться в более масштабные военные действия с Ираном, рассчитывая получить желаемое при помощи кулуарных угроз.