Никогда за свою историю Нигер (по оценке ООН, наименее развитая страна в мире) не привлекал к себе такого интенсивного внимания. Даже когда в 2003 году информацию о будто осуществленной здесь Ираком закупке 500 тонн урана США использовали как один из аргументов для обоснования начала иракской войны.
Причина такого внимания — возможные геополитические последствия военного мятежа 26 июля.
Нигер занимает исключительно важное стратегическое место в центре Африканского континента. Он является своеобразным мостом между Западной и Восточной Африкой, между государствами пояса Сахары и расположенными на юг от нее. У него общие границы с такими африканскими политическими тяжеловесами как Алжир, Ливия, Нигерия, Мали и Чад.
Именно исходя из его географического расположения Нигер выбрали в качестве хаба для антитеррористических операций США, направленных против исламистских движений, активно действующих в этой части Африки. В стране находятся 1100 американских военных, размещенных на двух базах ВВС, причем одна из них — вторая по размеру база дронов США в Африке. Отсюда США наблюдают и собирают разведывательную информацию о зонах террористического риска, в частности в Мали и Буркина-Фасо. Нигер является наибольшим реципиентом американской военной помощи в Западной Африке.
Ценность Нигера в этом контексте настолько высока, что администрация Джо Байдена принимает меры для сохранения своего военного присутствия в стране при любых обстоятельствах. Очевидно, эта тема была одной из главных для обсуждения 7 августа во время визита в Нигер исполняющей обязанности первого заместителя госсекретаря Виктории Нуланд. США даже воздержались от того, чтобы официально квалифицировать события в Нигере как государственный переворот, поскольку это означало бы немедленное прекращение предоставления Нигеру военной помощи, включая фонды для борьбы с исламским экстремизмом.
Еще 1500 военных, также выполняющих антитеррористические задачи, имеет в Нигере Франция, бывшая колониальная метрополия. Нигер вместе с Чадом стал для нее основным опорным пунктом в регионе, особенно после того, как французские военные контингенты по требованию местных хунт были вынуждены оставить Мали и Буркина-Фасо. Сейчас подобные требования выдвигают нигерские путчисты. Они также настаивают на отъезде из страны французского посла и прекратили действие пяти соглашений с Францией о военном сотрудничестве.
Просчеты французской политики на континенте, токсичное наследие так называемой Франсафрики — непрозрачной и часто коррумпированной системы финансово-экономических, военных и дипломатических отношений, сложившейся в постколониальный период между правящими кругами Франции и ее бывших колоний и существовавшей до последнего времени, — позволили лидерам путчистов в Нигере и других странах канализировать неудовольствие населения своим положением и политической ситуацией в русло антифранцузских настроений.
С другой стороны, острое недовольство руководящей верхушки большинства стран Африки вызывает старание Запада обусловить предоставление экономической помощи прогрессом в развитии демократических принципов. В связи с этим стоит подчеркнуть, что отстраненный нигерскими военными президент Мохамед Базум был избран в 2021 году демократическим путем. Окончательная победа мятежников, которая выглядит сейчас вполне возможной, добавит Нигер к поясу стран, где действующая власть была установлена вследствие государственных переворотов в 2021–2023 годы, — Мали, Буркина-Фасо, Гвинее, Чаду, Судану.
Высказываются предположения, что успех мятежа в Нигере может вызвать эффект домино, следствием которого станет появление военных диктатур в соседних странах. Уже 30 августа произошел государственный переворот в Габоне, хотя ситуация в этой стране и мотивация военных существенно отличаются от нигерских.
Как свидетельствует практика, приход военных к власти в странах Африки расшатывает и без того слабые государственные институции и приводит к дальнейшему ухудшению качества государственного управления. Несмотря на громкие обещания радикально повысить уровень безопасности, военные хунты, как правило, проявляют неспособность уменьшить влияние исламских террористических организаций и организовать эффективную борьбу с ними. В свою очередь критику усилий в этой сфере Франции, которая на протяжении десяти лет провела в регионе несколько антитеррористических операций, военные используют, чтобы обосновать сотрудничество с «альтернативной силой» — Россией, независимо от того, идет ли речь о российских официальных структурах или наемниках типа ЧВК «Вагнер».
Кремль применяет в Африке уже проверенные в других частях мира средства идеологически-психологического влияния вроде печально известных «фабрик троллей». Таким образом не только продвигается позиция России в африканских обществах. Африке отводится важная роль в продвижении антизападных и антиукраинских нарративов России в рамках Глобального Юга для достижения нужных России внешнеполитических результатов.
Сейчас отсутствуют доказательства, что Россия поддерживала лидеров путча в Нигере. Она даже призывала вернуться к конституционному порядку. Впрочем, нельзя исключить, что новое нигерское руководство получит (или уже получило) от России предложение, от которого оно не сможет или не захочет отказаться. Очевидно, что совсем неслучайно над демонстрантами, симпатизирующими путчистам в Нигере, развевались российские триколоры.
Стимулирование нестабильности на континенте отвечает стратегии Кремля на заполнение вакуума, который образуется после ухода бывших имперских государств и ослабления позиций Запада в целом, на расширение и укрепление его плацдармов здесь. Главная роль при этом отводится военному сотрудничеству. Соответствующие соглашения с Россией заключила почти половина африканских государств (главным клиентом выступает Алжир).
В отношении экономического сотрудничества Россия сделала акцент на областях, имеющих стратегическое значение для стран-партнеров, таких как торговля продуктами питания. С 2018 до 2020 года импорт пшеницы из России в Африку составлял 32% ее общего импорта на континент. Вместе с тем Россия проявляет повышенный интерес к минеральным богатствам Африканского континента, в частности к бокситам и марганцу, которых вскоре может не хватать российской индустрии.
Фишкой Нигера, о которой сразу вспомнили все, кто комментировал последние события в этой стране, является наличие больших залежей урана наивысшего в Африке качества. Нигер занимает седьмое место в мире по добыче этого сырья и является его важным экспортером в ЕС — 25,4% (второе место после Казахстана). Нигерские урановые шахты находятся под общим управлением французской компании «Орано» и Нигера.
Даже в случае сокращения поставок нигерского урана в Европу Европейское агентство по развитию ядерной энергетики «Евратом» не усматривает в этом краткосрочных рисков для функционирования европейской ядерной области благодаря значительным запасам урана в Европе и возможности увеличить его импорт из других стран.
Вместе с тем заслуживает внимания мнение одного из специалистов парижского Института имени Жака Делора о том, что сокращение поставок урана из Нигера может отрицательно сказаться на перспективах введения санкций против российского урана, которые уже долгое время обсуждаются в ЕС.
В случае вытеснения «Орано» с нигерского рынка урана можно ожидать, что его монополизирует Китай, который уже является главным игроком в нигерской нефтяной отрасли. О китайской экономической экспансии в Африке написано много: достаточно напомнить, что Китай является основным кредитором стран континента. До последнего времени Запад преимущественно наблюдал, как значительная часть его африканских партнеров попадала в крепкие объятия китайско-российского тандема. Еще неизвестно, какова степень координации и конкуренции в его рамках, но просматривается очевидное распределение ролей: дестабилизация и военно-безопасностные договоренности — прерогатива России, тогда как Китай усиливает свое влияние главным образом через экономические рычаги.
Нигерская драма продолжает разворачиваться. Ее финал — установление тотального контроля над государственными учреждениями со стороны путчистов или достижение политического компромисса — будет иметь последствия, значение которых выходит за пределы этой страны, региона и даже всего Африканского континента.