«Нравится вам это или нет, но история на нашей стороне. Мы вас похороним». Так сказал советский лидер Никита Хрущев в 1956 году. Но история была иного мнения. Сейчас, 30 лет спустя после распада СССР, Владимир Путин, самозванный историк русской и советской истории, кажется, находится на волне Хрущева. «Исторический период безраздельного доминирования Запада над мировыми делами подходит к концу», – заявил он в прошлом году во время одной из своих бесконечных пресс-конференций, пишет старший редактор Bloomberg Opinion и колумнист по вопросам национальной безопасности и военных дел Тобин Харшоу.
Как Путин, с экономикой, в 10 раз меньше американской, и побитой армией, завязшей в Украине, разрушит международный порядок, возглавляемый США? Конечно же, незаметно, как и подобает бывшему сотруднику КГБ. А также опираясь на американскую склонность к «постправде»*, предупреждает Колдер Уолтон. Он – автор книги «Шпионы: Эпическая война разведок между Востоком и Западом» и помощник директора Проекта прикладной истории и Проекта разведки Гарвардского центра Белфера, добавляет: «Когда мы не можем прийти к согласию даже относительно таких вещей, как факты, иметь согласованную стратегию информационной войны – по меньшей мере, сложно».
Гаршоу приводит часть разговора с Волтоном, где они обсудили вопросы, связанные с тем, кто руководит Кремлем.
Тобин Харшоу: Если мы говорим о манипулировании общественным мнением, то в первую очередь мы говорим о России. Путин – человек из КГБ. Как это влияет на его мировоззрение и то, что произошло в Украине?
Колдер Уолтон: КГБ формирует его мировоззрение. Хотя, если копнуть глубже, я думаю, что его карьера в КГБ была не совсем такой, как он утверждает. Он был в Восточной Германии, но не в Берлине, где происходили события.
Т.Х.: Шпионская площадка холодной войны.
К.У.: Он был в Дрездене, который был в гораздо большей степени ширмой для КГБ. Он намекал, что работал с нелегалами под глубоким прикрытием, как в сериале «Американцы». У меня есть достоверная информация, что сам пытался стать оперативником под прикрытием, но провалился на языковом тесте.
Т.Х.: Как он в конце концов поднялся на вершину?
К.У.: Не менее важно для его карьеры было проведение начала 1990-х годов в Санкт-Петербурге и налаживание связей с российской организованной преступностью. В конце 90-х, когда он стал директором ФСБ, новой службы безопасности, он объединил эти две структуры. ФСБ, подчиняющаяся исключительно самому Путину, является агентством российской организованной преступности и массового отмывания денег.
Т.Х.: А с точки зрения формирования его более широкого мировоззрения?
К.У.: Он назвал распад Советского Союза величайшей геополитической катастрофой 20-го века. С тех пор он ставит своей целью сделать Россию снова большой, вернуть ей место среди великих держав мира. Это русский этнонационализм, рассматривающий Украину как не-страну, как часть наследия россиян. Квазиисторические эссе, которые он опубликовал накануне вторжения 2022 года, сделали этот взгляд довольно понятным, кровавым.
На самом деле, если вспомнить его речи в начале 2000-х годов, его нельзя обвинить в непоследовательности: США – настоящая диктатура на международной арене; они не учитывают интересы других стран; они не являются демократией; международный порядок, возглавляемый США, удручает Россию и другие страны. Странно, что у Запада были иллюзии, что он сделает нечто иное, чем то, что он сделал в Украине.
Т.Х.: И все же его армия не вошла в Киев через неделю. Почему он так ошибся?
К.У.: Два фактора. Во-первых, рассекречивание разведданных Западом. Это разрушило его фальшивые флаги, поводы, которые он придумывал как оправдание для вторжения. Во-вторых, он считает себя основным аналитиком своей разведки. Здесь эхо Сталина. Руководители разведки не собираются говорить правду властям в сегодняшнем Кремле. Вернее, они сделают это один раз, а потом о них больше не услышат.
Т.Х.: Мы с Вами соглашаемся, что мы находимся в новой холодной войне. Считаете ли Вы, что полезно смотреть на нее не как на войну между Китаем и США, а как на войну между авторитарными и демократическими государствами?
К.У.: Это полезная рамка, хотя бы для того, чтобы попытаться понять, что мы действительно отстаиваем. И именно поэтому война в Украине – это гораздо больше, чем просто спасение Украины. Речь идет о демократии. Речь идет о образе жизни и ценностях.
Очевидно, что Китай конкурирует с левыми, правыми и центральными силами США с точки зрения экономической мощи. Но стоящая за этим идеология включает цифровой авторитаризм. Китай экспортирует эту модель в Глобальный Юг. Во всем мире есть авторитарные лидеры, глубоко заинтересованные в использовании китайского инструментария для собственных внутренних целей. Конечно, будут существовать и «серые зоны» автократических стран, к которым Запад должен быть очень близок.
Т.Х.: Нам нужны дружеские диктаторы.
К.У.: И здесь мы снова возвращаемся к старой холодной войне. Это не идеальная модель, но она, безусловно, полезна для понимания происходящего.
Т.Г.: Как мы уже говорили, американцы склонны считать, что наша демократически-капиталистическая модель, в конце концов, победит. Мы также склонны верить, что люди хотят быть свободными.
К.У.: Именно так.
Т.Х.: Так что если Китай экспортирует инструменты, чтобы держать людей несвободными, как мы можем с этим бороться?
К.У.: Ну, мы можем быть менее директивными, имея дело с лидерами и правительствами стран Глобального Юга. Мне рассказывали о делегации из нескольких африканских стран, которая посетила Школу Кеннеди в Гарварде. Они сказали, что когда США приезжают в город, они получают лекцию; когда Китай приезжает в город, они получают новый аэропорт. Поэтому нам нужно быть менее мессианскими и более прагматичными.
Т.Х.: Вы правильно заметили, что мы не должны читать лекции. Но мы не собираемся строить аэропорты. Наш бюджет Государственного департамента крошечный, бюджет Агентства международного развития тоже.
К.У.: Но у нас есть большое преимущество: Люди все еще хотят приехать и жить в Америке больше, чем люди хотят уехать и жить в Китае. Я знаю, что вспоминать план Маршалла – это банально, но если мы оказались в новом геополитическом столкновении, и у вас есть третьи страны, которые хотят быть с Америкой, что мы можем предложить? Новый план Маршалла может быть именно тем, что нужно.
Напомним, издание The New York Times опубликовало статью, в которой со ссылкой на свои источники указывает, что президент России Владимир Путин готов к прекращению огня в войне против Украины. Эксперты разобрали, что кроется за этой риторикой главы государства-агрессора.
По мнению главного дипломата ЕС Жозепа Борреля, нет никаких признаков того, что Путин готов остановить войну против Украины в ближайшее время или удовлетвориться даже ограниченной территориальной победой.