Тростянец – небольшой город Ахтырского района Сумской области. 1 марта в него зашли первые российские танки, 26-го – догорели последние. Освобожденный город понемногу возвращается к жизни после почти месяца оккупации. Но события последних недель коренным образом изменили как облик самого города, так и жизнь его жителей. Постепенно они находят силы рассказывать о пережитом. Ирине Збройной удалось пообщаться с Татьяной Овчаренко, жительницей Тростянца, которая вместе с мужем и дочерью спаслась из-под прицельного огня российского танка. Человек с инвалидностью с нарушением зрения, Татьяна увидела то, чего бы ни хотели видеть никакие глаза в мире.
Ее рассказ – еще одна страница ужасающей хроники русской войны против Украины.
Т.О.: «Они [русские солдаты] ехали на Ахтырку, там были воинские части. Они ехали, пока охтырчане не взорвали мост. После этого они надолго засели. Выгоняли людей, забирали телефоны, срывали золото с ушей, как хотели так и издевались. Они были повсюду, как саранча. И все заминировано».
Первого марта колонны российской техники зашли в Тростянец с разных сторон и полностью заняли город. На железнодорожном вокзале оккупанты разместили штаб, кучу техники, ненавистный для них украинский флаг даже не сняли - расстреляли.
Информацию о многочисленных случаях мародерства подтверждает руководитель Сумской областной военной администрации Дмитрий Живицкий. Из его фейсбука узнаем информацию о грабежах магазинов, жилых домов и даже секонд-хендах. Город наполнился «деморализованными, пьяными русскими военными», которые «ходят по домам, достают людей из подвалов, заставляют их сидеть на улице ночью. Они боятся авиаударов, боятся работы нашей артиллерии... Держат жителей Тростянца фактически в заложниках» - написал он 2 марта.
Взяв под контроль подстанцию скорой помощи, оккупанты запретили медикам выезжать на вызовы, предупредили, что расстреляют. Снесенные линии электросетей лишили город и ближние деревни света, почти сразу исчезли связи. Без продуктов, лекарств, без возможности эвакуироваться по железной дороге или просто выйти на улицу. Без разрешения похоронить трупы, лежащие под открытым небом. Кто мог из тростянчан – складывал убитых в подвалах, сараях, храня даже не от погоды – от диких собак. Война не только против живых – война против мертвых. Сообщается о расстреле похоронного бюро.
Руководитель военной администрации назовет Тростянец "территорией ада". Но даже в аду местные предприниматели смогли обеспечить город хлебом. Выпекали, раздавали и развозили бесплатно. Татьяна говорит, как-то договорились с россиянами.
Тем временем враг прибег к запретной тактике использования «живых щитов», а затем рассыпал свои боевые машины по каждому уголку города. «Буратино » [прим. автора – тяжелая огнеметная система залпового огня] в самом центре города, «Грады» и самоходные артиллерийские установки – продукты грубого военного расчета, не сдержанного никаким уважением к законным методам ведения войны и международному гуманитарному праву в целом.
Тяжёлая ударная техника появилась повсюду: и в центре, и в жилых кварталах, и даже внутри культурных достопримечательностей. Оттуда били по населенным пунктам поблизости.
Т.О.: Россияне стреляли прям из Круглого двора (прим.автора - уникальный памятник архитектуры 1820 г., вошедший в ТОП-100 самых удивительных объектов государства), погнули ворота и заехали. Прямо внутри стоял "Град", там на территории и жили. Также Шоколадный музей, Картинная галерея – все расстреляны.
Мы разговариваем с Татьяной несколько дней, в заранее запланированное время, потому что так просто сделать интервью по мобильной связи не удается. В селе, где она находится сейчас, плохая сеть и почти полностью отсутствует интернет. Для звонка нужно выходить на улицу, для интернета – искать счастья в открытом поле. В конце концов, именно так я и получила от нее несколько фото. Один из них – надписи маркером на доске на территории городской шоколадной фабрики. Рядом с другими надписями, в левом нижнем углу читаю: «Извините, мы у вас немного намусорили, но... Америкосы вам помогут)
Далее Татьяна вспоминает о проверках населения, и о своеобразной «учтивости» российских военных, которую они демонстрировали перед предстоящими обстрелами:
Т.О.: До того [прим.автора- к обстрелам] россияне заходили в квартиры: «Здрасте-Здрасте, посмотреть можно? Даже разулся. Посмотрел всюду, проверили паспорт, извинился и ушел. В доме возле вокзала дали время людям на собрание. Теперь нет дома».
А как так, спрашиваю, люди саму дверь открывали?
Т.О.: Как не открыть, когда сказали, что иначе будут стрелять?
Спрашиваю у Татьяны, как они с семьей приняли решение о выезде из города.
Т.О.: «Все наши соседи уехали. Мы поняли, что скоро будет еще горячее, ждали зеленый коридор».
В момент, когда семья Овчаренко приняла решение об эвакуации, в Тростянце почти не осталось продуктов, света и дорог. Долгое время не открывались и зеленые коридоры.
13 марта, 14 марта – выезд невозможен. Наконец, 15 марта – глава военной администрации сообщает – договорились, можно ехать.
Т.О.: «Мы уехали из Тростянца 15 марта, думали побыть в селе Станово. Проехали два российских блокпоста, нас пропустили, а на полпути к Становой натолкнулись на колонну танков. На машине были и красная ткань, и белая, надпись «ДЕТИ», «Люди».
Но они все равно начали обстрел без предупреждения. Звук такой глухой, сначала выстрел в асфальт, потом в мотор, потом – в стекло. Мы сначала подняли руки, мы без оружия… Они продолжили обстрел. Я открыла дверь, хотела выбежать из машины и слышу по плечу – пух! Поняла, что меня ранили. Потом из машины вылез муж и дочь, мы начали ползти по посадке. Пока ползли – они продолжили обстрел из танка и автоматов. Мы уже спрятались в посадке и все равно слышали звуки выстрелов. Слышали, как они проехали дальше. Тогда мы встали и потихоньку пошли через поле, другой дорогой через село. Дошли пешком. Казалось, мы вечность уходили. Там вошли к знакомым, они оказали мне первую помощь, промыли рану, наложили повязку. Я так понимаю, что пуля отрекошетила и попала в плечо позади, ранила, но так и осталась в футболке».
Татьяна присылает фото пули и ранения. Открытый кусок свинца, от траектории которого зависела ее жизнь.
Через две недели после событий Татьяна напишет в своем фейсбуке:
«…взорвали машину, все документы, имущество, одежда – все сгорело. Ну да ладно, главное – жизнь. Слава Богу все норм. Я никогда не прощу… желаю того же для них, что они сделали украинскому народу и Украине. И не будет вам прощения ни от людей, ни от Бога. Слава Украине !!".
Я читаю ее сообщения: обычная страница обычной женщины, и эта надпись – как гром среди ясного неба. Боль, шок, ненависть. Сила одновременно. Осознает ли Татьяна, как ей повезло? Чувствует ли броню своей небесной рубашки?
Т.О.: «А крови, кстати, особо и не было» – продолжает женщина. – «Так мне показалось. Уже потом присмотрелась: толстовка в крови, пуховик просяк.
Несмотря на договоренности о зеленых коридорах, российские военные сначала из танка с маркировкой «О», потом – из автоматов, расстреляли легковую машину, в которой находилась Татьяна, ее муж и 15-летняя дочь. После освобождения города, ее муж вернется в город тем же расстрелянным путем и увидит своими глазами крошки, оставшиеся от машины, города и, наконец, всей прошлой довоенной жизни. Однако этот момент в разговоре еще настал, и мы возвращаемся с Татьяной в остальные ужасные хроники оккупации.
Она рассказывает о большом медицинском центре в Тростянце. Единственный комплекс, состоявший из поликлиники, роддома, хирургии, очень современный. Татьяна передает историю, услышанную от знакомых – прямых очевидцев происшествия.
Т.О: «Они [русская армия] повернули свои танки прямо на больницу и бомбили! Сначала в санпропускник, затем в роддом, хирургическое отделение, попали в крышу и на 4 этаж. Знакомые говорят, что на момент выстрелов в больнице находился только медперсонал, роженицы и больные. Видимо, кто-то увидел, что разворачиваются [танки], успел предупредить, то почти все были в подвале на тот момент. Кто-то там родил».
26 марта силами 93 бригады «Холодный Яр», с помощью территориальной обороны и местных партизан, город Тростянец был освобожден от российских оккупационных войск.
Открылась подлинная картина разрушений: в Тростянце сильно пострадали центральная часть города, район больницы и лесничества. Район железнодорожного вокзала и автовокзала полностью разрушены. Сгорел и полностью уничтожен многоквартирный пятиэтажный дом напротив вокзала. Ближние деревни тоже разгромлены.
Т.О: «Люди копили, строили…я не знаю как?! Как!..»
Тем временем в город начали возвращаться жители. Что стало с имуществом вернулся посмотреть и муж Татьяны.
Т.О.: По дороге видел 10 или 11 снарядов торчащих из земли, стоит сгоревший танк мимо дороги. На дороге так и осталась наша машина. Насчитали 18 шаров на копоте, еще 6 в стороне, от машины вообще ничего не осталось, один коробок. Даже номера поплавились, их и не видно. Нашему дому в Тростянке повезло чуть больше, в него хоть и попал снаряд, но квартира выходит на другую сторону, окна уцелели. Нет только газа.
Однако не всем было куда вернуться. Большинство же тех, чьим домам повезло, нашли дома лишние подтверждения истинного лица русской армии. Подруга Татьяны Овчаренко покинула дом по требованию россиян, а как ВСУ выбили врага, нашла дома развешенные по всему дому фотографии своей дочери-подростка, паспорт незнакомого 11-летнего ребенка и красное платье. Квартира была затоплена, а посреди комнаты, прямо на ламинате, остались следы от костра.
Замечаю, что пережитое Татьяна рассказывает подробно и даже охотно, ответы о будущей жизни, наоборот, исполняются паузами.
Т.О.: Мы сначала были в Полтавской области. Потом решили перебраться поближе домой. Хочется вернуться, там все же дом. Не знаю, как я вижу теперь свое будущее. Больше всего хочется, чтобы скорей закончилась эта война. Чтобы не было ни мин, ни ракет. И чтобы мы могли спокойно по городу ходить и не бояться, что там где растяжка.
Интервью подготовила Ира Збройная. Оно стало возможным благодаря эксперту Регионального центра прав человека Анастасии Мартыновской и психологу Ксении Игнатовской.