В последние несколько месяцев, кажется, только из утюга не слышно разговоров о переговорах и остановке войны между Украиной и страной-агрессором. Конечно, у разных людей разная мотивация говорить об этом. Но есть много иностранных политиков, экспертов, активистов, которые не являются ретрансляторами воли диктатора страны-агрессора, но которые по разным причинам (экономическим, гуманитарным, еще каким-то) хотят завершения горячей фазы нашей войны и потому предлагают вступать в переговоры.
Их логика, как правило, сводится к тому, что когда ни одна, ни другая сторона конфликта не может достичь преимущества силой оружия, то нерационально безгранично долго убивать людей на фронте, надо идти на переговоры и договариваться о каком-то компромиссе. Часто эти люди даже хорошо информированы о том, кто на кого напал, кто сражается за справедливые цели, а кто нет. Однако говорят: «Можете освободить свою территорию силой, пожалуйста, мы за, но идет время, вы не можете, а люди гибнут, поэтому надо остановить это другим способом — переговорами». Ну, а поскольку в переговорах всегда нужно искать компромисс, то нам предлагают также быть готовыми к каким-то жертвам, например, территориальным.
На первый взгляд вроде действительно все логично, но эта логика очень поверхностна, шаблонна. Она не учитывает специфики этой войны. Из многочисленных имеющихся проблем рассмотрим подробнее только две — условия начала переговоров и правовые аспекты возможности «территориальных жертв» во время этих переговоров.
Условия переговоров
Как известно, Украина получила статус независимого государства в 1991 году вполне легитимным путем. Это стало результатом реализации права украинской нации на самоопределение. Украинский народ, имея более чем тысячелетнюю (лишь известную) историю постоянного проживания на своей территории, несмотря на утрату государственности в прошлом и зависимость от соседних государственных центров, как и многие других народы Европы, дорос до осознания себя модерной нацией в конце ХІХ века и начал борьбу за самоопределение, длившуюся почти весь ХХ век.
В результате государство Украина и его границы в 90-х годах прошлого века были признаны всем международным сообществом, международными документами, в частности ООН, и двусторонними договорами между Украиной и РФ. Однако московский диктатор уже в ХХІ веке, фальсифицируя историю и игнорируя международное право, провозгласил свою нацистскую доктрину, которую мы называем рашизмом. Согласно ей украинского народа нет, соответственно украинской нации и ее права на самоопределение тоже нет, а вся территория, которую они занимают, согласно каким-то средневековым договорнякам должна принадлежать его империи, а те, кто вопреки его «гениальному учению» называет себя украинцами, должны быть уничтожены разными геноцидными способами. И начал реализовывать это с 2014 года, дойдя до полномасштабного вторжения в 2022-м.
И вот в таких условиях эти логичные западные и восточные политики и эксперты предлагают вступить в переговоры. При этом не объясняют, как вести переговоры, когда одна из сторон не признает существования другой стороны и, соответственно, ее субъектности в международных отношениях. Даже если вести переговоры через посредников, это ничего не меняет. Любая договоренность, достигнутая на таких переговорах, ничего не стоит.
Поэтому все, кто искренне выступает за переговоры как метод прекращения войны РФ против Украины, прежде всего должны добиться от московского диктатора отказа от всего наговоренного и написанного им бреда о несуществовании украинского народа, «искусственности» Украинского государства, «исторической принадлежности» нашей территории или ее частей к его империи, добиться признания им снова международного права, закономерности и правомочия существования Украины как независимого государства, неприкосновенности его территории в международно определенных границах… Только при таком условии можно начинать говорить о переговорах.
Странно, что, слыша со всех сторон требование о переговорах, мы не слышим в ответ от каждого из наших дипломатов, каждого из наших государственных чиновников разъяснения этого условия начала переговоров.
Кроме выяснения вопросов историчности и субъектности, для начала переговоров также не менее важен вопрос отношения к международному праву. Потому что если переговоры должны проходить не на его основе, а на основе каких-то ad-hoc договоренностей, то значит, что этим нас как жертву агрессии толкают, например, к захвату Курской АЭС, чтобы можно было вести переговоры об освобождении Запорожской АЭС; захвату Курской и Белгородской областей, чтобы можно было вести переговоры об освобождении незаконно захваченных территорий Херсонской и Запорожской областей и т.д.
Отдельно рассмотрим правовой аспект вопроса об украинских территориях как о предмете будущих переговоров. Мы читаем в зарубежных медиа, слышим от зарубежных ораторов формулу «мир в обмен на территории». То есть мы должны отдать какие-то территории Украины за то, чтобы агрессор прекратил нас обстреливать, убивать, разрушать наши города. Во-первых, при таком сценарии получается, что агрессия имеет смысл — напали, захватили и легитимировали все территориальные приобретения на «мирных переговорах». Можно готовиться к следующему акту агрессии с целью захватить еще какие-то территории. Кстати, это будет происходить не только со стороны Москвы и не только в отношении Украины. Это будет прецедент для всего мира и никому не известно, кто и когда захочет им воспользоваться. Хотим ли мы такого будущего для мира?
Во-вторых, никто не говорит, какие именно территории он имеет в виду. Как известно, на сегодняшний день оккупированы части Таврии, Слобожанщины, Донбасса и весь Крым. Все эти четыре части пострадавших территорий оккупированы по-разному, в разное время и имеют разное значение для будущего. Причем для будущего не только Украины, но и всего Черноморского и Восточноевропейского регионов. Очевидно, игнорировать это невозможно, но инициаторы переговоров не раскрывают карты.
Правовые аспекты возможности «территориальных жертв»
Еще сложнее юридический аспект таких переговоров с точки зрения Конституции Украины и нашего законодательства. На первый взгляд здесь получается замкнутый круг, который вообще делает их невозможными, — для того чтобы прекратить войну, нам говорят, надо пожертвовать территориями. Но согласно Конституции изменение территории Украины решается исключительно всеукраинским референдумом. Но чтобы провести всеукраинский референдум, надо прекратить режим военного положения, а чтобы сделать это, необходимы мир и безопасность. Круг замкнулся.
Однако с юридической точки зрения, по крайней мере теоретически, выход из этой ситуации можно найти, разделив перечисленное выше на два этапа — сначала мир и поэтому прекращение военного положения, а через несколько лет, после восстановления безопасности и возвращения беженцев и перемещенных лиц, проведение референдума. Не фокусируемся на деталях, например на управлении «спорными территориями» в переходный период или гарантиях таких договоренностей, хотя на самом деле они сами по себе крайне важны и сложны. Однако мне не приходилось слышать или читать от инициаторов переговоров подобных предложений или других вариантов юридически состоятельных сценариев.
Что касается референдума об изменении территории Украины, то если посмотреть в наше законодательство, возникает еще несколько вопросов. Закон «О всеукраинском референдуме» определяет согласно Конституции возможность провести референдум об изменении территории Украины (часть 1 статьи 3). «Всеукраинский референдум об изменении территории Украины — это форма принятия гражданами Украины, имеющими право голоса, решения об утверждении принятого Верховной Радой Украины закона о ратификации международного договора об изменении территории Украины» (часть 1 статьи 18). Но при этом закон указывает, что «не могут быть предметом всеукраинского референдума вопросы, направленные на… нарушение… территориальной целостности Украины» (часть 2 статьи 3). Это ограничение якобы следует из конституционных норм: «Территория Украины в пределах существующей границы является целостной и неприкосновенной» (статья 2). Ряд статей Конституции направлен на защиту или гарантирование территориальной целостности Украины (17, 65, 102, 132… вплоть до статьи 157): «Конституция Украины не может быть изменена, если изменения… направлены на ликвидацию независимости или на нарушение территориальной целостности Украины».
Конституционный суд Украины в своих решениях неоднократно отмечал важность принципа территориальной целостности и невозможности его нарушить непредусмотренным Конституцией способом. Например через региональные референдумы или договоры, не утвержденные всеукраинским референдумом.
Однако из всего этого отдельные конституционалисты делают два разных вывода. Одни говорят, что все эти нормы вместе означают невозможность уменьшить территорию Украины вообще, что изменить территорию Украины можно только в сторону увеличения. От такого толкования немного удивляются иностранные эксперты, читая норму нашей Конституции о том, что исключительно всеукраинским референдумом решается вопрос об изменении территории Украины (статья 73). «Это вы так от расширения территории государства защитились?» — спрашивают они.
Поэтому есть другое толкование, которое следует из утверждения, что только неправомерное посягательство на изменение территории Украины является нарушением территориальной целостности и потому недопустимо. То есть заключение уполномоченным государственным органом международного договора, который будет предусматривать изменение территории Украины, после предоставления ему согласия Верховной Радой и утверждения на всеукраинском референдуме не будет считаться недопустимым нарушением территориальной целостности Украины независимо от направления изменения территории (увеличения или уменьшения).
Конечно, окончательную ясность в эти вопросы может внести только Конституционный суд. Тем более что Законом «О всеукраинском референдуме» предусмотрен его контроль над соответствием Конституции Украины вопроса всеукраинского референдума, в том числе в случае референдума об изменении территории Украины (статья 21).
Заключительная ремарка. Эта статья написана не для того, чтобы поддержать какую-либо позицию в дискуссии, нужны переговоры воюющей стране или нет. По моему мнению, было бы неразумно выступать против переговоров в принципе, многие силы в мире не поняли бы нас с такой позицией. Но принципиально важно, особенно для страны в состоянии войны, говоря о переговорах, иметь позицию о том, когда их можно начинать, кто может быть их субъектами, какие юридически обоснованные положения или предложения могут быть предметом этих переговоров, какой механизм гарантирования их результатов и т.п. Особый акцент на юридической обоснованности предложений: переговоры не могут идти о чьих-то мечтах, исторических реконструкциях или других «хотелках».
Не менее важно, чтобы эта позиция была известна и понятна прежде всего украинскому народу, а также мировому сообществу. Только так мы можем защищаться от риска в какой-то момент неожиданно для самих себя стать участниками каких-либо невыгодных для нас переговоров и потерять на них то, за что мы уже заплатили тысячами жизней украинцев и за что сражаются наши героические Вооруженные силы, — свободу и независимость Украины, возможность самим выбирать наш путь в будущее.