28-летний боец Калиновского батальона потерял ногу во время обороны Бучи. О последствиях российских обстрелов и своей реабилитации он рассказал белорусскому медиа «Зеркало».
Я знал, что рано или поздно в Украине начнутся полномасштабные боевые действия. Готовился к ним, поэтому у меня было ощущение "Ну я же говорил".
Мы с товарищами с первого дня ездили по Киевской области, помомаги ребятам, у которых была недостаточно укреплена оборона.
Первое серьезное столкновение произошло уже 3 марта на окраине Бучи. Там я и потерял ногу.
В определенный момент мы попали в окружение. В комплекс, где мы находились, прилетел российский снаряд. Ребята рядом со мной падали: им порубило ноги. Меня опрокинуло вперед. Я был без шлема, не знаю, как мне ничего не прилетело в голову. Думаю, везение.
Я попытался подняться, но я понял, что не могу. Смотрю на ногу, а она болтается на куске кожи и сухожилий.
Отполз в нескольких метрах от места, куда прилетело. Параллельно обломок попал в мою левую руку. Из-за контузии нервов у меня двигалось всего несколько пальцев.
Правой рукой, чтобы остановить кровотечение, наложил себе на ногу жгут-турникет. Чуть позже кто-то из ребят оттащил меня в более безопасное место.
Когда человек идет на войну, он понимает: такое может случиться. Решил: хорошо, что потерял одну ногу — смогу нормально передвигаться.
Честно говоря, ситуация была непростой. Мне казалось, что мы вряд ли спасемся, и я даже записал прощальное видео. Хотел оставить что-нибудь на случай, если мой телефон найдут.
Близкие и так знают, что я чувствую, к чему повторять это перед смертью? Я был сосредоточен на битве. Свою задачу выполнил: часть противников убил. Можно, в принципе, и знать честь.
Думаю, если человек не испытывает в таких ситуациях страха, пожалуй, с ним что-то не так. Но страх можно контролировать, что я и делал. Зачем пугаться смерти? Рано или поздно это произойдет с каждым. Для мужчины, воина, погибнуть в бою – это честь. Мне гораздо страшнее было бы умереть от какой-нибудь болезни.
На следующий день я узнал, что ребята спаслись. Они держали оборону около 12 часов. В тот день у нас погибли пять человек.
Для супруги это был эмоциональный момент. Я успокаивал ее: говорил, что все нормально и что это стандартная ситуация. Люди живут и без ног.
Первые три дня казалось, что фантомная боль меня обошла, но потом началось. Около месяца я сидел на морфии. Боль была настолько невыносимой, что мне кололи морфий 3-4 раза в день. Болела нога, которой нет.
Понимаю, что сейчас я воин довольно сомнительный, но когда сформируется культя, мне поставят боевой протез. И если война к тому времени не завершится, я смогу участвовать в боях. А пока помогаю ребятам с организационными процессами, делюсь боевым опытом.
Свой День рождения Алексей отметил в больнице, через неделю после того, как потерял ногу.
К нему пришли друзья, их лица были очень напряжены. Имениннику пришлось их успокаивать: «Я сказал: все хорошо, впереди много работы. Жизнь продожается».
День победы пока сложно представить. Впереди много работы. Когда мы освободим все захваченные территории, нам нужно будет восстанавливать Украину, строить сильную страну, которая при необходимости снова сможет дать отпор российским амбициям. А они в России, думаю, никогда не исчезнут.