Существуют десятки — если не сотни — различных видов лицензий. Однако большинство из них интересуют даже не юристов, а скорее историков. Для обычного же пользователя интерес представляют два типа лицензий, под которыми распространяется сейчас процентов около 90 программного обеспечения.
Первый — это всем известная EULA (англ. end user license agreement — лицензионное соглашение конечного пользователя). То есть известно о нем, конечно же, не всем и не все, а вот «в лицо» знают его большинство пользователей. Когда-то в одной из организаций, где работала автор, сисадмин решил упростить себе работу и предложил десятку пользователей радикально разных профессий в двух больших комнатах самим заинсталлировать какую-то простенькую софтину. Сам он стоял в коридоре и командирским голосом «координировал наступление». Одним из самых колоритным был именно этап ознакомления с лицензией, на которую пришлась такая совокупность команд: «Ничего читать не нужно! Всем нажать кнопку «accept»! Левую! Левую!». На самом деле такой подход быстро формируется у большинства пользователей без вмешательства какого-нибудь сисадмина. С одной стороны, это неправильно — там иногда можно прочесть интересные вещи. Преимущественно это касается условного раздела «чего вам нельзя делать с программой» и «разработчик ничего не гарантирует и ничего не компенсирует». С другой же стороны, EULA представляет собой странный тип «договора»: перед пользователем возникают только две опции — согласиться с предложенными условиями или вообще отказаться от продукта. Изъять, изменить или прибавить какие-либо пункты он все равно не может, так зачем напрягаться, читая занудные формулировки?
Второй тип договорных взаимоотношений пользователя и разработчика — это GPL (General Public License, общая общественная лицензия). Подавляющее большинство открытого программного обеспечения распространяется именно на ее условиях, а многие другие, менее популярные формы лицензий на открытое ПО используют или полностью согласовываются с немалыми ее фрагментами. Не в последнюю очередь популярность GPL объясняется неординарной личностью отца-основателя Ричарда Столлмена. Вообще-то он и не планировал создавать какой-либо новый легальный стандарт — он просто написал условия распространения программного кода одного из своих проектов, свободной и открытой операционной системы GNU, и было это в далеком 1989 году. «Свободная и открытая» система, разработка которой началась еще в далеком 1984 году, так до сих пор и не завершена, хотя отдельные программы и фрагменты ее кода успешно используются в других проектах. Однако хитромудрая лицензия де-факто стала сегодня стандартом для всего сообщества сторонников открытого кода.
Вообще к Ричарду Столлмену относятся по-разному. Бородатый и мохнатый мужик некоторым (как правило, приглаженным адептам корпоративной культуры) кажется полусумасшедшим фанатиком, стремящимся разрушить единственно возможный порядок вещей. А некоторым — проповедником и пророком «нового мирового порядка», который стремится спасти свободу человеческой мысли и творчества от тирании корпораций. Родившийся в 1953 году, он работал в Массачусетском институте технологий и стоял у истоков того, что в течение последних лет изменило мир информации. В своей специфической, возможно, и в самом деле проповедническо-экспрессивной манере, он пытается убедить мир, что право исключительной собственности на научные и технологические знания является абсолютным злом, от которого, в конечном итоге, проиграют все без исключения. И его успехи в этой проповеди сложно переоценить.
Итак, какие права дает GPL пользователям? Прежде всего, использовать программу на произвольном количестве компьютеров и для произвольных целей. Если кто-то случайно читал лицензионные условия проприетарных программ (а читают их нечасто даже в законопослушных странах) — то он в курсе, что обычно все ограничивается правом инсталляции на один компьютер. Программы, распространяющиеся под GPL, можно копировать и использовать на произвольном количестве компьютеров. Более того — можно изучать, как они работают, и усовершенствовать их. Чтобы эту возможность можно было реализовать, GPL предусматривает, что все программы должны распространяться с открытыми исходными кодами. Более того, можно свободно и бесплатно использовать фрагменты кода программ, написанных под GPL — но только при условии, что продукты, созданные таким способом, тоже будут распространяться на условиях GPL. Возможно, поэтому исполнительный директор всемирно известной корпорации Microsoft Стив Балмер назвал Linux (хотя это касается и остальных продуктов, распространяющихся под GPL) «раковой опухолью, которая в смысле прав на интеллектуальную собственность поглощает все, к чему прикоснется».
Часто программные продукты, распространяющиеся под GPL, путают с бесплатными программами (freeware). Возможность «шарового» использования действительно уподобляет их в глазах конечного потребителя, но юридические отличия, безусловно, есть. За GPL-ные продукты никто, в общем, не мешает брать деньги — за скачивание, дополнительные услуги или и за сам продукт, хотя последнее и бывает нечасто. Зато переписывать и использовать фрагменты кода может каждый желающий. В то же время за «бесплатный» софт платить не нужно ни в коем случае, зато собственник имеет полное право не делиться исходными кодами.
Конечно же, на просторах флибустьерского моря, по которому шастают компьютеры под флагами бывших союзных республик, большинству пользователей все равно, какую именно лицензию им предлагают. Жмем на «левую», как было указано, да и все. Но есть в истории с лицензиями еще и гамбургский счет. Нет, это вовсе не касается законности — многим из нас все равно не понять законности а-ля Microsoft или RIAA. Не понять отечественным самаритянам, почему, заплатив за диск большие деньги (ведь «лицензионка» — недешевая игрушка), ты не можешь поделиться с ближним. Вопрос в развитии. В наследство от гонки вооружений мы получили неплохой уровень подготовки кадров в области кибернетики. До сих пор мы «удобряем» ими западных разработчиков ПО. В крайнем случае, они пополняют ряды аутсорсеров. Такая же история с Индией и Юго-Восточной Азией, сделавших в последнее время рывок в области высоких технологий. Впрочем, ключи к развитию этих технологий остаются в руках нескольких корпораций, которые не спешат ими делиться, предпочитая соотносить возможные направления глобального развития с максимизацией собственных прибылей.
Так может, лучше обратить внимание на проповедничество Столлмена, чем пытаться на государственном уровне связать себя по рукам и ногам договорами с Microsoft?