Сергей Томилин |
Отрывок из книги
Замечательный ученый и гражданин, выдающийся специалист в области социальной гигиены и демографии, медицинской статистики и истории медицины, Сергей Аркадьевич Томилин всю свою жизнь отдал науке. Профессор, доктор медицинских наук, талантливый человек c великолепной памятью, владел восемью иностранными языками. Страстный книголюб и тонкий знаток книги, он очень любил жизнь, любил все прекрасное. Интеллигент, гуманист, трудоголик, образец активной доброты, научной честности и бескомпромиссности, бесконечной преданности делу, не умеющий ничего добиваться для себя, бессребреник, страстно, безоглядно увлекающаяся натура — это все о нем, Сергее Томилине.
Такие люди, как Сергей Аркадьевич, очищают, облагораживают человечество…
Г.Мамаенко, пациентка, которой С. Томилин спас жизнь
О дети, дети! Как опасны ваши лета!
И. Дмитриев
Он не был любимчиком Фортуны… И это, как говорится, с младых ногтей. В семье (отец его был военным юристом) родилось тринадцать детей, из которых выжило семеро — пятеро братьев и две сестры. Он был третьим по счёту мальчиком. Семья не бедствовала. Даже держали прислугу. Сергей Аркадьевич вспоминал: «Нас родители не ласкали. Появление отца в комнате вызывало страх и чувство скованности. Мать, более близкая к детям, потому что мы ее чаще видали, не вызывала чувства страха, но и не возбуждала никаких теплых чувств. Наоборот, иногда жаловалась на нас отцу, за чем следовала порка розгой. У нее была одна страсть, которую она провела через всю свою жизнь, — бисерные работы. Нас, малых детей, она постоянно заставляла нанизывать на проволоку бисер различных цветов и величины, который оформлялся в разные художественные изделия. На покупку бисера тратилась порядочная доля из месячной суммы на расходы по содержанию дома. На питание детей тратились ничтожные суммы. Утром к чаю полагалась копеечная булка, вторая давалась с собой в гимназию. Иногда, голодный, в школе по уходу товарищей я шарил по партам и выуживал оставшийся не съеденным чей-нибудь бутерброд». С 12 лет он начал заниматься репетиторством. На этом поприще приобрёл славу, хотя учёба ему самому давалась с большим трудом. Но в восьмом классе ситуация резко изменилась. Сергей захотел стать врачом, а для этого были необходимы знания. И он начал усердно заниматься. Будучи уже мэтром, Сергей Аркадьевич сокрушался, что в годы его юности, когда происходило становление его духа, когда были готовы раскрыться все его душевные силы, рядом с ним не оказалось яркой личности, старшего мудрого товарища, который бы поразил юное воображение, очаровал, увлёк бы за собой, раскрыл глаза, вывел на дорогу жизни.
Кажется почти чудом, что современные методы обучения ещё не совсем удушили святую любознательность, ибо это нежное растеньице требует, наряду со свободой, прежде всего поощрения.
Альберт Эйнштейн
И вот уже в кармане аттестат зрелости. Но гимназия не дала необходимых молодому человеку, вступающему в мир, никаких знаний по истории, базовых знаний о мироздании и природе, и, как он вспоминает, «без ясных устремлений на будущее. Быть может, только в незначительном количестве прочтенная запрещенная литература (Добролюбов, Чернышевский) указывали на какие-то новые, но расплывчатые и неясные пути. Бездушный формализм школы, деспотический режим в семье порождали какое-то глухое чувство протеста, но не оформляли его, предоставив дальнейшее течение жизни различным случайным влияниям». Четыре года учёбы в академии пролетели быстро, хотя в течение всего этого времени Сергей влачил полуголодное существование. Но он много работал, копил деньги. И вот он решает поехать в Германию. Он посетил Кенигсберг, Гейдельберг, а затем Цюрих. Неизгладимое впечатление оставил Гейдельберг. Сергей побывал на лекциях известных всему миру профессоров: истории философии — Куно Фишера, психиатрии — Крепелина, внутренних болезней — Эрба.
Возвратившись из заграницы в Петербург, узнал, что его исключили из академии. Какой-то доброжелатель якобы сообщил, что Томилина арестовали «по политическому делу». Имея в кармане всего 10 копеек, он едет в Москву для продолжения учёбы. Здесь он поступает на медицинский факультет Московского университета. Опять полуголодное существование. Опять репетиторство. В Москве ему повезло с учителями: анатомию читал Д.Зернов, гинекологию — В.Снегирев, детские болезни — Н.Филатов, психиатрию — С.Корсаков, клинику внутренних болезней на пятом курсе вел А.Остроумов. Вакуум, возникший в гимназические годы, был заполнен.
На пятом курсе за первую свою научную работу «Стерилизация молока. Польза и вред стерилизации в деле искусственного вскармливания детей» на торжественном актовом заседании факультета Сергей получил серебряную медаль. За стипендию в Военно-медицинской академии С.Томилин должен был около четырёх лет прослужить военным врачом. Карьера военного врача его не прельщала. Терять четыре года жизни он не хотел, а поэтому решил не сдавать государственных экзаменов для получения диплома врача, а поступить на учёбу в Лазаревский институт восточных языков. Потом будет видно…
Любовь — жестокий царь, её всесильно иго.
Пьер Корнель
Затем временная работа врачом в больнице Соловецкого монастыря. В монастыре он случайно знакомится с натуралисткой Марией Павловной Нагибиной, приехавшей на несколько дней в Соловки для ознакомления с местной природой. Это событие, по словам Сергея Аркадьевича, «сыграло громадную тяжелую роль» в его жизни. Он влюбился. Первая неразделённая любовь…
С.Томилин вспоминал: «Вернувшись в Москву и поступив в Лазаревский институт, я не в состоянии был продуктивно заниматься, и в течение двух лет беспрерывно ежедневно плакал». Он принимает предложение занять должность ординатора в психиатрической клинике. Несчастная любовь иссушает его душу. Он мечется, не может найти себе места. Поступает на восточный факультет Петербургского университета. Но сил учиться нет. Нет и средств. Сергей уезжает из Петербурга в маленький городок Лиду. Сначала работает помощником врача на Седлецкой железной дороге, а впоследствии — эпидемическим врачом. Здесь его застаёт русско-японская война.
Летом 1905 г. вместе с госпитальным отрядом Красного Креста в качестве зауряд-врача Томилин выезжает на Дальний Восток, в город Никольск-Уссурийск. В отряде медсестрой работала Вера, дочь полковника Петрашеня. Реальный мир был ей чужд. Она была настроена мистически. Жила своей внутренней жизнью в своём внутреннем духовном мире. Все хозяйственные вопросы, после того как они стали жить вместе, решал непрактичный Томилин. Командование высоко оценило заслуги военврача С.Томилина. Он был награждён орденом святого Станислава III степени и серебряной медалью Красного Креста. Кстати, Статус ордена с
1855 г. предоставлял право потомственного дворянства.
В 1906 г. отпраздновали очень скромную свадьбу. Жена заразила его любовью к Востоку и мистике, которую он пронесёт через всю жизнь.
Летом 1906 г. в Новороссийском университете (г. Одесса) Сергей Аркадьевич сдал государственные экзамены и получил звание «лекаря с отличием».
Работай! Незримо, чудесно
Работа, как сев,
прорастёт.
Валерий Брюсов
Затем работал земским врачом в Крыму, в татарской деревне Кучук-Узень. Осенью 1907 г. по приглашению Екатеринославского губернского земства принял должность санитарного эпидемического врача и был откомандирован в город Александровск, в распоряжение местной земской управы. Получил направление в село Конские Раздоры на эпидемию сыпного тифа. Заразился сыпным тифом в тяжёлой форме. Выходила его жена.
В 1910 году в губернии вспыхнула эпидемия холеры, в борьбе против которой приняли участие эпидемический врач С.Томилин и студент А. Марзеев. Надо полагать, что в этом же году состоялось их знакомство, зародилась дружба, которую они пронесли через всю жизнь. Дружили семьями.
В 1912 г. за активное участие в противоэпидемических мероприятиях Сергей Аркадьевич был награждён орденом святого Станислава III степени.
Шло время. С.Томилин знакомится с постановкой санитарно-гигиенической работы в Будапеште, Париже, Льеже, Дрездене, начинает заниматься вопросами санитарной статистики и демографии.
Екатеринославская губерния имела одну из самых сильных санитарных организаций Российской империи — здесь работали С.Игумнов, А.Смидович, С.Томилин, А.Марзеев, А.Пыжов, М.Бродский и др.
В конце 1913 г. на совещании санитарных врачей С.Томилин был избран вторым помощником заведующего санитарным отделом, в обязанности которого входила научная разработка всех санитарно-статистических материалов, собираемых земскими врачами губернии.
В годы Первой мировой войны Томилин работает старшим врачом санитарного гигиенического отряда, обслуживающего
2-й армейский корпус сначала на Западном, а затем на Юго-Западном фронтах.
За участие в войне был награждён двумя орденами святой Анны III и II степеней и орденом святого Станислава II степени с мечами.
В 1917 г. С.Томилин издаёт «Сборник руководящих приказов и указаний по вопросам военно-санитарного дела», которые легли в основу военно-медицинского ведомства армии. Его разработки легли в основу перестройки военно-санитарной службы Красной Армии в предвоенные и последующие военные годы.
В 1922 г. А.Марзеева перевели в Харьков в Наркомздрав заведовать санитарно-эпидемическим отделом. Он приглашает с собой и С.Томилина, который возглавляет статистический отдел. Под руководством Сергея Аркадьевича был проведен целый ряд исключительно важных научных исследований. В 1923 г. для получения достоверных данных о действительных размерах и последствиях эпидемий тифа 1920 — 1922 гг. был применён анамнестистический метод, предложенный Марзеевым и Томилиным, впоследствии развитый и научно обоснованный для демографических исследований Г.Батиксом. Они первыми в стране занялись исключительно актуальной для того времени гигиеной села. Социальную гигиену Томилин органически объединял с демографией, считая, что «проблема народонаселения — это стержень всей социальной жизни».
Когда умерла Вера, его жена, нам неизвестно. Но в 1923 г., будучи в командировке в г. Черкассах, он познакомился с Еленой Михайловной Туркевич (которая была на 18 лет моложе его), красивой учительницей Первой государственной трудовой школы. Тогда он уже был вдовцом со стажем. Елена Михайловна переезжает в Харьков, где С.Томилин жил вместе с матерью (из-за тяжёлого характера её дети отказались жить с ней вместе) и выходит замуж за Сергея Аркадьевича. В 1924 г. у них родилась дочь Светлана. Приёмный сын Сергея Аркадьевича, Валентин, которого подкинули Томилиным ещё при жизни Веры, учился. Жил в общежитии. К отцу приходил только в гости.
Марзеев и Томилин были инициаторами создания журнала «Профилактическая медицина», выход которого в то время трудно переоценить. Сергей Аркадьевич был членом редколлегии журналов «Врачебное дело» и «Профилактическая медицина». Работа, работа, работа…
Учитель
Затем были командировки для изучения санитарной статистики за рубежом, чтение лекций по медицинской статистике в Харьковском медицинском институте, заведование кафедрой социальной гигиены. В своих лекциях С.Томилин основное внимание уделял профилактическому направлению в медицине. Он считал, что ещё в школе «должен осторожно развёртываться» цикл социальной гигиены, что врач должен быть «сохранителем человеческой жизни» и «организатором здоровой жизни» населения, врачом-биологом, демологом, социологом, антропологом, политэкономом, статистиком и обязательно новатором. Врач Новосельская через 10 лет после смерти Сергея Аркадьевича писала его жене: «На всю жизнь запомнился мне яркий, неповторимый образ профессора, который резко отличался на фоне Харьковской профессуры. Для нас, студентов-лечебников, социальная гигиена, санитарная статистика были, так сказать, принудительными предметами. ... Но уже после первой лекции Сергея Аркадьевича наше отношение к «принудительной» дисциплине полностью поменялось. Каждая его лекция оставляла незабываемый след, расширяла наш кругозор. ...Он был всесторонне высокообразованным человеком. ... Каждая его лекция казалась блестящей импровизацией — так легко, непринужденно, утонченно текла его речь. А после лекций мы повторяли друг другу отдельные фразы из услышанного, чрезвычайно остроумные по форме и точные по смыслу, как математические формулы».
В статье «История кровопускания в медицине» (1929 г.) Сергей Аркадьевич писал: «Каждое новое поколение, пассивно воспринимая господствующие догмы и лишенное элементарного любопытства к прошлому своего знания и профессии, удовлетворяется очередными шаблонами и борется с новатором, который ломает эти шаблоны». Большое внимание он уделял вопросам демографической экономики (биоэкономики, по определению С.Томилина). Учёный возмущался: «Неужели можно ограничить социальную роль врача ремесленным, беспрестанным, как Сизифова работа, латанием патологических дырок на человеческом организме где-то на грязных задворках социальной жизни?». Он призывал: «Патология должна быть усилена принципами социального патогенеза». Он предупреждал: «Чем меньше профилактики, тем больше терапии». Он утверждал, что источник любого заболевания лежит в социальной среде, и что «в конечном счёте, задачи профилактики сводятся к тому, чтобы устранить из внешней и внутренней среды человека все препятствия, нарушающие свободное биологическое течение человеческой жизни, и поставить человека в условия, которые не ускоряли бы наступление срока его «биологической амортизации», нормально рассчитанного на 70—80 лет».
Его работа «Материалы о социально-гигиеническом состоянии украинской деревни» (Харьков, 1924 г.) была высоко оценена санитарным отделом Лиги наций и переиздана в Женеве на французском языке.
Пророк
С.Томилин ратовал за генетическое оздоровление населения. Он обосновал необходимость создания системы генетического контроля и генетической профилактики. Было бы замечательно, если бы к практическому решению этих проблем Украина приступила в ближайшем будущем. В работе «Проблемы наследственности в свете социальной гигиены (1925г.) он мечтал о том времени, «когда социальный строй устранит угрожающий всякому призрак голодной, бесприютной старости, когда труд перестанет быть оружием эксплуатации, а жизнь — рядом сумеречных переживаний, безропотно сливающихся со смертью». Для его статей «Проблемы рождаемости» («Профилактическая медицина», 1923 г.), «Социально-гигиеническая оценка проблемы рождаемости» («Профилактическая медицина», 1925 г.), «Проблема брака» (Харьков,1926 г.), «Проблема народонаселения» («Врачебное дело», 1927 г.), «Спроба санітарного опису України» Харків, 1928 р.) уже того времени характерен комплексный, системный подход, который получил развитие только в наше время. С.Томилин ещё тогда писал, что врач является продавцом, а больной — потребителем «медицинского товара». И что отношения между ними — это отношения купли и продажи.
Учёный как никто другой понимал, что без знания истории медицины врач не может быть полноценным специалистом. Этому он посвятил целый ряд работ. Прошлое помогает предвидеть будущее. Трудно поверить, что ещё в 1922 г. в статье «Биологические элементы в социальной гигиене» («Профилактическая медицина», №2–3) С.Томилин писал: «Нет никакой гарантии, что какие-нибудь невинные бактерии, оттёртые сейчас на задворки сапрофитного существования своими свирепыми сородичами, не станут хозяйничать в человеческом организме и не вызовут трагедии». Невероятно, но факт! Только через десятилетия учёный мир смог подтвердить гениальное предвидение. Из анализа раздела «Профилактика острых инфекционных заболеваний» монографии «Социально-медицинская профилактика. Теоретическое обоснование и практическая постановка» (Харьков, 1931 г.) следует, что С.Томилин предвидел нежелательные последствия для населения вакцинации и иммунизации, способствующих снижению заболеваемости рядом инфекционных болезней. Учёный мир сейчас только подходит к пониманию этого.
Этих двух фактов достаточно было бы для того, чтобы имя этого человека, если бы он жил в цивилизованной стране (Украина, как всегда, наделяет почестями большей частью тех, кто этого не заслуживает), золотыми буквами было вписано в анналы истории. Написанная в 1927 г. статья «Проблемы народонаселения» актуальна и сегодня. В этой же работе он указывает на неблагоприятные условия, складывающиеся в малодетных семьях, для воспитания и психического развития детей. Мы не говорим о том, что он предсказал тогда ещё, когда в заболеваемости населения лидировали инфекционные заболевания, что в скором времени сердечно-сосудистые заболевания выйдут на первое место. Нет, нет пророка…
…он… всегда умел среди людей остаться человеком!
Галина Мамаенко
1933 год. Голод. Из воспоминаний Татьяны Ивановны, домработницы Томилиных: «…Сергей Аркадьевич получал академический паёк, но он всё время повторял: «Меня не радует, что я получаю хороший паёк, когда кругом все голодают». И они всё раздавали, оставляя для семьи самый минимум. Даже завтрак, который он брал с собой на работу, он никогда не ел, а всегда отдавал кому-нибудь. А однажды привёл измождённую женщину с тремя детьми и говорит мне: «Пусть они поживут у нас, и вы подкормите их, Таня». И теперь, спустя много лет, когда я встречаю эту женщину, она всегда говорит мне: «Если мои дети живы, то только благодаря вашему спасителю».
Из воспоминаний Татьяны Ивановны: «Как-то я гладила, а он говорит мне: «Вы устали за целый день, Таня. Давайте я вам помогу». Взял у меня утюг и стал гладить». Таким она его и запомнила.
Мамаенко Галине запомнился рассказ С.Томилина о том, как однажды он увидел пьяного мужчину, который на улице в присутствии толпы зевак избивал пожилую женщину. Томилин не выдержал и вступился за женщину. И, естественно, тоже был избит. Дома сказал, что упал с троллейбуса.
Галина вспоминала, как Томилин заставлял кошку Пимку, несмотря на её протесты, стоять на задних лапках, приговаривая: «Пимка, кисонька, становись на стахановскую вахту».
3 января 1936 г. Сергею Аркадьевичу по ходатайству его бывшего аспиранта по кафедре социальной гигиены А.Слинько, занимавшего в то время важный пост в Наркомздраве, была присуждена учёная степень доктора медицинских наук. Это было, по словам жены Сергея Аркадьевича, «счастливой случайностью», потому что он сам для этого ровным счётом ничего не сделал.
Суд большинства ещё не всегда бывает одинаков с судом потомства.
Фёдор Достоевский
В 1934—1940 гг. работал старшим научным сотрудником Института демографии и санитарной статистики АН УССР, одновременно заведовал отделом изучения заболеваемости Украинского научно-исследовательского бюро санитарной статистики и отделом статистики Украинского научно-исследовательского института туберкулёза. Началась Великая Отечественная война. Сын Валентин ушёл на фронт, где вскоре погиб. Из-за состояния здоровья Сергей Аркадьевич вынужден был остаться на оккупированной территории. Занимаясь историей медицины в это сложное время, С.Томилин оставался самим собой — человеком, ничем не запятнавшим своего честного имени.
Судьба готовила ему ещё один удар. В феврале 1945 г. была арестована и осуждена на восемь лет с поражением в правах на три года его горячо любимая дочь Светлана, студентка Львовского медицинского института. Среди её знакомых молодых людей оказались дети эмигрантов, выехавших в своё время из Союза. Дети вернулись на родину. Они мечтали создать новую демократическую страну. Сергей Аркадьевич тяжело переживал разлуку с дочерью. Он нанимал адвокатов, писал прошения о пересмотре дела… Только в 1953 г. она была освобождена из мест лишения свободы. Но он об этом уже не узнал.
В 1945 г. учёный медицинский совет Наркомздрава УССР выдвинул его кандидатуру «как высокоэрудированного специалиста в области санитарной и демографической статистики» к избранию в члены-корреспонденты Академии медицинских наук СССР. Но он был на оккупированной территории, его дочь была осуждена по политической статье… Он ничего не предпринимал, чтобы стать академиком, как ничего не сделал, чтобы стать доктором наук. Не было у него регалий, которых он заслуживал! Но разве это имеет хоть какое-нибудь значение? Главное — он оставил нам свои работы, в которые вложил свои знания, свою душу. Он всю свою трудовую жизнь стремился быть и был полезным людям. Одни его работы намного опередили время, другие — представляют интерес для специалистов и сегодня. Он своим трудом, всей своей жизнью заслужил чести быть зачисленным в пантеон.
Часто для того, чтобы жить, надо больше мужества, чем чтоб умереть.
Витторио Альфьери
Последние годы жизни этого необыкновенного человека были омрачены ещё и слепотой. В 1950 году буквально в течение двух недель у С.Томилина, страдавшего глаукомой, резко падает зрение. Он тяжело переживает случившееся. В письме к
Е. Шассу (20.05.1950 г.) приводит слова Мильтона из «Потерянного рая»:
Весна и лето, осень и зима
Приходят к нам,
сменяясь ежегодно
И лишь ко мне
не возвратиться день,
Не видеть мне восхода и заката
И летних роз
и ландышей весенних…
Как тучею, я тьмою окружён,
Отрезан я от близкого общенья
Со смертными.
Божественная книга
Познания природы для меня
Закрылася,
её страницы стёрты.
Его активная натура, связанная ужасом безысходности, казалось, не переживёт случившегося. Он всё время лежал на постели, мало ел, почти не двигался и не говорил. Это был полный крах. Но у него хватило мужества преодолеть себя, своё горе, разорвать мрак, окружавший его, выбраться из пропасти, в которую его сбросила жизнь, — он продолжил занятие наукой. Один его знакомый сказал: «Он видит другими глазами — глазами души». Последние годы жизни он усиленно занимался фитотерапией. 19 июля 1952 г. жена отправила последнюю работу Сергея Аркадьевича в научный журнал. В этот день он навсегда покинул нас. У гроба друга Александр Никитович Марзеев, обращаясь к жене Томилина, сказал: «Кого же и любить, как не таких, как он?»
Был ли Сергей Аркадьевич счастливым человеком? Думаем, да. Ведь «счастье — это возможность напрячь свой ум и сердце до последней степени» (В.Ключевский). Ему это удалось.
Мы не привели списка работ С.Томилина потому, что только простой перечень основных работ занял бы очень много места. Мы просто хотели рассказать вам о трогательно нежном Человеке-мечтателе, родившемся с душой из чистого хрусталя и беспокойством в сердце.
Если в человеке всё прекрасно, это не наш человек.
Борис Крутиер
Сергей Аркадьевич не был практичным человеком, его поступки иногда вызывали улыбки, а иногда и раздражение. Он одалживал деньги всем, кто к нему обращался, и часто семья жила на зарплату жены. Он никогда не помнил, кому он давал деньги взаймы. Мог и сам взять взаймы и забыть. Мог годами не возвращать взятые в библиотеке книги. Всепоглощающая любовь к общефилософским и социальным проблемам, к истории и философии медицины, к медицине социальной, к общению с интересными людьми — всё это забирало массу времени, не оставляя его даже на знакомство с современным искусством.
Его непрактичность для его близких была часто обременительной. Однажды, когда семья Томилиных отдыхала на даче, Сергей Аркадьевич купил целое семейство очаровательных беленьких кур-корольков, чем доставил дочери огромную радость. Через неделю Татьяне Ивановне с большим трудом удалось их продать за десятую часть уплаченной Сергеем Аркадьевичем суммы. Однажды купил живого барана, от которого потом еле избавились. Или (из воспоминаний жены): «Какой же он был враг порядка! Ящики его письменного стола напоминали карманы Тома Сойера: чего там только не было! И всё это было перемешано в самом прихотливом беспорядке: черновики рукописей, бритвенные принадлежности, фото и письма от любимых женщин, обрывки книг, лекарства, чистая бумага». «Кроме неудержительного, стихийного мотовства была у С.А.[Сергея Аркадьевича — А.С.,В.П. ] ещё одна «отрицательная» черта, которая порою омрачала наше мирное сосуществование: он бывал часто раздражителен, а в более поздние годы любил поворчать». Жена и дочь называли его «Папун-ворчун».
Верная и деятельная память удваивает жизнь.
Оноре Мирабо
После смерти Сергея Аркадьевича его жена написала дочери, которая ещё находилась в ссылке: «27/IV 1953 ... Есть у нас с тобой только один-единственный образец деятельной активной доброты — это папа. Его образ, его жизнь, его отношение к миру и к людям — вот что всегда должно быть в нашей душе как моральный компас. Но, конечно, образец этот неповторимый... У папы огромная доброта проявлялась не в «добрых делах», не в материальной помощи только. Он давал людям нечто несравненно большее: в общении с ним каждый становился человечнее, чище, одухотвореннее. Как он умел вселять надежду на выздоровление у больных, веру в лучшее будущее у отчаявшихся! Сколько людей приходили к нему в слезах, а выходили от него с улыбкой! У папы была светлая, ясная, солнечная душа. Никакое горе, никакие испытания не могли убить в нем любовь к жизни. Он находил в ней неисчерпаемые источники радости. Как веселил его первый весенний луч, отразившийся ярким бликом на стене! Как страстно волновала его интересная книга! Как упорно, до последнего дня своей жизни стремился он к общению с «настоящими» людьми, как искал их!»
И, наконец, дадим слово
С.Томилину. Объясняя неэффективность лечения, он писал: «Большинство гигиенических предписаний объективно невыполнимо для больного. Характер питания больного, жилищные условия, его физическое самочувствие, распорядок дня всецело определяются его экономическим положением. При такой обстановке платонические советы врача о необходимом гигиеническом режиме могут вызвать только саркастическую улыбку больного или увеличить его отчаяние». «Каждый грош, сбережённый на питании больного, запятнан человеческой кровью». Или: «Оглушенные разноязычным шумом непрестанно меняющейся жизни, мы забываем о необходимости подойти к исследованию ее первоначальных родников, выбиваясь из которых она течет различными потоками, постепенно затихающими в одних случаях, бессознательно и преднамеренно отравляемыми неразумной человеческой волей в громадной массе остальных. В настоящее время можно с абсолютной уверенностью утверждать, что все наше государственное, социальное, культурное и хозяйственное благополучие в значительной мере определяется тем или иным характером, той или иной степенью воспроизводства населения, т.е. уровнем рождаемости...». Стихийно развивающееся падение рождаемости он расценивал как «самоубийство всего народа». Неправда ли, звучит и сегодня актуально?
Один из авторов, будучи ещё ребёнком, иногда встречал на улице Ярославов Вал (тогда носившей имя Ворошилова) человека необычной внешности, но не знал, к величайшему своему сожалению, кого он видел. Когда начал работать над этим материалом, сразу же узнал в незнакомце Сергея Аркадьевича Томилина. А необычность его облика, как выяснилось, объяснялась примесью румынской крови у его матери. Удивительно, но это сказалось даже на внешнем облике внука и правнуков.
Работая над материалом книги, мы обращались к сотрудникам организаций, в которых когда-то работал Сергей Аркадьевич. Нас поразило, что лишь некоторые слышали о его существовании. И вдруг подумалось: а что было бы, если бы он жил в наше время? И с горечью мы поняли — он не был бы не только академиком, доктором, но даже и кандидатом наук, и его сотрудники знали бы о нём ровно столько, сколько сегодня, — «говорят, хороший был человек». О ком забыли?
За Отечество обидно!
Второе издание книги «Завещание врача — профилактика» должно увидеть свет в конце текущего года.