…Я выражаю надежду, что эта Конвенция [об охране нематериального культурного наследия] будет соответствующим образом содействовать сохранению языкового разнообразия, что является неотложной задачей, учитывая темпы исчезновения языков (в среднем два языка в месяц). Я имею в виду, в частности, коренные народы, для которых защита родного языка является их центральным требованием в плане сохранения своей самобытности и наследия…
Из послания генерального директора ЮНЕСКО
Котииро Мацууры, 21 февраля 2004 года
Украина может по праву гордиться статусом единственной на постсоветском пространстве страны, где удалось избежать межэтнических конфликтов. Однако этой идиллии в последнее время угрожает резко возросшее стремление многих партий и движений повысить свой рейтинг за счет неосмотрительного педалирования весьма деликатных проблем, в частности языковой проблемы или проблемы русского языка, что может привести к усилению межэтнических противоречий в Украине и нарушению ее единства.
Решить проблему или использовать?
Здесь ни в коем случае не оспаривается право любого народа и его представителей на защиту своей идентичности и культуры. Однако следует учитывать, что вопрос в обществе можно ставить либо так, чтобы найти решение, либо так, чтобы обострить проблему, завести дело в тупик и в итоге разрушить общество.
Украине, как и остальным странам бывшего СССР, досталось тяжкое наследие так называемой «ленинской национальной политики». Это не только сами ее результаты, приведшие к полному исчезновению десятков малых народов, физическому уничтожению и культурной ассимиляции представителей значительной части еще существующих этносов, но и укоренившиеся традиции и представления в отношении способов решения межэтнических проблем. Поэтому многих не удивляет и не шокирует безапелляционная постановка вопроса в какой-нибудь программе: «придать статус государственного русскому языку» или «провести референдум о придании государственного статуса такому-то языку» или принятие серии популистских решений горсоветов по Украине «о введении русского языка как регионального» во время послевыбороного поста партий и политтехнологов.
В плане использования межэтнической и любой другой проблемы для завоевания популярности или вообще доведения дела до переворота ленинский цитатник в работе «Соцреволюция и право наций на самоопределение» рекомендует: «Социалистическая революция может разгореться не только из-за крупной стачки или уличной демонстрации, или голодного бунта, или военного восстания, или колониального мятежа, но и из-за любого политического кризиса вроде дела Дрейфуса или цабернского инцидента, или в связи с референдумом по вопросу об отделении угнетенной нации…». Однако практика уже нового государства, образовавшегося в ХХ веке на базе подобной популистской деятельности, а затем неизбежно исчезнувшего, исключала саму возможность стачек или демонстраций, зато включала жестокие расправы с инокомыслящими и борцами за права этих наций.
К сожалению, очень многие нынешние партии и движения в Украине намеренно или по недомыслию идут по аналогичному провокационному идеологическому пути.
В то же время реальной компромиссной формулы решения языковой проблемы в Украине до сих пор не предложено. Уже более десятка разработанных и отклоненных, благодаря вышеописанным методам политических интриг, проектов закона о языках в Украине (в ряде случаев неплохих) страдают принципиальными недостатками и перекосами. Ряд проектов построен на взаимоисключающих принципах: одни ставят в основу наличие одного государственного языка — украинского, другие предлагают двуязычие — украинский и русский. Большинство из недостатков проектов как раз упирается в невозможность учесть ситуацию с катастрофическими последствиями прошлой национальной политики.
В своей небольшой брошюре «Концепция решения языковой проблемы», вышедшей в начале 2005 года ограниченным тиражом и разосланной в Верховную Раду, Кабмин, президенту и другим адресатам, которых она может заинтересовать, автор данной статьи попытался подробнее остановиться на излагаемой здесь теме.
Гуманитарная катастрофа или историческая неизбежность?
Одним из основных недостатков существующих проектов законов о языках в Украине является отсутствие оценки нынешнего состояния языкового баланса в Украине, соответствия его демографическим, культурным границам, возможности сохранения самобытности и культурного наследия этносов и т.д. Это особенно важно, учитывая состояние фактической гуманитарной катастрофы для многих языков, в том числе и украинского, значительный языковой дисбаланс в стране. В результате в проектах законов о языках подобные вопросы приходится помещать в статьи, где их наличие неуместно. Поэтому проекты часто получаются перекошенными, носят характер временных, несбалансированных, сиюминутных и т.д.
По сути, закон о языках должен представляться сводом правил, регулирующих языковые отношения в более-менее сложившейся среде, в которой не подразумевается наличие резких дисбалансов. Если последние существуют, их необходимо выправить либо отдельным законом, как это, например, было предусмотрено в конституции Индии при получении независимости в 1947 году, либо введением переходных положений к закону о языках. И лишь потом говорить о регулировании установившихся языковых отношений.
В Индии на момент получения независимости состояние языкового баланса также соответствовало уровню гуманитарной катастрофы. Практически все языки не имели развитой письменности, кодификации, систематизации. Единственным языком, которым владело 7—8% населения, был английский. Поэтому наряду с единственным общегосударственным языком хинди на 15 лет временно вводился английский язык в качестве государственного. И когда было обнаружено, что проблема хинди не так быстро решилась, временный статус английского продлили. Сегодня на хинди говорит уже порядка половины населения страны, т.е. 0,5 млрд. человек. При этом знание хинди, как и знание других местных языков, стимулируется определенной политикой, в концепцию которой включается весь набор современных методов, в том числе разработка технических средств, компьютеризация, кодификация, поощрение творчества и т.д.
Таким образом, в Индии практически отсутствовали трения по поводу уменьшения сферы распространения английского языка. Не было партий и движений, протестовавших против «хиндизации» страны, поскольку это воспринималось обществом как восстановление естественного культурного и языкового баланса. Хотя трения между другими языками существовали, но они урегулировались законом.
В Украине — стране, которая является единственным местом зарождения и развития культурной среды украинского языка, — также наблюдаются все признаки гуманитарной катастрофы. Они являются как следствием предшествующей национальной политики, так и последствием неурегулированных языковых отношений в нынешнем государстве. На сегодняшний день из 75% украинцев порядка половины уже не знают родного языка. Преимущественно они говорят на русском языке, который во многом не по вине самих русских использовался сначала в Российской империи, а затем в СССР как средство для вытеснения других языков путем создания преференций, поощрения творчества, не говоря о прямом запрещении использования родных языков. То же самое можно сказать о языках других коренных народов Украины с меньшими границами обитания, например в Крыму и других районах. Учитывая данную ситуацию, можно считать, по меньшей мере, неделикатной постановку рядом партий и горсоветов вопроса о защите именно русского языка в столь прямолинейной форме — о придании русскому языку статуса государственного по всей Украине или в такой же несбалансированной форме статуса регионального. То есть речь идет о серьезной преференции языку, который катастрофически вытесняет язык одного из основных этносов в стране. При этом основной мотивацией тех, кто предлагает подобное решение языковой проблемы, является историческая неизбежность. Мол, раз уж так случилось, зачем все менять?
Ряд партий, которые, с моей точки зрения, опасно спекулируют на проблеме русского языка, заявляя, что мы, мол, должны выражать мнения избирателей. И если им не хочется сегодня изучать другой язык, кроме русского, мы должны идти им навстречу.
На мой взгляд, подобная постановка вопроса, по меньшей мере, лицемерна и кощунственна. Кроме того, она полностью противоречит как Конвенции ЮНЕСКО об охране нематериального культурного наследия, так и Европейской хартии о защите языков национальных меньшинств. В Конвенции отмечается, что «охрана» означает принятие мер с целью обеспечения жизнеспособности нематериального культурного наследия, включая его идентификацию, документирование, исследование, сохранение, защиту, популяризацию, повышение его роли, его передачу, главным образом с помощью формального и неформального образования, а также возрождение различных аспектов такого наследия». Согласно Конвенции, «язык является носителем нематериального культурного наследия».
Вспомним о Красной книге природы. Если возникает опасность исчезновения какого-то вида бабочек, тигров или черепах, то ученые бьют в колокола, общество выделяет средства на создание заповедников, запрещает охоту, стимулирует разведение редких видов. Почему же в нашем обществе все еще существует столь равнодушное отношение к исчезающим народам? Уместно будет напомнить, что, согласно данным сборника «Генофонд населения России и сопредельных стран» (Т.1, СПб, 2000), за период 1926—1959 гг. на территории России исчезло около 90 этносов из 194.
Сказанное не означает, что русский язык, как и любой другой язык, не нуждается в защите, но эта защита может быть выбрана в другой, менее конфликтной форме.
О принципах языковой политики
Учитывая вышесказанное, можно заметить, что решение языковой проблемы — крайне деликатная задача, которая не может сводиться к двум лозунгам: введению или невведению второго государственного языка. Она, по меньшей мере, должна подразумевать стремление к обеспечению поиска компромисса, единства общества. Для этого вырабатываются и обсуждаются концепции. Например, в Верховной Раде уже лежит довольно неплохой проект закона Украины о концепции этнополитики в Украине, разработанный депутатом Рефатом Чубаровым. Наверное, уместно было бы в этом русле разработать и языковую концепцию, о необходимости которой мне уже приходилось писать в 2001 году, а также о некоторых важных ее принципах. Остановимся кратко только на двух из них.
Принцип «соединяться, не сливаясь». В Европейском Союзе еще говорят «единство в разнообразии», но это несколько иной оттенок. Он может быть основой общенациональной идеи каждого цивилизованного государства. В языковой политике должно быть как объединяющее начало, сохраняющее возможность существования общества, государства, природы как единого целого, так и условия сохранения разнообразия языков, культур, видов существ, наполняющих мир неповторимыми красками и оттенками.
Принцип обеспечения среды существования языка. Наличие языковой среды — одно из важнейших условий жизни языка. В противном случае язык следует считать мертвым. К сожалению, это обстоятельство отдельно не подчеркивается во многих международных документах и полностью отсутствует в предлагаемых в Украине законопроектах по языку. То же самое следует говорить и о существовании культуры любого народа.
Если бы вам предложили в музыкальной школе заочно обучаться игре на музыкальном инструменте, которого у вас нет, так и не прикасаясь к этому инструменту, то что бы вы подумали об этой школе и о ее выпускниках с дипломами профессиональных музыкантов?
Эти же представления широко распространены в странах СНГ со времен СССР и бывшей империи и яростно защищаются некоторыми политическими деятелями в Украине сегодня.
Мы должны четко понимать, что такое языковая и культурная среда для существования каждой национальности. Это такой набор гарантируемых законом культурных условий, включающих возможность бытового, образовательного, научного, художественного и иного общения, которые позволяют автоматически без дополнительных платных курсов обучаться, поддерживать и творчески развивать язык и культуру национальности.
То же самое следует сказать и об обеспечении возможности изучения государственного языка и соответствующей языковой среды — как реализацию прямого конституционного права каждого гражданина. Ни в одном из решений горсоветов о языках нет даже намека на такие принципы.
Один язык или двуязычие?
Учитывая ситуацию с настоятельной необходимостью восстановления языкового баланса, следует рассмотреть этот вопрос только с одной точки зрения. Какой вариант решения языковой проблемы менее конфликтен в обществе и работает на его единство?
Постараюсь обосновать, что вариант сохранения единственным государственным языком украинского наряду с реальным обеспечением функционирования местных языков в местах компактного проживания других этносов, и прежде всего коренных народов, а также обеспечения возможности получения образования на родном языке для представителя любой национальности в Украине можно было бы считать идеалом концепции языковой политики. Напомним, что в США, где в значительной мере реализуется подобная политика, несмотря на реальное существование и применение единого американского варианта английского языка, обеспечивается возможность получения образования на 80 языках. Это компромиссная и менее конфликтная формула решения языковой проблемы, которая, тем не менее, требует серьезной детализации при формировании баланса между языками в каждом конкретном регионе.
Кроме этого, следует учитывать различные аспекты функционирования единого языка: как позитивные, например коммуникативная функция, объединяющая народы в государстве, дающая доступ к иным культурным и информационным источникам, так и негативные, например ассимилирующая, поглощающая функция, которая отрывает другие этносы от родной культуры, способствует их деградации и формированию субкультурной прослойки — состоянию «культурных люмпенов».
Вариант введения двух государственных языков — украинского и русского — является гораздо более конфликтным, во-первых, по вышеупомянутым историческим причинам. Во-вторых, эти два языка в Украине представляли бы в основном разные функции. Украинский обеспечивает в большей степени сохранение культурной самобытности украинского этноса плюс выполняет коммуникативную функцию между нациями, а русский — в большей степени обеспечивает коммуникацию, поскольку язык русского этноса сохраняется в России. В-третьих, разграничение принципов применения двух языков будет представлять довольно трудную задачу, имея в виду функционирование в армии, науке, быту, социальной и других сферах. При наличии свободного выбора языка, как обещают популисты в партиях и горсоветах, продолжится катастрофическое вытеснение украинского языка русским, более материально и институционально обеспеченным. При введении же обязательности изучения двух языков это, с одной стороны, не принесет никакого облегчения в те регионы, откуда исходит инициатива введения второго языка, но приведет к ухудшению положения малых народов, которым придется изучать три языка с учетом родного. Тогда как в первом варианте они, наряду с русскими, изучают не более двух языков и не ощущают дискриминации. С другой стороны, наличие двух коммуникативных языков на одной территории неизбежно приведет к конкуренции и вытеснению одного из языков. Догадайтесь, какого.
Попытки замены лозунгов о введении второго государственного языка на лозунг введения второго официального языка следует рассматривать как демагогический прием, не более того. В Госдуме РФ в 2005 году в пояснительной записке к закону о русском языке отмечалось, что единого толкования термина «официальный язык» не существует, и давалась ссылка на «Краткий этнологический словарь», в котором официальный язык рассматривается как «политико-юридический синоним государственного».
Языковый парад горсоветов и проблема русского языка
Говоря о недавних решениях Харьковского, Севастопольского, Луганского, Донецкого горсоветов о придании русскому языку статуса регионального, следует сказать, что в них не просматривается попытка справедливого решения проблемы, а наблюдается продолжение предвыборной риторики по принципу перетягивания каната. Горсоветы забыли, что они не филиалы партий, а органы, которые временно наняты обществом для лучшего исполнения, а не нарушения государственных законов. Депутаты забежали вперед, поскольку в Украине пока нет концепции сбалансированного решения языковой проблемы. Они приняли «билль» о правах, но позабыли, что нужно вслед за этим принимать и «билль» об обязательствах. В соответствии с Европейской хартией о языках, введение регионального языка не должно наносить ущерб официальному и любому другому языку. Кроме того, например, в Харькове, согласно данным переписи 1989 года, численность этнических русских составляла 33%. Таким образом, порядка 60% здесь представляют украинцы. Почти половина из них уже не знают родного языка. В Севастополе не знают язык почти все 21—24% украинцев. Поэтому необходимо предусмотреть, чтобы в магазине, больнице, библиотеке гражданину Украины могли ответить как на русском, так и на украинском, а в Крыму — на крымскотатарском и других и т.д. Это деликатная проблема. В противном случае все превратится в профанацию, подобную эпопее «о придании русскому статуса общегосударственного».
О сравнении
языковой политики Украины и России
Если сравнивать проекты более-менее удачных законов о языках в Украине и закон о языках Российской Федерации, то они оказываются, к разочарованию тех, кто ориентируется не на решение проблемы, практически идентичными. Такое сравнение проводилось мною ранее в печати и приводится в упомянутой брошюре о концепции решения языковой проблемы. Эти законы опираются на единственный государственный язык, в одном случае украинский, в другом — русский. Примерами таких проектов может послужить проект закона о языках правительства Ющенко и, как ни странно, правительства Януковича. В конце 2003 года последнее проводило открытые слушания своего проекта закона о языках в Украинском доме под председательством вице-премьера Дмитрия Табачника. Тогда принципиальных возражений против этого проекта в Украине не было. В этом смысле резкое изменение позиции Виктора Януковича на противоположную, уже как кандидата в президенты в 2004 году, вызывает много вопросов.
С моей точки зрения, сами принципы языковой политики России в связи с растущими настроениями и ностальгией по имперскому и советскому прошлому дрейфуют к присущим этим образованиям представлениям. В частности, довольно странное проведение переписи населения 2003 года, когда в графе «национальность» разрешалась любая запись. Поощрение такого легкомыслия привело к появлению «эльфов», «казаков», «сибиряков», «горцев». Что можно рассматривать как стимул для отрыва от культуры реальных этносов. Аналогично можно охарактеризовать эксперименты с новой концепцией самоидентификации граждан России. Поэтому в Украине не стоит брать такую практику в качестве примера.
О перспективах решения языковой проблемы
К сожалению, вследствие нерешенности языковой проблемы опасность резкого обострения межэтнических противоречий после несбалансированных решений по языкам сохраняется. Думаю, это прекрасно понимают все. Наиболее реальным выходом, вернее, упреждающим шагом в этом вопросе, является предложение обществу для обсуждения реального компромиссного решения языковой проблемы в виде, например, концепции. Кроме того, было бы желательно предложить районам, где этой проблеме уже придается опасная острота, послужить пионерами в разработке модели компромиссного решения проблемы с тем, чтобы обобщить этот опыт при принятии закона о языках. Промедление с решением этой проблемы грозит завести ее в тупик или в статус «замороженных» конфликтов. Чем дольше Украина просуществует в таком неопределенном состоянии, тем хуже перспективы единства в обществе. Если удастся разрешить эту проблему сегодня, то можно сказать, что путь Украины к демократическому цивилизованному европейскому обществу расчищен, если нет — возможны самые непредсказуемые сценарии.