Тяжелая болезнь израильского премьер-министра Ариэля Шарона стала главной новостью посленовогодних дней. И хотя надежды на возвращение Шарона к активной политической деятельности нет, упования на то, что произойдет что-то удивительное и старый генерал проснется, остаются. А это уже указывает на совсем неполитический интерес к личности. И не только со стороны израильтян. Парадокс Ариэля Шарона в том, что даже те, кто считает его заклятым врагом, возлагают на него последние надежды...
Конечно, так было не всегда. Еще несколько лет назад генерал Шарон однозначно считался ястребом, все действия которого направлены на подрыв ближневосточного мирного процесса. То, что сам процесс практически перестал существовать, мало кого волновало. Ведь политика — это такая вещь, где важны именно действия в поддержку, а не конечный результат. Можно сказать, что стороны еще годами жили бы в состоянии декларативного поиска мира и условного перемирия, если бы не Шарон. Именно он изменил саму концепцию подхода к решению ближневосточных проблем, доказал, что мир может побеждать не только тогда, когда танцуют оба, но и тогда, когда одна из сторон исполняет свой сольный номер. Понимание этого привело к смене сторонников премьера, к его уходу из собственной партии, к манифестациям оранжевых переселенцев из сектора Газа и прогнозам о гражданской войне в стране. Но гражданская война не началась, Шарон сохранил популярность, новообразованная им партия претендует на победу на парламентских выборах, а ортодоксальных иудеев, славших проклятия на голову Шарона во время выселения из сектора Газа, можно сейчас увидеть с молитвенниками в руках под стенами больницы, в которой находится премьер-министр. И можно задаться вопросом: а почему так?
А потому, что Ариэль Шарон в конце своей политической карьеры оказался не только политиком, но и государственным деятелем. Можно сказать — прежде всего государственным деятелем. Для становления страны, для решения ее наиболее сложных вопросов политики вообще не очень нужны. Они нужны, когда система исправно функционирует и не возникает необходимость решать проблемы жизни и смерти. В переломные моменты необходимы именно государственные деятели. Можно сказать, Израиль состоялся именно потому, что такие государственные деятели находились в нужное время. Можно сказать — при отсутствии государственных деятелей развитие страны тормозится и любая кризисная ситуация может стоить ей если не существования, то, по крайней мере, возможности самостоятельно принимать решения на будущее. Шарон оказался именно таким государственным деятелем. С его логикой можно не соглашаться. Его окружение может не устраивать. Его дети могут раздражать. Но несомненно одно: он шел вперед, руководствуясь государственническим инстинктом и пониманием того, что ради безопасности своей страны стоит отказываться от догм недавнего прошлого. Шарона упрекали в том, что он, отец поселений, оказался их разрушителем. Однако мало кто заметил, что и при создании поселений, и при их ликвидации генерал руководствовался одним — безопасностью собственной страны. А этот приоритет достоин мессы.
Политическая карьера Шарона поучительна для его современников: человек заслуживает доверие сограждан только тогда, когда они убеждаются, что для него главными являются не собственные интересы и даже не сиюминутные интересы абстрактного избирателя, а стратегические интересы страны. Избиратели — тоже люди, как ни парадоксально это звучит. Они тоже заботятся о будущем своих детей, они заинтересованы в том, чтобы не только они сами, но и их потомки жили в стабильной и безопасной стране. Ариэль Шарон просто отнесся к своим соотечественникам как к взрослым — и это в такое неблагодарное время, когда политики привыкли относиться к своему «электорату» как к глупым ребятишкам...