В Российском государственном историческом музее я посетил выставку, посвященную Переяславской раде. Перед входом мы с коллегой, известным московским журналистом, долго спорили. Я убеждал его, что формулировка «Присоединение земель Левобережной Украины к Российскому государству» — это все-таки шаг вперед по сравнению с идеологическим штампом минувших юбилеев — «воссоединение Украины с Россией». И что для меня, скажем, довольно важно — в Москве уже не упоминают о воссоединении. Коллега же был недоволен и утверждал, что термин «присоединение» опасен для российского понимания истории, ведь таким образом посетителей выставки продолжают убеждать в том, что все было нашим, а теперь почему-то стало чужим. И что, с точки зрения логики имперского мышления, присоединение даже лучше воссоединения — ведь не они с нами воссоединились, а мы их к себе присоединили! И они, малороссы, таким образом, не субъект, а объект истории. Я подумал и согласился. И вправду, если внимательно посмотреть на политические маневры времен казацкого восстания, у Украины не было шансов с кем-то воссоединиться, даже если бы она и хотела. Ее мог только присоединить более сильный. Конечно же, так и случилось. И почему это нужно скрывать? В разгаре дискуссии — мы дошли уже до выставочного зала — я вдруг понял, что спорить не о чем. Просто я отношусь к ситуации с точки зрения отражения исторических реалий так, чтобы они не мифологизировали украинскую историю, а коллега заботится об отсутствии мифов в истории российской. А это различные интересы, потому и подходы различные.
Сама выставка как раз и продемонстрировала, что у России с Переяславской радой огромные проблемы. Превращенная в свое время в одно из самых главных парадных событий имперской истории, теперь она стыдливо скрыта в запасниках. Ведь, если оставлять ее в списке парадных событий под лозунгом «навеки вместе», нужно объяснять, куда это «они» девались и почему. Лучше уж вообще не вспоминать. Именно поэтому, когда приходится все-таки говорить, нельзя прийти к какому-то логическому выводу. Простой перечень событий срывает знакомую со школьных лет тяжелую торжественную завесу с прошлого. Воссоединение наползает на присоединение, присоединение выглядит отнюдь не праздничным, чувствуется стойкое желание как можно быстрее рассказать посетителям об этом календарном событии — и пусть как можно быстрее переходят в следующие залы, на выставку фарфора...
Трудно сказать, как долго продержится такая неопределенность. Как раз в эти дни российский министр образования в лучших советских традициях пообещал пересмотреть учебники истории, чтобы лишить их «псевдолиберального» подхода. На языке современного российского чиновничества «псевдолиберальный» — это хотя бы немножко приближенный к исторической реальности, лишенный сказочной позолоты времен империи... Так что соблазн реставрировать старую картину и вывесить ее в парадном зале может появиться снова. Но как будет выглядеть эта картина, зависит уже от нас, а не от новых интерпретаторов российской истории.
Потому что, если Украина и впредь будет колебаться между Востоком и Западом, если ее элита не будет знать, чего она хочет, а население будет раздумывать, в какой из соседних стран лучше заработать, тогда Переяславская рада будет иллюстрацией правильного решения предков и бестолковости потомков. Вот как чудно решили глубокоуважаемый пан гетман со старшиной. И жили они, и горя не знали, а если знали, то в каком государстве, от каких повелителей! «Первому — вторая!» А теперь сами с собой совладать не могут, такие уж мелкие, несчастные. Не то что у нас — «на всіх язиках все мовчить, бо благоденствує»!
А если Украина пусть медленно, но верно будет двигаться вперед — забудут и о присоединении, и о воссоединении... Уже сейчас о присоединении Финляндии больше помнят сами финны, нежели россияне, а событий, связанных с Польшей, пытаются не вспоминать даже самые «патриотичные» учебники истории. Рано или поздно так будет и с украинской историей. В самом деле, мне все-таки повезло: это могла быть последняя московская выставка, посвященная Переяславской раде...