Государство и двор Ярослава Мудрого в начале XI века соперничали даже с Византией. Породниться с Великим князем киевским стремились едва ли не все правители раздробленной тогда Европы. Своих сыновей князь женил на немецких принцессах, цесаревне греческой, дочерях князя Черкесского, графа Саксонского и графа Штадского и т.п. Даже западные историки не всегда называют имена тех наших княгинь, невесток Ярослава. А вот дочери великого князя, Ярославны, златокосые красавицы-славянки, образы которых донесли до нас фрески Софии Киевской, а затем многочисленные книжные иллюстрации, скульптуры, картины, не раз пленяли воображение, перо и кисти западных летописцев и художников. Все три Ярославны стали королевами: Франции, Норвегии, Венгрии. Больше всего знаем о них из европейских хроник, баллад и саг.
С прекрасной Анной-Региной, королевой Франции, воспроизведенной в белоснежном мраморе, «встречаемся» в Сан-Лисе, неподалеку от Парижа, где Анна Ярославна из Киева основала свой монастырь. О Елизавете узнаем из песен ее мужа, королевича Гаральда Отважного, ставшего королем Норвегии и зятем Ярослава Мудрого. Третью Ярославну, Анастасию, отдали за венгерского королевича Андрея, а когда он взошел на трон, Ярославна окрестилась по латинскому обряду и вошла в мадьярскую историю под именем Агмунды.
И хотя не Ярославны, а Всеволодовны, но все же внучки Ярослава, дочери любимого сына, тоже в раннем детстве были засватаны за чужестранцев. Маленькая Евпраксия уже двенадцатилетней начала свои странствования по Европе. Сначала в качестве невесты цесаря. В 1089 году она стала немецкой цесаревной. И, как свидетельствуют западные историки и летописцы, горькой была ее судьба. Пять лет терпела жестокую, полную страданий жизнь со старым цесарем, а затем убежала. Нашла временное пристанище у княгини Тосканской, жаловалась Папе Римскому на мужа, издевавшегося над ней и принуждавшего перейти в католическую веру. Ничего не помогло. Десять лет мыкалась по Европе без средств к существованию. И только в 1106 году пешком вернулась в Киев и ушла в монастырь своей родной (по отцу) старшей сестры Анны. В народе ее звали Янкой, а монастырь, где была она игуменьей, — Янкиным монастырем.
Историю страданий несчастной младшей княжны знаем из прибалтийских хроник и повестей, баллад (захватывающий сюжет с готовностью использовали летописцы) и из романа Павла Загребельного «Євпраксія».
Князь Всеволод — внук Владимира Великого и правнук Святослава, зять византийского императора Константина Мономаха — был отцом четверых детей. Двое от византийской царевны Марии Мономаховны — сын Владимир, названный в честь вельможного деда Мономахом, и дочь Анна. Вторая жена князя, дочь боярина Ясеня, которой было суждено стать княгиней Анной, родила Всеволоду сына Ростислава и дочь, названную по-гречески Евпраксией, что значило «счастливая»...
Анна Всеволодовна — родная сестра Великого князя Владимира Мономаха, внучка Ярослава Мудрого, племянница королевы Франции и ее тезка, если верить древним хронистам, была не только златокосой и белолицей, настоящей принцессой-блондинкой, но еще и умницей с золотыми руками. Да и характер имела кроткий, покорный. Еще маленькой ее посватали за греческого цесаревича Константина Дуку. Некоторые историки говорят, якобы из того сватанья ничего не вышло. Летописцам Киевской Руси времен княжения Янкиного отца Всеволода было не до судьбы его собственных дочерей — разобраться бы в ссорах его родных братьев и племянников. А историки, попытавшиеся позднее объяснить ее одиночество, не зная причин, оправдывали княжну, даже мысли не допуская, что в Царьграде не пожелали взять замуж Анну Всеволодовну. Просто не судьба: отец ее жениха, цесарь Константин Дука, был близкой родней по матери. Но дело было даже не в этом, все оказалось еще более горьким, чем можно было представить, и похожим на судьбу всех Ярославн.
С сыном византийского императора Константина Дуки, тоже Константином, Янка действительно была помолвлена. Еще восьмилетней. Ждали пока подрастет и, как было принято тогда, «красная ладья с золотыми парусами» повезет царевну за Русское море. Но неожиданно и преждевременно умер ее будущий свекор, а три брата, его сыновья, как бывало и в Киевской Руси, не поделили между собою власть и империю. На трон сел Михаил, а Константина и брата его Андроника вместе с матерью сослали в монастырь. И в Киеве в то же время была свара между Изяславом, Святославом и Янкиным отцом Всеволодом. И было ему не до обрученной дочери. Жених ее стал малолетним монахом, поэтому княжна должна была разделить его судьбу. И хоть отец ее любил и склонял к наукам и добропорядочности, не нашел для нее лучшего будущего, чем монастырь. Правда, став Великим киевским князем, начал строить для дочери новую обитель, названную Андреевской.
Всеволод Ярославич, отец княжны Анны, которого звали «пятиязычным чудом», кроме языков, рано постиг и иные науки. Он и дочь с детства обучал грамоте, приучал к книгам. Поручал ей даже переписывать книги.
Ее влюбленность в науку, видимо, тоже была одной из причин пострига в монахини. Стремилась сама обучить других всему, что знала. А стала она, как свидетельствуют уже и наши летописи, одной из самых образованных женщин своего времени, что само по себе было чудом. Ведь если в XI веке в Киевской Руси редко можно было встретить князя или боярина, не умевшего читать и писать, то девушки, даже княжны, как правило, ничего этого не знали. С помощью отца и братьев княжна, которую за простоту и доступность чаще звали Янкой, уже на второй год после своего пострига создала в своем девичьем монастыре первую школу. О ней в Лаврентьевском летописном списке сказано: «Сія же Янка, совокупиши чернорызцы многи, прибываше с ними по манастырському чину», а российский историк Василий Татищев добавил: «Собравши девиц несколько, обучала их писанню, також ремеслам, пенію і швенію». Набирает Янка в школу девушек разного сословия, охочих до наук. Как боярских и княжеских дочерей, так и крестьянских. Учили в школе грамоте и ремеслам, видимо, и прядению, и ткачеству, и пошиву одежды, и вышиванию. Поскольку уже в те времена наши предки, носившие в большинстве своем льняные одежды, любили украшать их яркой вышивкой.
Церковные историки рассказывают и о том, что в 1088 году, уже монахиней, ездила Анна в Византию. Официально — якобы на свидание со своей родней по матери, а на самом деле — чтобы найти учительниц для своей школы и ознакомиться с системой обучения в патрицианских учебных заведениях. Искала себе помощниц среди женщин-славянок, которые согласились бы переехать в Киев. Заодно княжне поручили быть послом православной церкви — в 1088 году скончался митрополит Иоанн II, которого называли человеком «высоких помыслов и науки». Поэтому надеялись, что княжна, внучка греческого цесаря, лучше, чем кто-либо другой, сможет найти и привезти в Киев достойного преемника Иоанна II. Но, как пишет Нестор-Печерский, прислали с ней митрополита Иоанна III, старого скопца, «от которого люди убегали со страху, поскольку казался он им мертвецом». Неизвестно, привезла ли она и учительниц. Но школа ее, как и девичий монастырь, заслужила добрую славу и существовала долгие годы. В некоторых летописях встречаются свидетельства о боярынях и княгинях, учившихся там. В частности, в Янкиной школе получали образование дочери Владимира Мономаха. И арабские, и западные хронисты, находившиеся в те времена и позднее на Руси, в своих путевых заметках восторженно отмечают ослепительно-белые, украшенные узорами одеяния русинов-славян. Белые длинные полотняные сорочки, тканые цветистые запаски, узоры, которыми были расшиты и кожаные, и льняные, и шелковые одежды. Возможно, действительно способствовала этому самая первая девичья Янкина школа?
И, возможно, свидетельством этого является небольшое шиферное пряслице — грузики, кольцо или шарик с дырочкой, — деталька от веретена, которую надевают на кончик для веса и удобства в работе? А, возможно, то уникальное пряслице, найденное археологами почти через тысячелетие (раскопки 1965—1968 годов) с надписью «Янъка въдала пряслеъ в Жиръцъ» (подарила какой-то неизвестной нам Жирославе) и правда является достоверным свидетельством о той Янкиной школе? И искренним приветом нам от Янки-мастерицы.
Из розового волынского шифера делали эти пряслица не только на Волыни, но и в Киеве, и продавали по всей Руси. Женщины и девушки, не обученные грамоте, ставили на них свои отметки или украшали рисуночками, а грамотные подписывали своими именами...
История потеряла даже точное место, где был Янкин монастырь, разрушенный и сожженный, как и сотни построек златоглавого Киева в страшном XIII веке. Археологи и историки до сих пор спорят, где он был расположен. Все согласны, что в самой древней части старого Киева, «граде Владимира», где-то между Десятинной церковью и княжеским дворцом, неподалеку от церкви Святого Федора, также разрушенной, видимо, в XIII веке.
Было бы неуместно промолчать о том, что семейным монастырем Всеволода, заложенном в 1088 году и построенном уже в 1096-м, был всемирно известный Выдубицкий монастырь, сохранившийся до наших дней. А о Янкином монастыре в Ипатьевской летописи сказано: новый храм в 1088 году заложен «в городе» и построен он был для дочери Всеволода Анны и название свое со временем получил по ее имени.
В 1105 году уже построенный храм из-за просчетов строителей обрушился («увалилася гора святого Андрія»). Но вскоре «гора» была отстроена, поскольку, как свидетельствует летопись, уже в октябре 1111 года в монастыре похоронили жену князя — «княгиню Всеволожу», а в 1112 году и саму Янку. «Там же 1112 преставися Янка дщи Всеволожа, сестра Володимира, месяца ноября в 3 день, положена бить у церкви св.Андрея, юже бе создал отец ея».
Янкин монастырь еще долго служил усыпальницей потомков Всеволода. Здесь, кроме жены и дочери князя, были похоронены его внук, киевский князь Ярополк Владимирович, и правнук Владимир Андреевич, князь Дорогожицкий и еще множество его родных. Попытки найти их погребения, как и фундамент монастыря, не увенчались успехом. По словам известного археолога Михаила Каргера, который раскопал множество исторических сооружений Киева, свидетельство о расположении Янкиного монастыря — «неподалеку от Десятинной церкви» — стало для нас «преданьем старины глубокой».