С какой целью мы занимаемся воспитанием детей? Чтобы они смогли реализовать то, что не удалось нам? Чтобы выросли не хуже других и за них не было стыдно перед друзьями и соседями? Или же чтобы смогли наиболее полно реализовать собственную идею, максимально адаптироваться в окружающей социальной среде, стать счастливыми?
Меня всегда поражали отношения Наташи с 10-летней дочкой Маринкой. Никакой строгости, покровительственных одергиваний и замечаний, высказываний типа «Как я сказала, так и будет!». Наташа никогда ничего не запрещала девочке категорически, лишь предупреждала, какие у того или иного поступка могут быть последствия. Она считает, что Марина должна научиться принимать решения самостоятельно, взвесив все «за» и «против». Только так она приобретет необходимый жизненный опыт.
— Конечно, я за нее очень беспокоюсь, но что толку постоянно запрещать и опекать? Если я вижу, что Маринка собирается сделать что-то вопреки моим предупреждениям, то предлагаю сделать это вместе. Так как мы друзья, то она никогда не отказывает.
— Тебя так воспитывала мама?
— Не совсем, но у нас с ней тоже с самого детства сложились очень близкие отношения. К тому же, у меня перед глазами два довольно печальных примера того, к чему приводит излишняя опека. Первый — это моя подруга Ира.
Ее мама, Анна Ивановна, что называется «фанатичная мамаша», всегда педантично выполняла все, что требуется делать с ребенком: по часам кормила, водила гулять, укладывала спать. Постоянно следила, чтобы дочь все делала так, как сказала мама, строго спрашивала за каждый промах в поведении, испачканное в песочнице платье и неубранные игрушки. Все свободное время Анна Ивановна полностью посвящала дочке: водила в театры и музеи, на занятия по английскому и в музыкальную школу. Иногда до ночи шила карнавальный костюм. Только Ире это было не нужно: «Лучше бы мама хоть раз села и поговорила со мной по душам. Возможно, тогда я была бы совсем другой и не сделала бы в жизни тех ошибок, за которые теперь расплачиваюсь. Знаешь, раньше я этого просто не понимала, а сейчас вижу, какой одинокой была все эти годы».
Одиночество может пагубно влиять на интеллектуальное развитие человека, его память. Главный враг последней, утверждает американский ученый Брюс Маквин, — «чувство безнадежности, беспомощности, отчаяния и депрессии», которое неизбежно возникает, когда ребенок, да и взрослый, чувствуют себя никому не нужными, беспомощными перед какой-то неразрешимой, на их взгляд, задачей. А нужно всего-то — дружеская поддержка и одобрение близкого.
— Я слышала, психологов сегодня больше тревожит не проблема «фанатичных мам», а недолюбленных детей. Одним родителям практически нет дела до своих чад — они озабочены толщиной семейного кошелька. У других есть и время, и желание заниматься малышком, но вместо изучения и обогащения его внутреннего мира они стараются побольше «напичкать» его знаниями. В результате — развитый интеллект и пустая душа.
— У меня совершенно нет времени водить ребенка в разные студии. С полугода ею занимается няня — пришлось срочно выйти на работу. Но я стараюсь использовать каждую свободную минутку, чтобы поговорить о ее проблемах, поделиться своими, иногда даже спросить совета — она ведь у меня уже большая! Самое любимое наше время — приготовления ко сну. Я наконец разделываюсь с домашними делами и могу вместе с Маринкой забраться на диван и почитать книжку или посмотреть журнал мод. Конечно, я исподволь пытаюсь ее воспитывать — на примере героев любимых книг, фильмов или наших знакомых.
Кстати, интересная деталь. Беседуя со своими подругами, я выяснила, что больше общаются со своими детьми именно работающие мамы. Они понимают, что времени у них мало, и стараются использовать его с наибольшей отдачей.
— Неужели ты не боялась оставлять такую кроху с няней?
— Очень боялась. Первое время постоянно «дергалась», через каждые полчаса звонила домой. Потом постепенно успокоилась: няня у нас опытная. Если что, она сама мне позвонит. И потом, рано или поздно мне все равно пришлось бы искать няню или отдавать в ясли, так пусть сразу привыкает не держаться за мою юбку.
Мой двоюродный брат Владик, например, и в 40 лет привык во всем полагаться на маму. С одной стороны, он ее уже ненавидит за постоянную опеку, а с другой — шагу без нее ступить не может. Сколько я помню свою тетю, она постоянно терроризировала Влада, проверяла, тепло ли он оделся, как постелил постель и даже температуру воды в ванной для купания.
Женившись, он переехал в квартиру супруги и, казалось, навсегда избавился от материнской опеки, которая, естественно, не могла не тяготить. Но семейная жизнь не задалась. Стать надеждой и опорой для жены и маленькой дочки он не сумел. Начались скандалы и длительные запои, закончившиеся разводом. Влад вернулся к матери. Почти всю свою мизерную зарплату он пропивал и тратил на сигареты, предоставляя матери право содержать его и полностью обслуживать. А в ответ на справедливые упреки несчастной женщины начал и вовсе поднимать на нее руку, вероятно, мстя за неудачно сложившуюся жизнь.
На мой взгляд, родители должны быть для ребенка не требовательными менторами, а мудрыми опытными друзьями, всегда готовыми прийти на помощь. Должны не оберегать ребенка от жизненных сложностей и неприятностей, а объяснить, как их преодолеть с наименьшими потерями.
В чем же природа гиперопеки? Можно ли, а главное, нужно ли избавляться от страхов за собственного ребенка? С такими вопросами я обратилась к заместителю директора Института психологии им.Г.Костюка, кандидату педагогических наук Сергею Болтивцу.
— Есть такая психологическая закономерность: человек, который чувствует, что не реализовал себя в жизни, пытается реализоваться в детях. Причем ждать долго не хочется и такой родитель чуть ли не ежеминутно пытается удостовериться, насколько сейчас, в данный момент ребенок близок к идеалу.
Подобный фанатизм больше свойственен женщинам, поскольку именно они выполняют в семье охранительную функцию. Причем матери от 20 до 36 лет (границы, естественно, условны) более решительны, тверды и требовательны, больше ориентированы на данный момент.
Более зрелые матери способны откладывать воплощение своих требований на более поздний срок. В процессе старения сужается круг социальных контактов и, как следствие, повышается ценность ребенка, желание воплотить в нем идеальный образ.
Конфликт в том, что смысл жизни нельзя передать — у каждого он свой. Надуманный образ может легко разрушиться, в результате чего произойдет психотравматизация и матери, и ребенка.
С другой стороны, в критических ситуациях родительский фанатизм — это природная закономерность, инстинктивное желание сохранить потомство. И с этим ничего нельзя поделать.
— Когда можно приучать ребенка к самостоятельности?
— Должна быть мера самостоятельности. Если ребенок освоил какое-нибудь действие, то помогать ему в этом уже не нужно, иначе возникает конфликт, ведь у малыша уже есть свой собственный опыт, который он пытается защитить, пытается изменить прежние отношения с родителями.
— И все-таки даже самые грамотные и педагогически «подкованные» мамы беспокоятся о детях по пустякам, «дергаются» на работе, представляя себе самые невероятные ситуации.
— Если мать постоянно думает о плохом, то это действительно может произойти. И никакой мистики здесь нет. Слыша все время о печальном итоге развития событий, ребенок подсознательно выбирает именно такую линию поведения.
Нужно думать о хорошем и проецировать события в положительном плане. Если, к примеру, мама взяла няню для маленького ребенка, но не доверяет ей, то в конечном итоге няня обидится, у нее не будет стимула хорошо смотреть за ребенком (все равно не доверяют!) и может случиться то, что мама себе напридумывала.
Конечно, родители обязательно должны переживать за ребенка — этим они еще раз обдумывают безопасность его существования. Но нужно найти меру тревожности. Попробовать, к примеру, вообразить самое невероятное и ужасное, тогда включается механизм психологической самооценки и человек говорит: «Нет, это уже слишком!».