Тот, кто наблюдает за процессами возрождения в Украине, возможно, обратил внимание на своеобразную цикличность, прослеживаемую в развитии страны. Все начинается примерно одинаково: вначале — демократические преобразования, которые длятся в среднем около десяти лет. В этот период появляется одаренная молодежь, на которую возлагают множество надежд. Но как только наступает время реализации чаяний, вступает в свои права 25-летний период «наказания за надежды». Перед наиболее одаренными возникает вопрос: работать «в стол», продаться очередной бездарной власти или переехать в Москву? Правда, теперь уже можно и западнее.
По такой схеме все происходило в
20-е годы во время возрождения, получившего впоследствии название «расстрелянного». Потом, в 60-е, все повторилось, чтобы постепенно перейти к безнадежной культурной стагнации в период правления Щербицкого. Затем взрыв надежд в 90-е, чтобы снова...
А в самом деле, что ждет нас в ближайшие годы? Не станут ли нынешние выборы вступлением к новому 25-летнему историческому культурному регрессу? Если да, то выдержит ли новую стагнацию украинская культура, которая едва пустила первые ростки?..
Собственно, этот круг вопросов и затрагивается в разговоре обозревателя «ЗН» с президентом Национального университета «Киево-Могилянская академия», профессором Вячеславом Брюховецким.
— Вячеслав Степанович, можно ли считать то, что мы наблюдаем в украинской культуре за последние тринадцать лет, национально-культурным возрождением, как это было в середине двадцатых годов?
— Возрождение, которое началось приблизительно в 1925 году после известной литературной дискуссии и принесло блестящие плоды, довольно скоро, уже в 1928 году, начали душить. Когда же в 1930-м состоялся процесс СВУ, «украинизация» практически закончилась. А голодомор 1933 года, протестное трагическое самоубийство Мыколы Хвылевого и все остальное — это уже последствия, которые и привели к тому, что это возрождение стали называть «расстрелянным».
— А что мы наблюдаем сегодня и чего можно ожидать завтра?
— Сегодня развитие украинской культуры не поддерживается государством. В настоящее время нет ничего похожего на то, что было в 20-х годах, когда у истоков украинского ренессанса стояли государственные деятели такого масштаба, как Скрыпник, Шумский и многие другие яркие личности. В наше время государство жестко диктует условия, при которых трудно говорить о культуре или возрождении...
— Возрождение в 60-е годы государство тоже, мягко говоря, не поддерживало, но его всплеск был весьма ощутимым. Почему он не чувствуется сейчас?
— Не согласен, чувствуется! На мой взгляд, произошло очень много положительного. Я не сторонник точки зрения, что мы полностью потеряли эти 13 лет для развития культуры, поскольку существует довольно много достижений, которые можно назвать фундаментальными и со временем они дадут результаты. Главное — пришло поколение, отличающееся и от поколения 20-х годов, и от шестидесятников. Кстати, даже такое мощное явление, выдающийся феномен украинской культуры, как шестидесятничество, не было сплошной идиллией — там были свои предатели, графоманы. Сейчас пришли совсем другие люди — более образованные, поскольку открылись шлюзы для информации со всего мира. Позитив уже в том, что новое поколение имеет возможность со всем ознакомиться и сформировать собственную точку зрения. Для этого требуется время, значительные интеллектуальные усилия и мудрость, которая приходит с возрастом. Следовательно, не будем нервничать — пока еще рано собирать урожай наших усилий, нужно настойчиво лелеять ростки.
В стенах Киево-Могилянской академии подготовлено немало украинских интеллектуалов. Да, это еще совсем молодые люди. Кто-то из них только издает свои первые книги, но посмотрите, сколько литературных произведений они опубликовали и публикуют в своих студенческих журналах «Могила», «Центр Європи», «Чернетка», «Клякса», «На плацу», «Майдан Могилянки»... Молодые авторы публикуются и в других изданиях — идет нормальный процесс накопления энергии.
Важно и то, что у молодых людей поколения эпохи независимости появились новые возможности видеть мир, в том числе и мир культуры. Они достаточно много ездят за границу, где могут познакомиться с достижениями духовной жизни человечества, образцами новейшего искусства. Все это тоже должно дать свой результат. Сегодня молодежь работает в весьма неблагоприятных условиях, которые в значительной степени диктуются нецивилизованным рынком. Пока что это рынок рэкетиров, буквально уничтожающих украинские книги, фильмы, художественные полотна, сам дух Украины...
Нужно создать определенные условия, поскольку нация фактически преследовалась на протяжении четырех веков. У нее постоянно обрубали верхушку интеллектуальной и культурной элиты, начиная с татаро-монгольских времен, а потом и в эпоху гетманщины. Еще более это стало ощущаться после Богдана Хмельницкого, а особенно беспощадно — после Мазепы, когда все украинское очень активно и последовательно уничтожалось... Не говоря уже о советских временах...
— Но для исправления этого необходимо создать демократические правила игры, которые позволят молодым людям раскрыть свои способности. А где те силы, которые выработают эти правила? Радикальные националисты — в большинстве своем малообразованные люди — нанесли столько вреда делу украинизации, что до этого не додумались бы и ее враги. Пусть своих оппонентов «закатывают в асфальт» другие силы, а национальное возрождение должно работать в белых перчатках, уважая иные культуры. Кстати, украинское возрождение 20-х годов продемонстрировало, как нужно поддерживать развитие других культур. Не так ли?
— Конечно. Возьмем, к примеру, один определенно антиукраинский закон, принятый Верховной Радой. Он запрещает рекламу на другом, кроме украинского, языке. Во-первых, этот закон, как и многие другие у нас, не действует, и гарант Конституции на это внимания не обращает. Но главное — таким образом не создаются условия для нормального функционирования украинского языка, а наоборот, у определенной категории людей сознательно провоцируется отвращение к такому произволу. Думаю, это очень продуманная антиукраинская акция.
Обидно, что ее горячо приветствовали некоторые наши «патриоты». Я не раз утверждал: существует демократическое решение проблемы. Вообще-то никто не имеет права указывать, на каком языке я хочу давать объявления в газете. Представьте, что американцы или канадцы с англичанами запретили у себя рекламу на других языках. Это же нонсенс. Тем более что есть очень простой, эффективный и демократичный путь — давайте рекламу на любом языке, но заплатите за это определенный налог и направьте его на развитие украинской культуры.
— Кстати, таким образом можно было бы спасти и украинское кино, в котором наши мастера добились мирового признания.
— Совершенно верно. Но наше кино так же сознательно уничтожается, несмотря на то что и сейчас появляются весьма талантливые молодые люди. Они могли бы принести славу украинскому кинематографу, но все поглотило засилье американского кино низкопробного пошиба. Голливуд в этом обвинять нет смысла — он снимает и интересные фильмы. А кому-то выгодно покупать дешевые и бездарные. Эту гадость практически не показывают в американских кинотеатрах, не говоря уже о телевидении, где все регулируется соответствующим образом. А выход очень простой — платите налог на показ такой продукции и направьте его на развитие украинского кинематографа. Через определенное время на эти деньги создадут украинское кино, которое будет достойно конкурировать и с американскими, и с российскими фильмами.
Наибольшее сопротивление американизации кинопродукции именно таким образом оказала Франция. Там не встретишь столь удушливых объятий примитивного дешевого кино, как на постсоциалистическом пространстве. Пока политическая псевдоэлита, правящая Украиной, не будет украинской по духу, так будет продолжаться и дальше.
К сожалению, изменение психологии общества — не такой уж простой процесс. Возможно, должно смениться не одно поколение, пока общество избавится от синдрома борьбы-противостояния. Окружающий мир, если он развивается, существует только в диалоге. Противостояние означает войну — «кто не с нами, тот против нас»...
— И все же, будем откровенны, мы проигрываем борьбу за души в независимой Украине. На днях я побывал на книжном рынке на Петровке и меня поразило, что украинские книги можно купить где-то, кажется, в пятидесятом ряду в каком-то невзрачном киоске. И изданы они не лучшим образом...
— Недавно я вернулся с Львовского книжного форума. Там были представлены блестящие издания украинских книг. «А-БА-БА-ГА-ЛА-МА-ГА», думаю, одно из лучших детских издательств в мире. Или возьмем харьковское «Фолио». Да и издательский дом «Академія» выпускает весьма приличные книги. Не говоря уже об издательствах «Дух і літера» или «Основи», которые по интеллектуальному напряжению своей продукции полностью соответствуют европейскому уровню. У нас есть довольно много ценного и высококачественного...
— Но где же эти книги?
— Другой вопрос, почему у нас нет организованной продажи, которую опять-таки не регулирует государство. В наличии определенная совковость книготорговли, которой занимаются люди, равнодушные к украинской культуре. Почему к нам хлынула русская литература, в большинстве своем низкопробная? Потому что российское государство сняло соответствующие налоги, предоставило льготы, и книга стала дешевле. Сейчас ведомство Чижа хвастается: «О, наконец-то мы создали новые правила!»... Что значит — наконец-то? Тринадцать лет прошло! Мы свое книгоиздание загнали неизвестно куда, а теперь делаем льготы.
Во-вторых, мы не выставляем заслон — таможенную пошлину, как это делается в любой нормальной стране, на ввоз книг. А эту пошлину нужно использовать на развитие национального издательского дела. Сегодня, действительно, введены льготы для наших книгоиздателей, и, думаю, это даст свои результаты.
В конце концов, кто ответил за последовательно проводимую линию не допускать украинские издания в продажу, а потом цинично заявлять, что их не покупают?..
В прошлом году на книжной ярмарке во Франкфурте мне было стыдно за украинский павильон. Там представили несколько альбомов о Президенте, были еще какие-то издания, которые никого не интересовали. Мы до сих пор мыслим идеологическими категориями. Кому в мире нужны такие альбомы?
— Они и здесь никому не нужны...
— А там это вообще смешно, так как даже небольшие Македония, Словения представили прекрасные экспозиции, а на украинском стенде не было ничего такого, что могло бы заинтересовать иностранца. Половина изданий вообще была на русском языке. А между тем Иван Чиж доказывал, что у нас прекрасный павильон. Посетители, не привыкшие к совковым идеологемам, только пожимали плечами...
— А почему так произошло? Ведь в 1989—1991 гг. столько надежд было связано с независимостью...
— Недавно мы вели дискуссии на ТВ вместе с Иваном Курасом, и я ему сказал: «Помните, как мы в свое время были по разные стороны баррикад на телевидении: Кравчук, вы, коммунистические пропагандисты — с одной стороны, и руховцы, те, самые первые — по другую сторону?» Это был фактически первый прямой эфир. Тогда руховцы выиграли. А сейчас мы вроде бы и заодно с вами, только почему-то ничего не выходит. И Курас очень хорошо ответил: «Знаете, почему не выходит и почему сейчас такие подлые времена? Потому что объединилось худшее, что было и в наших, и в ваших рядах, и захватило власть».
Поэтому и независимость у нас такая странная. Однажды разговариваю по-украински с одним молодым человеком, а его ребенок обращается по-русски. Я спрашиваю у мужчины: «Ты что, дома не говоришь на родном языке?» Увидев мое удивление, он рассказал, что родители в свое время переехали в Киев. В школе он, сельский парень, практически не мог говорить по-русски. А одноклассники заявили: «Не научишься на человеческом языке разговаривать, будем бить». «Издевались надо мной много, и я не хочу, чтобы и с моим сыном такое было», — подытожил он. И это на четырнадцатом году независимой Украины. Что же изменилось? Однако о чем мы говорим, когда в администрации Президента даже сегодня совещания идут на русском языке...
— Думаю, ваш собеседник поделился тем, что на определенном этапе своей жизни пережил каждый украинец...
— Но это впечатление детства засело где-то в позвоночнике. Поэтому в нашей стране до сих пор не создается атмосфера, когда разговаривать по-украински стало бы престижно.
— К счастью, есть и другие схемы избавления от таких комплексов неполноценности. Мой сын дома не разговаривал на украинском языке, но как только выехал за границу, начал звонить оттуда и говорить исключительно по-украински — таково неожиданное влияние Запада...
— Человек зачастую национально самоидентифицируется именно за пределами своей страны. Я знаю многих людей, которые даже не на Западе, а в России почувствовали себя украинцами и начали говорить на родном языке. Это довольно положительное явление, поскольку кругозор молодых людей расширяется...
— Но ведь небольшие — по полтора-два миллиона — прибалтийские народы создали и сохранили свою культуру даже в советские времена. У них свой театр, замечательные художники, а как поставлено издательское дело! Как им все это удалось?
— За ответом на этот вопрос я когда-то специально ездил в Прибалтику. В Литве писатели мне объяснили: у вас, в Украине, духовная жизнь мощна в индивидуальных проявлениях, но в ваших городах нет концентрированной культурной среды. А вот нас мало, но все сосредоточено на малом пространстве, и потому все видно, потому есть общенациональный, а следовательно, и общечеловеческий потенциал...
— Резонно. Отсутствие концентрации у нас чрезвычайно ощутимо. К тому же, это вырабатывает отрицательное отношение к украинскому — мы сами себе неинтересны.
— То-то и оно! У нас в Могилянке сейчас экспонируется замечательная художественная выставка — исторические полотна, отражающие наш путь от эпохи Триполья до сегодняшних дней. Но в невыкристаллизированной киевской среде об этом мало кто знает. Представьте себе выставку такой значимости где-то в Таллине — это было бы событие общенационального, общегосударственного значения...
— А вы можете себе представить ситуацию, когда бы произведения украинской литературы на Первом канале представлял зрителям Президент или вице-премьер? К примеру, Леонид Кучма рассказывает, что он вчера прочитал последнюю книгу Юрия Андруховича, и она ему очень понравилась. Вы улыбаетесь, а в Европе премьеры представляли новые издания даже украинских писателей. А где мы можем увидеть нашего Президента, кроме таких попсовых «концертов», что об этом даже неудобно говорить?..
— Между прочим, я могу представить себе ситуацию, когда государственный человек представляет украинские произведения, поскольку знает и ценит их. Имя этого человека — Виктор Ющенко.
— Но после выборов мы можем узнать, что стало еще хуже и с украинским языком, и с культурой. Тогда... Недавно я купил книгу Миллера, изданную в России, в которой развивается мысль, что Украина — это историческое недоразумение. Вот если бы царское правительство не так давило на украинцев своими эмскими указами и валуевскими циркулярами, а более либерально относилось к ним, Украина сама бы «рассосалась», и украинского языка уже давно бы не было. А все притеснения только пошли на пользу украинизации. Не исключаю, что это «научное» исследование было сделано на заказ, но выдержит ли Украина еще 25 лет очередного уничтожения украинской культуры?
— Я не согласен с тем, что языка не было бы, если бы существовала другая политика царского правительства. Дело в том, что язык уничтожить очень трудно. Я даже мечтаю написать работу, которая называлась бы «Феномен языка как мистический аналог мироздания». Язык — это нечто столь уникальное, что мы не можем постичь его в полной мере. Убежден — он существует в генотипе. Именно вследствие этого неуничтожим украинский акцент, а грузины не могут избавиться от своего. Я даже склонен считать (хоть это весьма дискуссионный вопрос), что первое предложение Библии нужно читать не «сначала было слово», а «испокон веков было слово». Но это отдельная тема.
Бесспорно, все те эмские указы, валуевские циркуляры, разгромы украинской интеллигенции в 30-х и в 70-х годах, кроме большого вреда, подпитывали сопротивление в народе. Именно это произойдет и сейчас, если завтра разыграется худший вариант. Но уничтожить язык не удастся...
Кстати, на эту тему более интеллигентно высказывался в свое время Владимир Вернадский. Я обнаружил в 1988 году в архивах в Москве его ненапечатанную статью под названием «Украинский вопрос и русское общество». Владимир Иванович был панславистом, и довольно скептически относился к развитию отдельной украинской культуры, хотя вместе с тем был ее большим приверженцем и защитником. Подобно другому гениальному украинцу — Александру Потебне. В конце концов развитие показало — они ошибались: будет украинский язык, украинская культура, только все это должно пройти свои этапы.
Так вот, Вернадский считал, что России для сохранения влияния на Малороссию нужно не уничтожать, не запрещать, а позволять ей развивать украинскую культуру. Но если бы, не дай бог, худшая ситуация повторилась... Сейчас есть люди, много людей, для которых украинская культура не просто способ борьбы, как это было в 60-х годах, когда вышиванкой, походом к памятнику Шевченко люди просто проявляли свое отношение к режиму. В настоящее время, возможно, впервые в истории Украины, украинская культура становится нормальной средой, в которой человек живет. Согласен, что ситуация очень непростая. Ну как можно создать украинский фильм о современной жизни, например, в Киеве? Ведь в лучшем случае герои фильма будут искусственно говорить на украинском языке, так как на улицах столицы большинство людей на нем не общаются...
— Нет даже украинского сленга. А без этого трудно создать городскую песню...
— Со сленгом легче — он уже появляется, но для более широких явлений необходим длительный процесс. Хотя уже формируется украинская молодежная субкультура — в Донецке, Луганске, Харькове есть фан-клубы «Океана Эльзы», «ВВ». На одном из недавних концертов на востоке Украины, когда выступали «Океан Эльзы» и «ВВ», молодые люди, которых «наняли» агитировать за Януковича, вывесили лозунг: «Мы любим «Океан Эльзы», мы любим «ВВ», мы за Януковича». Тогда Скрипка со сцены сказал: «Снимите этот лозунг, мы за Ющенко». То, что сугубо львовская группа обрела популярность в Харькове, в Донбассе, это уже важное культурное явление.
В свое время Мыкола Хвылевой с вызовом сказал: «Я поверю в украинизацию, когда проститутка в Харькове обратится ко мне на украинском языке». И в этом эпатажном изречении — глубокий смысл. Мы пока что живем в период, когда только творится почва для украинской культуры. Не все наши выпускники станут гениальными философами, писателями или менеджерами, но все они в академии постигнут основы, на которых будут воспитывать детей, внуков.
— Ваш оптимизм мне по душе, но есть примеры и более пессимистичные. Возьмите Ирландию, которая столько лет (и как упорно!) боролась за независимость, а к своему языку так и не вернулась. Она до сих пор разговаривает на языке своих ненавистных поработителей. Очевидно, люди слишком ленивы, чтобы до конца следовать за романтической мечтой...
— Но учтите то, что ирландцев меньше, чем украинцев. Количество в этом деле не последний аргумент. Кроме того, национальные процессы продолжаются и в Ирландии. И еще неизвестно, чем закончатся. Посмотрите на Израиль. Там возродился язык, на котором почти никто не говорил.
— Израиль для Украины во многом желательный пример. Но ведь евреи в течение тысяч лет, несмотря ни на что, сохранили свою культуру, единство...
— Мы подошли к очень важному моменту: еврейская культура — космополитическая. Она сотворена разными языками и в разных средах. А теперь с этой же точки зрения давайте посмотрим на феномен украинской культуры. Конечно, это тоже космополитическая культура. Она творилась в разных средах и на разных языках. Причем языках не только вербальных, но и живописи, танца и т. д.
Начнем с аксиомы: Сковорода — украинский мыслитель. Но он никогда не писал на том языке, на котором мы разговариваем. Сковорода писал на староукраинском, церковнославянском и латыни. Итак, латинские стихи Сковороды и трактаты — это феномен украинской культуры или нет? Безусловно. Тогда возьмем Ивана Франко, который, кроме украинского языка, писал (в том числе и художественные произведения) на польском. Ольга Кобылянская — на немецком. Николай Гоголь — на русском, но в душе был украинцем и, между прочим, среди русских исследователей есть такие, которых я бы назвал «русопятами» или шовинистами, просто ненавидящие Гоголя за то, что он «испортил исконную» русскую литературу.
Они по-своему правы, так как Гоголь фактически изменил русскую литературу. И это ощущается не только в «Тарасе Бульбе», но даже в «Петербургских рассказах». Возьмем «Нос». Это рассказ, написанный в духе нашей карнавальной вертепной культуры, абсолютно не характерной для русского мировоззрения. Это наша химерическая проза, которая со временем проявилась в произведениях Земляка, в какой-то степени Ильченко, в некоторых произведениях Дрозда, Гуцала, Миняйло... Стоит вспомнить, что отец Гоголя был украиноязычным писателем и учился в Киево-Могилянской академии.
Но, к сожалению, в тех условиях Гоголь свой большой талант мог реализовать только в России. Мы когда-то разговаривали на эту тему с Линой Костенко и, если я правильно воспроизвожу ход ее мыслей, Гоголя стоит интерпретировать как русскоязычного писателя в украинской культуре. Эта мысль подтверждает, что украинская культура в определенной степени космополитична. Ведь мы можем назвать достаточно много языков, на которых творится наша культура. У нас сегодня есть писатели, которые пишут на греческом, польском, румынском, русском языках. Феномен Крыма и феномен татарской культуры, а также вхождение ее в украинскую культуру — отдельные и очень важные вопросы для Украины. Я считаю, что наше государство очень плохо поступает, когда не содействует включению татар, возвратившихся в Крым, в украинскую жизнь. Мы отдаем их на откуп Турции — там им можно бесплатно учиться. Но они возвращаются оттуда с другим мировоззрением. Меня радует, что в Киево-Могилянской академии постоянно увеличивается количество студентов-татар, которые специально для того, чтобы поступить к нам, изучают украинский язык, а следовательно, включаются в украинскую культурную и политическую среду.
Главное, что я хочу подчеркнуть, — развитие украинской культуры нуждается в сосредоточении усилий многих народов, которые проживают на территории нашей страны. Когда у нас создастся нормальная среда с доминантой украинской культуры, многие проблемы отпадут, и реализуются варианты, когда люди будут писать, скажем, на двух, трех языках и это будет считаться нормальным. Полифоничность, открытость украинской культуры — ее неоценимое достояние. Убежден, что уже скоро мы сами и за нами другие народы откроют достояние мирового уровня и в нашей литературе, и в живописи, и в кино, и в театре. В украинском неуничтожимом духе. Несмотря ни на что, развитие нашей культуры движется (может, только не так быстро, как хотелось бы) в обнадеживающем направлении.