Это дело на протяжении многих десятилетий было на устах всех киевлян. Да, пожалуй, и большинства жителей Российской империи, других стран. Имею в виду так называемое дело Бейлиса. Сколько о нем писано и какими перьями!
Сейчас этому делу не исполняется круглая дата. Вроде бы и вспоминать о нем нет повода. Возвратиться к нему меня вынудило выступление одной из городских газет, где оно почему-то квалифицируется как одно из самых таинственных и до сих пор не разгаданных убийств. Но так ли это? Ведь Бейлис был оправдан судом, оправдан устами многих виднейших деятелей, ученых, писателей, журналистов. Были названы убийцы. А что до таинственности... думаю, что просто это убийство нужно рассматривать в контексте истории. Напомню, однако, вкратце его суть.
Как-то ранней весной мальчики, игравшие на Подоле в глинном карьере, обнаружили маленькую пещеру и в ней, к своему ужасу, тело убитого подростка. Многочисленные ножевые ранения свидетельствовали о жестокой смерти.
Призвали полицию, завели дело, определили следователя. Убитым оказался Андрюша Ющинский, воспитанник духовного училища, размещавшегося в Софийском соборе. Раз есть труп — нужно искать убийцу. И вот тут начинается настоящая круговерть вокруг казалось бы рядового уголовного дела.
Уже значительно позже, в сравнительно недавнее время, когда изучали старые архивы, стало понятно, что власти с самого начала имели довольно четкое мнение об этом деле. Андрей с другим мальчиком — Женей, сыном содержательницы воровского притона Веры Чеберяк, играл в свои детские игры. Потом ребята поссорились — кому должен принадлежать какой-то прутик. В пылу ссоры Женя пригрозил рассказать Андрюшиному отцу о каких-то прегрешениях меньшего Ющинского, а тот заявил, что доложит куда следует, чем занимается его мать, скупающая ворованные, награбленные вещи...
Потом они помирились, однако Женя рассказал матери об угрозе, а та — своим сообщникам. Возникла паника, и опасного свидетеля решили убрать. Что и было сделано.
Банальная воровская история. И нужно отдать справедливость сыщикам — они быстро ее раскрыли. Установили день, когда Андрюша пришел на квартиру к Чеберячке, и то, что он оттуда уже не вышел. Казалось бы, оставалась мелочь — взять преступников. Но обвинили почему-то старого безобидного Бейлиса, управляющего небольшим кирпичным заводом, расположенным у карьера. Почему?
Потому что в верхах родилась и нашла одобрение версия о ритуальном убийстве — это, дескать, сделали евреи, как раз перед Пасхой, чтобы добыть кровь младенца. Оставалось найти только человека, которому можно приписать этот поступок.
Следует заметить, что обвинения евреев в использовании христианской крови для своих обрядов не было чем-то новым. Они тянулись еще от средневековья. И вот эту ритуальную версию решили воскресить.
Тем более что опыт такой в России уже был. Подобные обвинения иудеям и некоторым другим иноверцам предъявляли довольно широко при Александре I.
Когда в обществе нарастало недовольство по каким-либо поводам, грозящее перерасти в бунт, охранка умело направляла готовую вырваться наружу скрытую стихийную энергию, давала возможность «выпустить пар», направляя ее в сферу межнациональных конфликтов. Здесь стоит вспомнить историю с убийством царского премьера Столыпина. То, что оно было организовано не фанатиком-одиночкой Богровым, а целой определенной системой, сейчас практически ни у кого не вызывает сомнений. Фанатичный еврей Богров, пожелавший то ли шумно прославиться, то ли громко отомстить власти за что-то, замахнулся было на царя. Но хорошо понимал, что даже если сообщники спасут ему жизнь, как они обещали, то последствия могут быть очень серьезные. Могут перерасти в большой погром. Поэтому он отбросил покушение на царя, приезд которого в Киев ожидался в ближайшее время, и переключился на более скромную фигуру — премьера. Столыпин не пользовался в народе особой популярностью, и его убийство вряд ли могло вызвать взрыв. Понимали это и его вдохновители. Так и благословили убийство. И не просчитались — особых волнений действительно не произошло, единственно — страна лишилась великого реформатора.
Конечно, мальчик Ющинский был фигурой совсем маленького, неприметного масштаба. Но в определенной ситуации и из него можно было извлечь пользу. И прокурор Чаплинский, рьяно взявшийся за дело, доложил министру юстиции Щегловитову: есть такое «родное» мнение, что мальчика убили иудеи, чтобы добыть как раз накануне Пасхи христианскую кровь.
Такой ход устраивал и министра. Ведь недавно левые внесли в Думе законопроект о расширении прав «инородцев», об отмене ряда ограничений по отношению к ним. Да и в стране нарастало недовольство. А тут — возможность направить народный гнев против этих же «инородцев». Счастливый случай!
И следствие повернуло совсем в другую сторону. Конечно, настоящих убийц все же пришлось упрятать за решетку, но за другие провинности — воровство, грабеж. А все усилия направили на разработку ритуальной версии.
Нашлись продажные медики и лжеученые, которые определили характер и количество ран на теле мальчика именно как типичное убийство для добывания большого количества крови. Сыщики оставили в покое Чеберячку. Появились многочисленные подтверждения «народного» мнения. Оставалась мелочь — найти человека на роль исполнителя. Здесь уже масштабы фигуры не имеют никакого значения. Бейлис для такой роли вполне подходил. Работал у карьера, внешне представительный, с картинной бородой. И выбор пал на него.
Абсурдность обвинения понимали все. Большая группа известных общественных деятелей, мастеров культуры выступила с воззванием, в котором говорилось: «Во имя справедливости, во имя разума и человеколюбия мы подымаем голос против новой вспышки сатанизма и темной неправды... Не верьте мрачной неправде, которая много раз уже обагрялась кровью, убивала одних, других покрывала грехом и позором...» Под воззванием стояли подписи Короленко, Куприна, Горького, Немировича- Данченко, Янки Купалы и многих других.
Как известно, суд над Бейлисом вынес оправдательный приговор: «Не виновен!» Что сыграло главную роль в срыве неплохо подготовленного спектакля — именитые защитники в разных странах, порядочные присяжные, манифестации на улицах? Наверное, все факторы. Плюс еще один — страх власти. Она поняла — с народом шутки плохи, не всегда стравливание наций может дать желаемый результат. Времена все-таки не Римской империи.