В последнее время уход из жизни видных деятелей культуры, олицетворявших своим творчеством незабываемую советскую эпоху, участился. Недавно ушли в небытие актеры Михаил Ульянов и Олег Янковский, а также певица Людмила Зыкина... До этого с литературно-жизненного горизонта исчезли такие признанные зубры соцреализма, как Виктор Астафьев, Василь Быков, Чингиз Айтматов, Александр Солженицын. Создается впечатление, словно культурное прошлое, как невостребованное современностью наследство, печально сворачивается в скатерть-самобранку, на которой уже не состоится демонстрация всесоюзных достижений народного хозяйства изо всех культурных ведомств советской империи и откуда уже не услышим натужных песнопений о дружбе народов и счастливом всесоюзном будущем. Поэтому вместе со смертью известного русского прозаика, драматурга и сценариста Василия Аксенова, ушедшего в вечность на 77-м году жизни, казалось, канул в небытие еще один обломок имперского айсберга, на котором со времен хрущевской оттепели до периода брежневского застоя парило в недолговечной эйфории целое поколение физиков с лириками, а также кухонных диссидентов с квасными патриотами всех мастей.
Пожалуй, не зря самый одиозный из романов Аксенова имел футурологическое название «Остров Крым», на котором, как нафантазировал автор, существовал бы в будущем отдельный архипелаг сомнительной независимости. Вообще, почти сквозь все творчество Аксенова, богатое фабульной выдумкой и стилистической причудливостью — от «Апельсинов из Марокко» до «В поисках грустного бэби», «Скажи изюм» и «Кесаревого свечения», — проходит эдакий неугомонный герой-авантюрист и плейбой-повеса, ярко и альтернативно противопоставляя себя традиционному «герою нашего времени» из кондовой русской литературы как классического, так и советского времени. Ведь какими были эти зашоренные, махрово-бровастые времена оттепели и застоя и какими были книги этой эпохи — в частности у Аксенова и его читателей? Вот его ранняя «Затоваренная бочкотара» в журнале «Юность» и «Сундучок, в котором что-то стучит», напечатанная в журнале «Пионер», вот «Бумажный пейзаж», услышанный на крамольном радио Би-би-си, вот уже более поздний «Остров Крым», напечатанный в «Юности» во времена «перестройки». Как видим, немало копий было сломано за это время в дискуссиях о соцреалистическом методе в литературе и не меньше писательских судеб перемолото в мясорубке советских репрессий.
В частности во время застойных 70-х трухлявая диссидентская тара была уже до краев заполнена «творческим» конформизмом и осторожной богемной фрондой. Писательская братия ни на йоту не изменилась со времен сталинских чисток, будучи готова к ряду новых испытаний, словно к творческим подаркам судьбы. В конце концов, кризис, как подсказывает история советской литературы, — это нормальное состояние ее существования, и партийный скандал красным пунктиром сопровождал любые проявления вольнолюбивого жанра — от «Оттепели» Ильи Эренбурга до «Не хлебом единым» Владимира Дудинцева, и этим примеры не исчерпываются. Поэтому неудивительно, что с выходом скандального альманаха «Метрополь» популярного Василия Аксенова клеймили ближайшие коллеги из литературного цеха, которые, глотнув воздуха хрущевской оттепели, быстро поняли, что писать иначе, чем на заказанные партией темы, они никогда не смогут и что без ошейника цензуры у них зябнет шея, а в обычной атмосфере союзписовских интриг им жить намного комфортнее. Потому наивным и недальновидным был инакомыслящий молодняк вроде Василия Аксенова, Виктора Ерофеева, Фазиля Искандера, Беллы Ахмадулиной и др., который честно представил на цензуру своему родному начальству собственное громоздкое создание (по размеру альманах «Метрополь» символично походил на могильную плиту), обесчестив таким образом «высокое имя советского писателя». Авторов альманаха, вспомнив опыт 1930-х, шельмовали в прессе и мучили на многочисленных собраниях. Любопытно, что один из уцелевших экземпляров «Метрополя», взятый московским руководством Союза писателей СССР на рассмотрение в 1970-х годах и ныне оцененный на аукционе «Сотби» в кругленькую сумму (около 2 тыс. фунтов стерлингов), так и не был возвращен владельцу, как того требовали участники альманаха, имеющие на него авторские права.
При жизни у Василия Аксенова было несколько выдающихся периодов, в которые формируется характер и определяются основные «творческие» ценности. Прежде всего это было отрочество в детдоме и жизнь на Колыме, куда в конце 1930-х годов сослали его репрессированную семью, о чем мать будущего писателя — Евгения Гинзбург со временем напишет широкоизвестные в СССР мемуары о сталинских лагерях, в том числе книгу «Крутой маршрут». Потом у Аксенова был веселый комсомольский период с дебютным романом «Коллеги» (1960), который принес автору бешеную популярность, много переиздавался, был экранизирован и поставлен в театре. Следующий роман — «Звездный билет» (1961) — сделал из парня живую всесоюзную легенду, а последующие «Апельсины из Марокко» (1962) и «Пора, мой друг, пора» (1964) закрепили за Василием Аксеновым славу одного из лидеров «молодой прозы», заявившей о себе на рубеже 1950—1960-х годов.
В 1970-х отношение к писателю в Советском Союзе резко изменилось, его перестали печатать. Немало скандальных кличек получил в то время Василий Аксенов в литературных кругах: «стиляга», «диссидент», «богема». Хотя на самом деле он был выразителем чувств целого поколения «молодых и сердитых» людей родом из советского бестиария. Одним словом, это был лидер тогдашней молодежной прозы, известный благодаря участию в опальном альманахе «Метрополь» в 1979 году, который не прошел советскую цензуру, будучи напечатанным в США. В знак протеста против репрессий, начавшихся по этому поводу, Аксенов вышел из Союза писателей СССР, который называл «детским садом строгого режима», а в 1980 году уехал по приглашению в США, после чего вместе с супругой Майей Кармен был на десять лет лишен советского гражданства.
Следует отметить, что в Америке в то время любили советских диссидентов, напоминавших публике о неугасаемой холодной войне и прочих атрибутах «американско-советской дружбы». Иосиф Бродский, Сергей Довлатов и Александр Солженицын, пережив короткий период собственных скитаний, добились в Америке писательского успеха прежде всего благодаря антисоветским настроениям, а уж потом — вследствие чисто профессионального, «независимого» характера своего творческого метода в литературе. Поэтому, живя до 2004 года в Америке, популярный советский прозаик Аксенов не бедствовал, преподавая русскую литературу в университете Мейсона (Вашингтон) и издавая на чужбине такие первоклассные романы, как «Бумажный пейзаж» (1982), «Скажи изюм» (1985), «В поисках грустного бэби» (1986), трилогию «Московская сага» (1989), «Кесарево свечение» (2000), а также сборник рассказов «Негатив положительного героя» (1995) и «Новый сладкий стиль» (1996). Страдал ли автор из-за разрыва с Родиной? «Мне намного легче писать в эмиграции, — отмечал Аксенов, даже приехав в Россию, где в 1990 году ему вернули советское гражданство, — а сейчас я создаю для себя искусственную эмиграцию в Москве из-за бешеного ритма общественной жизни».
В последние годы Василий Аксенов проживал с семьей во Франции, а также в Москве. В 2004 году был награжден премией «Русский Букер» за роман «Вольтерьянцы и вольтерьянки», в 2005-м получил Орден литературы и искусства, одну из высших наград Франции. В 2007-м издал роман «Редкие земли», в котором бывшие лидеры ВЛКСМ становятся нынешними олигархами. Кем именно был и стал для всего поднебесного землячества сам Василий Аксенов — будут решать, пожалуй, в других мирах, но сейчас стоит помянуть этого неоспоримого корифея русской литературы нашего времени.