Волошский узел

Закарпатцы всегда отличались этнической терпимостью. И это не удивительно, ведь в области проживает около 80 национальностей и народностей, которые никогда не враждовали между собой. Впрочем, у каждого правила есть исключения, а каждое исключение, как известно, только подтверждает правило. Последние несколько лет в самом большом селе Перечинского района Порошкове растет социальное напряжение между украинцами и волохами, которое рискует перерасти в конфликт на межэтнической почве. Решить «порошковскую» проблему несложно, соответствующим структурам нужно только захотеть этого и приложить усилия…

Белые цыгане

Центр Порошкова производит гнетущее впечатление — серые фасады административных зданий, лужи на обочинах, мусор. Главная улица является одновременно трассой областного значения, впрочем, на ней чаще можно увидеть не авто, а лошадь, запряженную в телегу с извозчиком-волохом, который окинет незнакомца хмурым взглядом, а увидев наведенную фотокамеру, насупит брови и пустит коня рысью.

Такие настроения здесь довольно непривычны, ведь в течение многих десятилетий украинцы и волохи жили вполне мирно и были хорошими соседями. Сельчане вспоминают, что на Рождественские праздники самыми желанными колядниками всегда были волохи: музыкальность и артистизм у них, кажется, заложены генетически. Однако падение Союза разрушило и добрососедские отношения. Бедность и безработица, больнее всего ударившие именно по волохам, спровоцировали рост преступности, а отсутствие надлежащей реакции со стороны правоохранительных структур — наглость. Первыми последствия этого ощутили на себе окружающие леса, неконтролируемая вырубка которых началась в конце 90-х и достигла пика три-четыре года назад. В те времена из Порошкова выезжали каждый день по 80 грузовиков с краденым лесом, который, почти не таясь, рубили волохи сразу за своим табором. В хищении древесины были заинтересованы и перевозчики, и предприниматели, и правоохранители, каждый из которых получал свою долю, поэтому пресечь этот беспредел представлялось невозможным. Однако ситуацию все-таки удалось переломить, о чем чуть ниже.

Другая волошская проблема, от которой страдает Порошково, — самозахваты земельных участков. Табор непрерывно растет и требует новой территории, которой в селе практически не осталось. Волохи решают земельный вопрос просто — возводят дома у табора, никого не спрашивая. Есть судебные решения о сносе самовольных застроек, однако выполнить их в селе никто не решается. Как решить этот вопрос в целом, никто не знает.

Однако самый большой бич для Порошкова — это ежегодные систематические набеги волохов на крестьянские огороды. Выращивать фрукты-овощи в таборе не привыкли, покупать еду — дорого, да и зачем тратить деньги, если рядом растет все «дармовое»? Поэтому и возникает каждую осень типичная ситуация: крестьяне, тяжко трудившиеся в поле весну и лето, приехав за урожаем, обнаруживают, что их огороды разорены — кукуруза и фасоль обобраны, картошка выкопана, копны сена вывезены. Воров иногда ловят на месте, но те ведут себя спокойно, зная, что все равно им ничего не будет, — у милиции на такие «мелочи» нет времени, а скорее — желания. Попытки создать в селе добровольную народную дружину не принесли успеха, из-за формального отношения районных властей НД существует только на бумаге. Дошло до того, что наиболее сознательные крестьяне начали распространять в Порошкове листовки с призывом объединяться и охранять урожай от ворья.

— На крестьянских нивах уже неоднократно возникали стычки между волохами и украинцами, — говорит сельский активист Эмил Корпанец. — К счастью, они не имели серьезных последствий, однако рано или поздно этот зреющий годами нарыв прорвется, и тогда дойдет до кровавых самосудов. Власти на проблему совершенно не реагируют, а терпеть такое бесконечно люди не будут, всему есть предел...

Часть крестьян решительно настроена отстаивать свои права, но есть и такие, у кого от неверия уже опустились руки. Мрачно глядя в сторону волошского табора, они говорят, что еще несколько лет, и украинцам из Порошкова придется уезжать, как в свое время они уехали из соседней Свалявки…

Первый после Бога

Табор расположился на окраине Порошкова, в начале стоит несколько десятков ромских домов, за ними — волошские. При въезде в глаза бросаются огромные выбоины посреди грунтовой дороги, маленькие участки возле домов, никогда не обрабатывавшиеся сельскохозяйственными орудиями, и резкий контраст в строениях — саманные лачуги чередуются с добротными домами, на крышах которых красуются спутниковые антенны.

— Наш народ очень работящий, — неспешно рассказывает В.Горват. — Нет более трудолюбивых людей. Здесь работу не найдешь, поэтому каждый год почти все мужчины выезжают в южные области на заработки, дома остаются женщины и дети. Кто-то едет семьями, а детей прячет по закуткам, если хозяин не разрешает им помогать старшим. Сколько раз наши бригады возвращались ни с чем — обманывают, не платят. Тяжело... Лесом мы уже не занимаемся, раньше — да, рубили. Каждый день милиция приезжала, «Беркут» налетал разбираться, штрафовали наших людей, задерживали. Нам это не нужно, все должно быть согласно закону...

По словам старосты, табор живет файтами — большими родами, объединяющими пять-шесть семей и насчитывающими по 60—70 человек. В случае чего вся файта становится на защиту своих братьев и сестер монолитной стеной, не разбираясь, кто прав, а кто нет. В конфликты между файтами староста никогда не вмешивается, его главная миссия — отстаивать интересы табора перед внешним миром — сельскими или районными властями и особенно правоохранителями. Несколько лет назад часть волохов неожиданно обратилась в религию — стала посещать христианскую церковь пятидесятников. Среди них был и староста, впрочем, недолго.

— Из меня перед Богом вышло ни рыба ни мясо, — говорит В.Горват. — Я курю, могу иногда и выпить. Словом, сам виноват. Но думаю обратиться в веру, Бог мне поможет.

— Как с соседями живете? — интересуюсь у бирова.

— С цыганами, бывает, и подеремся, но всегда миримся. Я и сам когда-то дрался, конфликтовал по-семейному, сидел потом 10 суток в КПЗ. Наши могут и жениться на них. Мой сын привел невестку-цыганку домой. По собственной воле, не так, как раньше было. Знаете, как мой отец своей сестре говорил? — оживляется биров. — «Бери себе в мужья вот этого, отмоешь в ванне, увидишь, какой хороший будет!..» — смеется. — А с украинцами нормально живем. Второй сын привел невестку-украинку, не жалеет ни он, ни она. И из села, бывает, наших берут. Один взял девушку, пожил немного, не понравилась, вернул и взял себе другую...

— Крестьяне жалуются, что волохи регулярно «чистят» их огороды...

— Не воруют наши. Сено покупают: если бы не лошади в таборе, никто бы его в селе и не покупал. А фрукты-овощи не берут. Ну, разве процента четыре из наших воруют. Но такие есть и среди белых. Неправда это, наговаривают... Знаете, какие для нашего народа самые большие проблемы. Первая — образование. Не привыкли у нас дети учиться, еще в советские времена уезжали с родителями на заработки, так не до того было. Но я заставляю их ходить в школу, сейчас из табора учится где-то 85 процентов детей. А кто не хочет, прошу в сельсовете не выдавать им никаких справок. Я и сам недоучился, и сейчас вижу, насколько это нехорошо. Из-за неграмотности наши люди не умеют постоять за себя, теряются. Если бы не я, половина табора давно бы сидела по тюрьмам. Первый в лагере — Бог, дальше — я, так и есть... А вторая проблема — работа. Нет ее здесь, поэтому и едут, кто куда по свету, мучаются. А кто не найдет работы, идет воровать. Дайте нам работу, никто и не пойдет на крестьянские нивы...

Решить проблему «огородной» преступности и снять таким образом в Порошкове социальное напряжение можно. Для этого есть довольно простой и проверенный временем выход — нужно создать в селе отделение милиции. Жандармский пункт функционировал в Порошкове при Австрии и Чехии, что и не удивительно, ведь это кустовое село, в котором необходимо поддерживать порядок не только из-за волошско-ромского табора. Здесь случаются и преступления посерьезнее, их количество в последнее время возросло. Сельсовет неоднократно ставил перед областными властями, УМВД и МВД вопрос об открытии милицейского отделения (тем более что свободные здания в селе есть), однако безрезультатно. За открытие отделения обеими руками и начальник Перечинского райотдела милиции. Эффективность частого присутствия правоохранителей доказана на примере лесных вырубок, которые все-таки удалось пресечь практически полностью после регулярных рейдов в волошский табор. Однако создать новое подразделение не позволяет штатное расписание, а изменить его — не в компетенции райотдела или областного управления МВД.

Редакция «ЗН» нашла возможность выйти на руководство МВД, которое заверило, что поспособствует открытию в Порошкове милицейского отделения. Однако когда корреспондент газеты попросил сельского голову написать соответствующее обращение (таковых в последние годы было написано немало в различные инстанции), тот неожиданно стал «волынить» и ничего так и не сделал даже после нескольких напоминаний. Причину столь странного поведения объяснили в селе. Дело, оказывается, в политике. Весной следующего года состоятся выборы в местные органы власти, а в Порошкове за последние несколько кампаний сложилась традиция — сельским головой становится тот, за кого голосуют волохи. И это понятно — в отличие от украинцев волохи на выборы идут дружно и голосуют как один. Поэтому портить отношения с ними открытием милицейского отделения решится не каждый.

Необходимое обращение все-таки удалось получить, его подготовили активисты села, соответствующие материалы вскоре будут отправлены в МВД. Однако факт странного поведения сельского головы довольно показателен...

Волохи живут в Порошкове уже сто лет, считают эту землю своей и никуда переезжать не намерены. Обеим общинам — и украинской, и волошской, желает того кто-то или нет, придется жить вместе и впредь. Опыт предыдущих десятилетий показывает, что такое сосуществование вполне может протекать в мирном и спокойном русле. Было бы только желание со стороны властей вовремя заметить проблему и захотеть ее решить. Иначе волошский узел придется разрубать...