Весенняя Слава

Народный депутат трех созывов, лидер Конгресса украинских националистов, женщина-легенда Слава Стецько осталась в памяти большинства «железной леди украинских националистов». Но тем, кому довелось с ней общаться, видели перед собой еще и интереснейшего собеседника, обаятельную женщину, в манерах, поступках и суждениях которой чувствовалась европейская шлифовка.

Несколько лет назад, сразу после ее дня рождения, мы встретились и разговорились о женском.

«Май. Каштаны. Комната, буквально заваленная охапками цветов. За столом пани Слава. Вышитая рубашка, гордая осанка, доброжелательный, чуть ироничный взгляд, в котором чувствуется скрытая сила. На руке — кольца, бусы на шее. Уложенная прическа. Безупречный маникюр. Нет, бабушкой ее не назовешь. Она из той редкой породы женщин, которые в любом возрасте умудряются быть привлекательными. Просто красота с годами становится другой. Той, которая впитывается ими на протяжении жизни, а потом как бы просвечивает изнутри. Красотой души, ума и еще той особой женственности, которая чем-то сродни последним зимним хризантемам, цветущим долго-долго — холоду и морозам вопреки.

В руках у пани Славы четки. Смеется. Рассказывает обо всем: о детстве, подполье, арестах, встрече с мужем и соратником Ярославом, о войне, изгнании, Мюнхене, политике, Верховной Раде, об утренних прогулках, бассейне, в который так редко успевает ходить, о кофточках и о погоде.

«На открытие сессии надо сшить еще одно платье, — улыбается пани Слава, — и соответственно подобрать аксессуары. Отдаю предпочтение строгому покрою одежды, которую стараюсь освежить украшениями, шейными платками, но главное — осанкой и улыбкой, без них ни один костюм элегантно сидеть не будет. И хотя с осанкой с каждым годом все сложнее, по возможности стараюсь формы не терять. А вот хождению по магазинам обычно предпочитаю знакомую портниху. Женщина есть женщина, даже если она и политик».

На правах старейшего депутата пани Слава открывала две сессии нового созыва. Она признавалась, что открытие первой сессии было самым счастливым днем ее жизни. И выпавшую ей честь выступать перед парламентом независимой Украины она считала поистине царским подарком судьбы. «Еще бы, всю жизнь бороться за независимость страны, не зная, через сколько лет или веков эта реальная независимость наступит, а потом неожиданно получить ее, дважды подряд заслужить доверие народа, стать депутатом и озвучить все слова, что накопились за всю жизнь, с трибуны Верховной Рады»! Она выступила, а когда заиграли гимн, стала петь вместе со всеми, забыв, что перед ней микрофон и, по сути, она является парламентским запевалой, а все остальные — как бы сопровождающий ее хор.

Сам факт, что националистка открывает сессию, вызывал сильное сопротивление коммунистов, которые первый раз даже пытались ее выступление саботировать. На их выпады пани Слава реагировала с юмором: «Зная семь языков, русский матерный коммунистов никак не могу освоить». Да и не стоили они того, чтобы опускаться до их уровня и тратить на них нервы. А таких коммунистов, как Борис Олийнык, уважала и не скрывала этого.

Она действительно знала семь языков, а еще — язык дипломатии, который отшлифовывала на протяжении всей жизни.

После смерти мужа возглавляла антибольшевистский блок народов, объездила весь мир, встречалась с первыми лицами разных стран мира, рассказывала об Украине и украинцах. Возглавляла украинскую диаспору в Мюнхене, стала одним из основателей Вольного украинского университета, способствовала открытию украинского посольства, о чем экс-посол Украины в Германии до сих пор вспоминает с благодарностью:

«Я работал в посольстве Советского Союза, — говорит Александр Пономаренко, — и когда стало ясно, что Союза больше нет, посол вызвал меня и сказал: «Вы — независимые, финансируйте себя сами». А как работать, естественно, никто не знал. В нашем МИДе единственное, что смогли, так это подтвердить мои дипломатические полномочия как представителя Украины, а насчет всего остального все были в полной растерянности, ни о каком финансировании в ближайшие месяцы не могло быть и речи. А работать-то все равно надо было. Еще при Союзе, несмотря на недовольство руководства, я регулярно общался с представителями диаспоры, и с пани Славой был знаком. Узнав о ситуации, она среагировала моментально. В Мюнхене, в помещении Вольного украинского университета нам выделили две комнаты. Тут же создали фонд помощи, в который внесли кто сколько смог. На полученные деньги этот первый «офис» посольства оборудовали всем необходимым: мебелью, телефоном, компьютером и факсом, осталось еще и на оплату телефонных переговоров».

Интересно, что сама пани Слава никогда не вспоминала об этом эпизоде, видимо, считая такую помощь настолько естественной, что о ней даже не стоит говорить.

Что же касается личного, признавалась, что с подачи старшего брата, члена ОУН, с ранней юности занималась подпольной деятельностью и на мужчин, ее окружающих, смотрела не иначе как на соратников по борьбе. Кроме того, немного комплексовала по поводу своей внешности, считая себя недостаточно привлекательной.

«Осознание того, что я не только борец, но и женщина, пришло ко мне в 24 года, когда на конспиративной встрече в кафе я познакомилась с 32-летним красавцем Ярославом Стецько. Он говорил о политике, а я просто не могла отвести от него глаз. Позже узнав, что он тяжело ранен и лежит в госпитале в Чехии, под арестом коммунистов, организовала мобильную группу и его выкрала. Спрятала на конспиративной квартире, вылечила, а потом мы поженились».

Именно тогда она, Анна Музыка, взяла не только фамилию мужа, но и его сокращенное имя. Именно Славой называл он ее в бреду, когда она вывозила его, раненного, из госпиталя. На протяжении всей жизни они были соратниками по борьбе, которой на их долю выпало более чем достаточно. При этом не расплескали полноту чувств. Поскольку всегда поддерживали друг друга, не замечали досадных мелочей и даже, когда была возможность, потакали слабостям друг друга.

Я, например, всегда была страшной побрякушницей. Мимо ювелирного магазина никогда не могла пройти спокойно. «Ты революционерка и должна быть скромнее», — говорил муж. Но тем не менее, когда появлялись деньги, что-нибудь при случае покупал. Однажды привез мне из Мексики сережки, кулон и перстень с аквамарином. Это любимые мои украшения до сих пор».

Даже после смерти мужа, продолжив его дело, пани Слава называла его единственным мужчиной своей жизни и никогда не говорила о нем в прошедшем времени. «Я всегда чувствую его присутствие, советуюсь с ним, делюсь планами и впечатлениями. И чувствую, когда он поддерживает мои решения, а когда — нет. Мы, как и раньше, вместе радуемся моим победам и тому, как изменяется жизнь». Ведь, знаете, что для меня самое главное? То, что сейчас все мы живем в другой жизни, в той, где ваши дети уже представить себе не могут, что такое социализм, как и вы — что такое война, разруха, вечное ожидание ареста. И это так здорово! Как и то, что мне посчастливилось до этой эпохи дожить. Дотянуться. Прямо такое впечатление, что я уже несколько жизней прожила!»

Многие удивлялись ее энергии и оптимизму. Пани Слава даже в последние годы была потрясающим трудоголиком, во время депутатства в отпусках практически не была и всегда говорила, что лучший отдых для нее — это работа.

Свое недюжинное здоровье поясняла тем, что, видимо сказываются здоровые сельские корни плюс к этому — подвижный образ жизни. Она любила спорт, до последних дней каждое утро делала зарядку и по возможности старалась посещать бассейн. Из вредных привычек имела только одну: пристрастие к крепкому кофе, без которого не мыслила ни дня.

И «выписывала рецепт» поддержания оптимизма: «Главное — любить жизнь, не поддаваться безысходности и никогда не держать ни на кого зла».

«…Вы не представляете, как я всегда радуюсь весне! — улыбается пани Слава, завершая наш разговор, — а в своей жизни я ни о чем не жалею. Она была у меня насыщенной и интересной. И даже если бы представилась такая возможность — ничего не стала бы в ней менять».

…Тринадцатого марта 2003 года пани Славы не стало. «Ушла из жизни Женщина, а вместе с ней — эпоха» — писали газеты. А на улице вовсю звучала первая капель. Входило в силу ее любимое время года — весна.