Согласно расхожей легенде, великий итальянский композитор Джоаккино Россини в возрасте 37 лет навсегда оставил сочинение опер, потому что предпочел музыке гастрономию, к которой имел недюжинные способности. Действительно, во время жизни в Париже Россини содержал собственный ресторан, и приходившие к маэстро гости восторгались его кулинарным искусством не менее горячо, чем почитатели музыкальных сочинений Россини - ариями из его опер. Однако, по мнению некоторых специалистов, утверждать на основании этого факта, что композитор был сибаритом и решил оставить музыку исключительно из-за лени, по меньшей мере несправедливо. На такой позиции стоит и английский журналист Ричард Осборн, статья которого опубликована в последнем номере журнала «Би-би-си мьюзик».
Осборн попытался опровергнуть расхожие клише и дать более полное представление о жизни и творчестве едва ли не самого загадочного и не понятого до конца ни современниками, ни потомками композитора XIX века.
Действительно, хотя несколько арий из нескольких опер Россини на слуху у каждого, однако в целом его творчество почти не известно широкому слушателю. Все знают оперы «Севильский цирюльник», «Итальянка в Aлжире» и «Золушка». Многое же из написанного Россини осталось, что называется, за кадром. A музыка последних лет жизни композитора (он обратился к сочинению хорально-религи-озных произведений), за исключением, может быть, «Стабат матер», практически совсем не знакома широкой публике.
Впрочем, такая ситуация легко объяснима. Ранние произведения композитора отмечены необычайным блеском, легкостью и изящной иронией (противники Россини находили, однако, что это не ирония, а цинизм), в то время как последние его сочинения отличают суровость, строгость и чрезвычайная требовательность автора к простоте и чистоте произведения.
Осборн считает, что именно эта искрометная легкость ранних сочинений композитора, которая казалась современникам свойством его натуры, и обманула многих, не рассмотревших в этом любителе вина и наслаждений склонного к меланхолии, ранимого человека, всю жизнь добивавшегося моцартовского величия и так и не достигшего его. Не зря сам Россини вспоминал свои юношеские годы, когда он разучивал на клавесине произведения Моцарта, как самые счастливые в своей жизни. «Моцарт - это счастье юношеских лет, разочарование зрелости и отрада старости», - так определил свое понимание Моцарта сам итальянский композитор.
Увы, в воспоминаниях современников нашел отражение только Россини-эпикуреец, или, как полагали некоторые из них, - одаренный любитель, так и не сумевший добраться до профессиональных вершин.
Музыка Россини парадоксальна. Консерватор по натуре, классицист по образованию, он, может быть сам о том не подозревая, полностью перестроил всю итальянскую оперу. Он же одним из первых решил бороться с характерной для того времени слабой драматургической основой оперы и стал работать с серьезными либретто, привлекая для этого прекрасные образцы классической литературы. Достаточно вспомнить его оперу «Отелло». Россини первым в итальянской опере вынес на сцену трагический сюжет (что было поначалу не принято итальянцами). A пьеса Бомарше «Фигаро», которая после некоторой переработки легла в основу признанного россиниевского шедевра - «Севильского цирюльника»! Однако на протяжении последних тридцати лет своей жизни Россини уже не написал больше ни одной оперы.
Так кто же такой был Джоаккино Россини, которого можно смело назвать непризнанным гением XIX-го века?
Россини родился в небольшом городке Песаро на берегу Aдриатического моря в 1792 году в семье музыкантов. Собственно говоря, это и определило его дальнейшее будущее. Отец Джоаккино, известный в то время трубач, приложил много усилий, чтобы обучить ребенка музыке. Мать, оперная певица-сопрано, познакомила сына с техникой пения.
В 1799 году отца Россини, ярого сторонника независимости Италии, арестовывают австрийцы и на несколько лет заключают в крепость. Тогда же для мальчика начинается кочевая жизнь: матери приходится выступать на различных оперных сценах, и Джоаккино сопровождает ее в поездках.
К 14 годам, когда юный Россини поступил в консерваторию Болоньи, где когда-то преподавал его отец, он уже неплохо играл на нескольких музыкальных инструментах, принимал участие в ряде оперных спектаклей, исполняя детские роли, и был прекрасно знаком с тогдашним оперным репертуаром.
Россини оказался на редкость способным студентом и к моменту завершения обучения в консерватории довольно прилично овладел основами композиции.
Здесь же, в Болонье, он впервые познакомился с певцами, оказавшими решающее влияние на его представления об опере, - с исполнителями, найти подобных которым он потом мечтал всю жизнь: с сопрано Изабеллой Кольбран, со знаменитым в начале XIX-го века кастратом Джованни Батиста Велутти. Ко времени, когда Россини начал писать свои оперы, практика привлечения кастратов для исполнения арий исчерпала себя. Однако, как позднее вспоминал Россини, с уходом их со сцены оперное искусство лишилось чудесных интонаций, божественных нот.
Закончив в возрасте 18 лет консерваторию в Болонье, Россини попал в небольшой венецианский театр «Сан-Моисе». Как он потом вспоминал, это была идеальная площадка для начинающего композитора. Небольшая труппа, скромные выразительне средства, короткий репетиционный процесс, вынуждавший композитора работать очень быстро, и необходимость, удовлетворяя вкусам публики, сочинять легкие, запоминающиеся мелодии - все это помогло Россини отшлифовать композиционную технику, проверить свои разработки, которые он потом с успехом применил для создания «полнокровных» произведений.
Вскоре имя молодого композитора становится известным, и он получает заказ от миланского театра «Ла Скала» на создание оперы. Так появилась его опера «Пробный камень», исполнение которой вызвало настоящий фурор. Постановка ее прошла 53 раза в течение сезона.
Такой небывалый успех привел к тому, что имя Россини оказалось в одном ряду с именами известнейших композиторов. Кроме того, это позволило ему избежать призыва, которому он подлежал ввиду обязательной воинской повинности.
В 1814 году Россини получил предложение возглавить один из богатейших театров Европы - неаполитанский театр «Сан-Карло». Контракт, заключенный с тогдашним директором театра миллионером Доменико Байа, не только сулил Россини баснословные деньги, но и возлагал на него большую ответственность - ведь Байа собрал в Неаполе лучших оперных певцов. A так как в условиях контракта оговаривалось, что, кроме работы над своими операми, Россини должен будет готовить труппу к постановке других произведений - лучших образцов оперной музыки того времени, то композитору пришлось приложить все усилия, чтобы его собственные сочинения оказались достойными подобного сравнения.
Там же, в Неаполе, Россини вновь встретил Изабеллу Кольбран. Вскоре она стала его женой.
Работа в неаполитанском театре показала, насколько серьезно композитор относится к литературной основе оперы. Именно тогда в поисках новых сюжетов он прочитывает десятки, если не сотни книг, от Библии до Шекспира.
В начале 20-х годов к Россини приходит широкая международная известность. Его визит в 1822 году в Вену и пребывание зимой 23-го - 24-го годов в Лондоне чуть было не закончились переходом на королевскую (в Aнглии) или императорскую (в Австрии) службу. Однако Россини предпочел Париж. В Aнглии ему не понравился климат, в Австрии - режущий ухо немецкий язык. То ли дело Франция, Париж... Кроме того, именно в Париже находилась итальянская труппа, которая соответствовала высоким требованиям композитора к оперному вокалу.
В 1825 году, поставив к церемонии коронации Карла Десятого театрализованное «Путешествие в Реймс», в которое Россини включил несколько отрывков из своих неаполитанских опер, он завоевал сердца парижан и получил официальное приглашение возглавить Итальянскую оперную труппу в Париже. Здесь композитор создает своего «Графа Ори» и, наконец, шедевр «Гранд-опера» - оперу «Вильгельм Телль».
Здесь же, в Париже, Россини обучает певцов искусству итальянского бельканто. Его труппа по праву считалась одной из лучших в Европе.
После постановки «Виль-гельма Телля», в сентябре 1829 года, композитор возвращается в Болонью, рассчитывая пробыть там совсем недолго. Однако его отдых затянулся, а разразившаяся в следующем году во Франции революция окончательно разрушила его планы. Новый французский монарх, Луи-Филипп, разыгрывавший на первых порах роль «народного» короля, решив показать, насколько он демократичен и патриотичен, одним из первых своих указов издал указ о роспуске Итальянской оперной труппы, а заодно отменил и пожизненную пенсию композитора. (Россини добивался ее восстановления шесть лет).
Возможно, что именно это повлияло на дальнейшую жизнь Россини. Опера «Вильгельм Телль» стала его последней оперой...
Сам композитор называл причинами своего неожиданного ухода от партитур в гастрономию (Россини открыл ресторанчик, который полюбился парижанам), нездоровье, а также то, что состояние вокального искусства перестало его удовлетворять. «Я не лентяй, - писал он за год до смерти своему издателю. - Чтобы в этом убедиться, достаточно взглянуть на мои партитуры. Кроме того, за девятнадцать лет я создал 39 опер, и это говорит само за себя».
Осборн предполагает, что истинной причиной ухода композитора от сочинения музыкальных произведений стала жесточайшая обида, вызванная указом Луи-Филиппа, - удар, от которого Россини так и не оправился.
Только в последние годы, преодолев депрессию и болезнь (он страдал от последствий приобретенной в юности гонореи), уступая настояниям своей второй жены (Изабелла умерла в 1845 году), Россини вновь начал писать музыку, однако это была уже другая музыка, и вернулся в мир оперы, но этот возврат свелся лишь к советам молодым певицам да к приглядыванию за постановкой «Семирамиды», возобновленной на сцене «Гранд-опера» в 1860 году.
Современники так и не поняли, что же произошло с этим загадочным человеком, который еще подростком, после ареста отца, научился скрывать свои истинные мысли и чувства от посторонних.
13 ноября 1868 года Россини скончался. Он был первоначально похоронен на кладбище Пер Лашез, и могила его находилась наподалеку от могил Шопена, Керубини, Беллини. В 1887 году прах великого композитора с небывалыми почестями был перенесен во Флоренцию, в церковь Санта Кроче.