Как-то за несколько месяцев до своей смерти Анатолий Лупынис попросил меня найти историю его болезни и подготовить на нее рецензию. Трудно сказать, что стало причиной такой заинтересованности. Возможно, он предчувствовал свою смерть, а может, какие-то другие причины заставили его добиваться психиатрической реабилитации, чтобы над ним не тяготело клеймо шизофреника. Чрезвычайная занятость не позволила мне вовремя выполнить эту просьбу.
Чтобы были основания поставить Анатолию Лупыносу диагноз «шизофрения», необходимо проанализировать его биографию, поступки, характер, наконец, психическое и неврологическое состояние и сравнить эти данные с принятыми международными критериями шизофрении. Итак, сначала о биографических данных, достаточно хорошо описанных в биографическом справочнике «Кто есть кто в Украине» (издательство «К.І.С», Киев, 1999 год).
«Лупынис Анатолий Иванович; член исполкома УНА; Киевская городская организация «Право», председатель (с 12.1998); газета «Голос нации», корреспондент. Родился 21.07.1937 года в с. Новоалександровка Красноармейского р-на Донецкой обл., украинец, состоящий в браке, имеет троих сыновей и троих дочерей. 03.1998 — 0,6 %, 22 место среди 37 претендентов на выборах в Верховную Раду Украины. В период выборов временно не работал, член УНА. 03.1998 — кандидат в народные депутаты Украины от УНА, № 5 в списке. 1954 — после окончания СШ в г. Монастырище Черкасской обл. поступил на механико-математический факультет Киевского государственного ун-та им. Т.Шевченко. 10.1956 — арестован и осужден по ст. 54-10 УК УССР к 6 годам заключения. В 1957 — за активное участие в забастовке в 7 лагере Дубравлага повторно осужден Мордовским облсудом по статьям 58-10, 58-11, 58-14 УК РСФСР (антисоветская агитация и пропаганда, организация, контрреволюционный саботаж) к 10 годам заключения. Наказания отбывал во Владимирской закрытой тюрьме и в спецлагере особо строгого режима №10. Во время пребывания во Владимирской тюрьме был парализован — парапарез ног. Освободился в 1967. После 2-х лет лечения смог двигаться с помощью костылей и поступил на экономический факультет Украинской сельскохозяйственной академии. Устроился работать в Киевское музыкально-хоровое общество. 22-05.1971 — за выступление у памятника Т.Шевченко в Киеве был арестован. 12 лет содержался в тюрьмах и спецтюрьмах. Освободился в 1983 году. Со второй половины 80-х годов был инициатором создания ассоциации «Зеленый мир», украинского «Мемориала», член инициативной группы по созданию НРУ, член оргкомитета по подгот. 1-го съезда НРУ, член Большой Рады. 05.1990 в составе группы из 5 человек выступил с инициативой созыва Украинской межпартийной ассамблеи. На 1-й сессии Ассамблеи избран председателем исполкома. С 12.1990 — председатель политреферантуры УМА (с 1991 УНА). 07.1991 — арестован и 1,5 месяца находился под следствием по обвинению в организации массовых акций в Киеве при обсуждении ВР Украины проекта нового союзного договора и во время приезда в Киев М.Горбачева для встречи с канцлером ФРГ Г.Колем».
А вот как описывает характер и поступки Анатолия Лупыноса в книге «Война в толпе» Дмитрий Корчинский:
«Это был колоритный типаж. Впервые его арестовали в конце пятидесятых годов во время поездки на Кавказ. Ему было девятнадцать лет. Сибирские «зоны» тогда были огромны по размерам — десятки тысяч человек, среди которых хватало буйных элементов: бандеровцев, власовцев, прибалтов. Через полгода на «зоне», куда он попал, началась забастовка. Председателем забастовочного комитета старшие товарищи выдвинули Толика (решили подставить как самого молодого). Забастовку подавляли танками. Парня при этом сильно покалечили. Некоторое время он вообще не мог ходить, со временем начал передвигаться на костылях. Он пережил несколько лет принудительного кормления во время длительных голодовок. Освободился через десять лет, но ненадолго. 22 мая 1972 года на сходке у памятника Шевченко в Киеве прочитал собственное стихотворение, после чего его снова арестовали. На этот раз большую часть времени провел в психиатрических больницах. В целом отсидел двадцать три года.
Дядя Толя имел опаленное солнцем татарское лицо, носил седую бороду и длинные волосы, и если бы не избыток суетности в узеньких глазках, был бы похож на лаосского монаха. Питался кофе и сигаретным дымом. За три дня превращал новый костюм в тряпку. Был способен говорить часами и ненавидел слушать других, но при этом обладал даром общения и необходимой для мошенника способностью внушать доверие. Его можно было выбросить из самолета в любой незнакомой стране без денег и документов и через два дня встретить в кабинетах министров и президентов. Находилось все: машины, квартиры, «окна» на границах, эфирное время на телевидении. Через неделю его уже знали все и он знал всех. Он мгновенно ориентировался в ситуации и уже сам объяснял ее аборигенам, поучал и вещал с невероятным апломбом».
Многолетний председатель Киевского общества «Мемориал» Николай Лысенко рассказывает, что познакомился с А.Лупыносом в 1988 году и общался с ним непрерывно в течение недели, т.к. тот жил в его доме. Лупынис был постоянно поглощен своими делами, настойчиво их решал, шутил, пребывал в добром расположении духа. Всегда был приветлив, интересовался окружающими, последними новостями политики и общественной жизни, вечерами долго и последовательно рассказывал о своей нелегкой жизни, но никогда на нее не жаловался и не роптал на судьбу. Никаких чудачеств в его поступках и характере Николай Лысенко не замечал. Это был одновременно нестандартный человек и жизнелюб с активной позицией.
Я лично познакомился с Анатолием Ивановичем в апреле или мае 1989 года. Тогда в составе комиссии Украинского «Мемориала» я был направлен в Черкассы для рассмотрения дела об избиении А.Лупыноса. Случилось так, что Лупынис начал организовывать «зеленое» движение и, когда ехал по этим делам, в железнодорожном составе был жестоко избит «неизвестными» мужчинами. Получил повреждения различной степени тяжести, в т.ч. черепно-мозговую травму. Моей задачей было обследовать состояние здоровья Лупыноса и разобраться с адекватностью лечения. Приехав в больницу, я застал Лупыноса в добром расположении духа, хотя он жаловался на головную боль и головокружение.
В его неврологическом статусе определялась незначительная неврологическая симптоматика, как следствие травмы, но психическое состояние было совершенно нормальным. Лупынис был оптимистично настроен, шутил и улыбался, речь была последовательной, он правильно оценивал ситуацию, был подвижен, и никаких отклонений в его психическом состоянии я не обнаружил. Ни малейшего страха или тревоги за себя у него не было. Решительно настраивался на дальнейшую борьбу за развитие «неформального» демократического движения в Украине.
Когда же Лупынис стал шизофреником?
В истории болезни Анатолия Ивановича №3738, хранящейся в Киевской городской клинической психоневрологической больнице №1 (бывшая им. академика Павлова) указано, что после декламирования стихов у памятника Т.Шевченко 22.05.1971 года Лупынис был арестован и проходил судебно-психиатрическую экспертизу во Всесоюзном научно-исследовательском институте им. Сербского в Москве, где ему и была «диагностирована» шизофрения и установлена невменяемость. В связи с установлением невменяемости суд направил Лупыноса на принудительное лечение в Днепропетровскую спец. псих. больницу, где он находился до октября 1976 года, а затем с 27.10.1976 г. до апреля 1979 года — на принудительном лечении в Первой межреспубликанской специализированной психиатрической больнице МВД Казахской ССР, откуда, по распоряжению Министерства здравоохранения СССР и постановлением народного суда Талгарского района Алма-Атинской области, был переведен в Киевскую психиатрическую больницу им. академика Павлова по месту проживания для принудительного лечения в условиях «обычной» психбольницы.
В Киевской городской клинической психоневрологической больнице Лупынис находился с 8 апреля по 3 мая 1979 г. Кстати, Лупынис очень тепло рассказывал мне об этой больнице, особенно о своем враче Иване Михайловиче Вегере, который по-человечески, с пониманием относился к нему.
Но вот как описывается состояние пациента в истории болезни этой больницы (нам это важно для дальнейшего анализа диагноза «болезни»):
«Психическое состояние: за время пребывания в отделении спокойный, аккуратный. Вежлив, корректен, правильно ориентирован. Критичен к своему состоянию и поступкам. Бреда, галлюцинаций не обнаруживает. Жалоб не высказывает. С готовностью и аккуратно принимает назначенное лечение. Много занимается трудотерапией на внешних работах. Довольно общителен. Имеет правильные, положительные установки на будущее. Эмоционально уплощенный. Сон, аппетит хорошие. Соматическое состояние: правильное телосложение, удовлетворительная восстанавливаемость. Пульс 80 уд. в мин., ритмичный. АД 120/70 мм рт. ст. Тоны сердца слегка приглушенные. В легких везикулярное дыхание. Живот мягкий, безболезненный. Печень и селезенка не увеличены. Неврологическое состояние: зрачки правильной формы, равномерные, их реакции живые. Сухожильные рефлексы живые, равномерные. Чувствительность не нарушена.
Рекомендации: продлить принудительное лечение в психиатрической больнице по месту проживания с последующим снятием принудительного лечения».
Таким образом, у нас достаточно информации, чтобы соотнести симптомы «болезни» Лупыноса с принятыми международными критериями, определяющими такое психическое заболевание, как шизофрения (излагаю их в научно-популярной форме для лучшего понимания).
Нарушенное или беспорядочное мышление — больные шизофренией могут испытывать затруднения при изложении своих мыслей. Возможны проблемы при запоминании фактов и трудности при сосредоточении. Из-за этого речь больного посторонним часто кажется бессмысленной. Однако все, общавшиеся с Лупыносом, не замечали у него этих симптомов. Лупынис не отличался особой красноречивостью, но в разговоре или в выступлениях всегда выражался прямо, легко находил слова, имел хорошую память, быстро оперировал фактами.
Стойкие ошибочные убеждения — больному может казаться, что другие люди стараются причинить ему вред (мания преследования), что он обладает чрезвычайными способностями, что другие люди могут читать его мысли или что радио или телевидение присылают ему «особые» сообщения. У А.Лупыноса этих симптомов также никогда не было, в истории болезни они не отмечались. Никакой подозрительности или страха у него не было. Этот человек, наоборот, отличался пониженным уровнем страха и незаурядным мужеством, находясь на различных фронтах борьбы за демократию или против империализма.
Галлюцинации — больной может слышать несуществующие голоса, говорящие с ним. Он также может видеть воображаемые предметы, слышать их запах или считать, что у пищи какой-то необычный вкус. Подобные симптомы также никогда не наблюдались у Лупыноса и никогда и нигде не зафиксированы как в истории болезни, так и в воспоминаниях о нем друзей и знакомых.
Неприятие болезни — больной может не соглашаться с тем, что он болен. Он может отказываться от помощи, от встречи с психиатрами. У Лупыноса, наоборот, было много встреч и знакомых среди людей различных взглядов и специальностей, в частности среди психиатров. Он никогда не стеснялся рассказывать о своих мытарствах по психиатрическим больницам и о том, какие там были порядки, критически относясь к себе и другим людям.
Изменение эмоциональности и отказ от общения — эмоции могут быть уплощенными или притупленными, а могут стать преувеличенными и неконтролируемыми. Уплощение эмоций может привести к тому, что мимика становится невыразительной или не соответствует ситуации. Эмоции могут также противоречить ситуации, например плач по поводу чего-то смешного. Больной шизофренией может полностью уйти в себя, отказываясь от общения. Однако Лупынис всегда был достаточно, а возможно, и слишком эмоциональным человеком, с радостью вступал в контакты, общался, не уклонялся от дружеских встреч, имел множество друзей, знакомых, а среди них и женщин, от которых имел шестерых детей. Больной шизофренией никогда не имел бы такой широкий круг общения.
Потеря цели в жизни — больной может чувствовать себя изможденным, утратить любой интерес к жизни. Но А.Лупынис всегда имел интерес к жизни и твердую цель в ней — борьба за демократию, против тоталитаризма и империализма. Он упрямо шел к выполнению своих целей, и именно благодаря ему и многим подобным «шизофреникам» мы получили независимую Украину с довольно демократическими порядками.
Депрессия — чувство безысходности и безнадежности... Часто больной шизофренией думает, что он вел себя плохо, чем ухудшил отношения с людьми, и его не любят. Такие чувства могут привести к разговорам о самоубийстве. Но у Лупыноса никогда не было таких симптомов и черт характера. Он всегда был целенаправленным, энергичным и волевым человеком. Он никогда не чувствовал безысходности или безнадежности и всегда выходил из очень сложных ситуаций, в которых больной шизофренией просто стал бы жертвой обстоятельств.
Следовательно, если мы сравним жизнеописание Анатолия Лупыноса, его поведение, данные о состоянии его психического здоровья, то можем сразу же найти несоответствие между поставленным ему московскими психиатрами диагнозом «шизофрения» и критериями этого диагноза, принятыми во всем мире. Но ведь для советских психиатров были важны не критерии диагноза, а отношение человека к «самому прогрессивному» строю и «лично» знаете к кому.
Мы, вероятно, уже заметно выросли в понимании демократии, поскольку так запросто упечь человека в психиатрическую больницу за его политические взгляды уже невозможно. Я думаю, что для Лупыноса это самая большая награда, ведь и он немалую часть своей жизни отдал ради этого. Но что касается общественных проблем психиатрии, то в наше время очень важно не допускать злоупотреблений психиатрией из меркантильных соображений (речь идет о присвоении квартир или имущества психически больных, а иногда и здоровых людей, ведь подобные факты пока имеют место).
Следовательно, можем уверенно сказать, что Анатолий Лупынис психическим заболеванием не страдал. Хотя это не исключает своеобразность его характера. Однако это не заболевание.