Жизнь человека может измениться в одно мгновение, если изменить ему базу сравнения. Мы построили, а скорее, путешествуя по системе соблазнов, создали такую конструкцию, где база сравнения вообще отсутствует. Это обстоятельство вызывает сильный беспорядок в общественных, политических, бизнесовых и бытовых отношениях.
Права и обязанности становятся неопределенными, причем тотально. Любые трансакции приобретают необязательный характер или же их осуществление является обязательным только условно, и эти условия действуют ситуативно - при специфических субъективных обстоятельствах. Это делает взаимоотношения (коммерческие, социальные, политические, человеческие) настолько вялыми, психологически отягощающими, что они либо ослабевают, либо становятся физиологически изнурительными. От этого жизнь становится невыносимой - для всех. У такой конструкции нет выгодополучателя.
Собственность в таком институционном пространстве (а точнее - при его отсутствии) из источника прогресса превращается в ярмо.
В системе, где отсутствует четкая и стабильная база сравнения, общество пикселизуется, перестает генерировать единые подходы и оценки. В результате стратификация общества приобретает опаснейшую форму - "ниши выживания". У такой формы коммуникации есть множество недостатков, но самым плохим ее следствием является то, что общество выходит из диалога о своем будущем.
В таких условиях, с одной стороны, власть не может осуществлять своих полномочий, поскольку ожидания людей являются неопределенными, неконсолидированными, деструктивными и носят только протестный характер, не сформулированный относительно содержания. С другой - бизнес теряет союзника в диалоге с властью в виде поддержки общества.
Партийные идеологии в этих условиях распыляются, маргинализуются и так же теряют смыслы, поскольку их не генерирует общество. СМИ дезориентированы из-за отсутствия упомянутой базы сравнения. Ожидания людей - основа и смысл работы СМИ - либо "размыты", либо ограничены "нишами выживания".
Капитализм вообще и капиталы в частности в такой системе приобретают уродливый характер и становятся, скорее, бременем, чем основанием для прогресса.
Это объясняется тем, что институционной процедуры, превращающей собственность в капитал, общество не признает (общество вообще не способно к консолидированным выводам - оно распорошено по "нишам выживания"). В таких условиях любой капитал становится уязвимым - у него нет общественного признания. Общество не интересует ни его судьба, ни перспектива. Это делает капиталы (их содержание и обслуживание) коммерчески невыгодными, поскольку легитимацию, которую должно было бы обеспечить общество "автоматически", приходится "покупать" с помощью содержания политических, властных и внелегальных инструментов.
Демократия имеет множество недостатков, она "недешевая", но это единственная коммерчески удобная форма содержания капиталов (их легитимации и легализации). Она является той общей базой сравнения, дающей обществу возможность координировать свои ожидания, а человеку - конституциировать себя в обществе.
В свое время Черчилль предостерегал не путать демократию с демократами. Можно с уверенностью сказать, что здесь речь идет о единстве базы сравнения, которую участники политического процесса не "подстраивают" каждый под свое лекало.
Есть хороший анекдот о политологах. Один спрашивает у другого: "Скажи мне, что происходит?". Визави: "Сейчас я тебе все объясню", а в ответ: "Я сам тебе все объясню, ты мне скажи, что происходит?".
Чтобы ответить на вопрос политолога из анекдота, люди старшего поколения должны вспомнить, а младшего - представить себе популярный в 1960-х журнальный столик. Он имел вид треугольной капли на трех ножках.
Используя этот образ, попробуем понять механику, а точнее - статику и динамику происходящих общественных процессов. В нашей модели стойкость и развитие общественных процессов базируется на трех концептах: "имею", "могу" и "хочу". Собственно, это те три "ножки", на которых стоит "общественный столик".
Для иллюстрации производительности такой модели рассмотрим нынешний мировой кризис. Казалось бы, откуда в западных странах взяться общественным возмущениям - ведь они достигли хороших показателей благосостояния ("имею"), а с точки зрения возможностей ("могу") являются образцом. Но жестокий кризис стал привычным в этих странах. И наступил он от "хочу". Неудержимая жажда наживы привела к тому что, несмотря на все законы экономики, финансовые рынки пленили фиктивные капиталы, спекулятивные пузырьки, суррогатные деривативы. В нашей модели это означает, что ножка "хочу" перекинула "столик", который, казалось, крепко стоял на благосостоянии и возможностях.
Если попробовать в предположениях этой модели рассмотреть общественную жизнь в Украине, то нужно сильно пофантазировать, чтобы для начала представить себе такой "стол" - он хромает на все три ножки, а его столешница обшарпанная, вся в дырах, залатана кусками из разного материала.
Ножка "имею" - слабая, необтесанная, местами грубая, а кое-где - тонкая как спичка. На такую "ножку" не то, что опереться, на нее смотреть страшно. Ее надо все время "связывать" каким-то "шпагатом", "склеивать" из кусков, "залеплять одолженным пластилином". На одном конце она блестит лаком, а на втором побита шашелем.
О ножке "могу" все труднее и труднее говорить как об опоре какой-то серьезной конструкции. Эту "ножку" немилосердно "строгают", а полученные стружку и щепки прилаживают к ножке "имею". Причем самые крупные куски "лакируют", а опилки лепят "пластилином" куда попало.
Но хуже всего сложилось с ножкой "хочу". Как таковой ее нет, потому что сделана не из "имею" и "могу" (поскольку они никчемные), не из обоснованных ожиданий людей, а из популистских обещаний политиков. Эта нафантазированная "ножка" оказывается самой большой, и поэтому "стол" постоянно шатается - да так, что вот-вот опрокинется.
Если мы хотим видеть Украину "крепким столом", твердо опирающимся на землю, то должны честно и сознательно выполнить "столярную работу".
Это может казаться парадоксальным, но именно с виртуальной "ножки" "хочу" следует начинать дело. Чтобы правильно ее представить, надо сформулировать "идеологию стола". Эта идеология обеспечит главное - во-первых, сделает столешницу монолитной, а во-вторых - выровняет ножки.
Как такую идеологию (единую базу сравнения) я предложил бы христианский (этический) прагматизм, где евангельские (общечеловеческие) истины стоят впереди материальной целесообразности.
Это даст возможность правильно сформировать соотношение между законом и этикой, а затем сформулировать представление об успехе и наполнить новым содержанием "хочу". Единство (не тождественность!), целостность этих понятий в обществе и обеспечит монолитность "столешницы", в нашем случае - общества и его установок.
Правильно определенное "хочу" поможет выровнять ножку "имею".
Прагматизм в указанной идеологии будет означать, что инициатива человека раскрепощена. Закон не должен "обременять" ее, а единственным сдерживающим обстоятельством должен стать Закон моральный, который общество приняло, культивирует и уважает. Это означает, что установки морального мира должны найти свое формальное воплощение и содействовать внедрению динамического социального статуса человека. Деньги, имущество, собственность должны быть только количественной оценкой успеха, но не его целью и смыслом.
Таким образом идеология христианского (этического) прагматизма, пользуясь формализмом нашей модели, даст возможность получить крепкую "столешницу" и твердые, надежные "ножки", "растущие" и "крепнущие" в симфонии этики, закона и инициативы (общества, власти, бизнеса). Иначе мы будем обречены жить в условиях дезориентированного общества, грубой власти и зверского капитализма (без единой базы сравнения).
Попытка делать все в другой последовательности - например, сначала "имею", а потом "могу" и "хочу" или "могу", а потом - все другое, приведет к тому, что снова будем иметь калеку: если и удастся одну ножку укрепить, то другие останутся несовершенными, так как, скорее всего, именно за их счет и будет осуществляться "укрепление". Это - как "Охримова свитка". И даже если найдем баланс между "ножками", то без единой идеологии держать им окажется нечего, поскольку такая "столешница", наконец, распадется на куски растрепанной мировоззренческой немощи.
Демократия без ведущей парадигмы развития общества - это торжество люмпена, которым манипулируют от его же имени. Мы должны понимать, что сама по себе демократия никакой идеологии не создает. Идеологию предлагает обществу элита.
Толерантность является добродетелью лишь тогда, когда опирается на основы целостного морального мира. Иначе она является торжеством невежества.
Многовекторность является продуктивной как мировоззренческое средство, но только после определения цели и пути прогресса.
Именно новая идеология должна обусловить и цель, и путь ее достижения: цель - этическую, а путь - прагматический.
Человек лучше всего себя чувствует, когда живет в условиях целостного морального мира. Тогда ему удается осмыслить даже экономические проблемы и тяжелые условия жизни, и он правильно себя конституционирует в пространстве взаимоотношений. А это является предпосылкой решения экономических неурядиц, преодоления тяжелых условий жизни, формирования ответственных планов на будущее.
Если же моральный мир человека разрушен, фрагментарен, то даже при условиях относительного комфорта его жизнь становится тяжелой, человек теряет меру бытия. Как следствие - он не способен сориентироваться в прошлом, осмыслить настоящее, и, следовательно, сформировать опыт, чтобы ответственно планировать свое будущее. А, как говорил Сократ, непродуманная жизнь ничего не стоит и потому становится невыносимой.
Забота - вот единственный смысл жизни человека социального. Доброе слово и доброе дело - это механизмы реализации назначения человека мыслящего. Забота, доброе слово и доброе дело - это единственный смысл жизни человека успешного.
Целостная идеология "нашего дома", в основе которого зажиточное, самодовлеющее и стойкое домохозяйство, - это и есть первый шаг к "продуманности" нашей жизни, формированию ответа на вопрос "что происходит?" и "что делать?".
Это и должно стать единой (общей) базой сравнения для нашего общества.