В своей правозащитной деятельности я столкнулась с проблемой без вести пропавших лиц в 2012 г., когда исследовала материалы работы Сводной мобильной группы российского Комитета против пыток.
Эксперты этой общественной организации работали большей частью в Чеченской республике и в своих отчетах описывали случаи насильнических исчезновений, постоянно подчеркивая, что исчезновение человека при участии агентов государства - это не просто трагедия для их близких и родных, но и способ запугивать население, что создает атмосферу страха и неопределенности для десятков тысяч людей на годы.
Российские методы использования насильнических исчезновений для дестабилизации ситуации и борьбы с оппонентами дошли и до Украины - в 2014 г., во время Революции достоинства. Но ко мне первое осознание того, что мы будем иметь дело с системной проблемой, а значит, постоянно общаться с семьями исчезнувших, пришло в марте 2014-го. Валерий Ващук и Иван Бондарец - рабочие родом из Ровно, участники 40-й сотни "Самообороны Майдана", 7 марта 2014 г. прибыли поездом из Киева в Симферополь, где сразу были задержаны т.н. милицией совместно с "крымской самообороной". С того времени, как я получила телефонный звонок от Ирины, знакомой Ващука и Бондарца, прошло пять лет. Она просила помочь с поиском ребят в Крыму, но никому за все это время так и не удалось получить ни одной вести о судьбе Валерия и Ивана. Они - жертвы насильнического исчезновения.
Благотворительный фонд "Восток-SOS", который я возглавляю, работает с темой пропавших без вести с весны 2014 г. Психологические, финансовые, юридические вызовы, которые постигнут родственников на пути поиска их близких, могут продолжаться годы, и эти люди крайне нуждаются в посторонней помощи.
С начала конфликта более 1500 чел. зарегистрированы Международным Комитетом Красного Креста как пропавшие без вести. В 2018 г. свыше 690 сыскных дел, которые были зарегистрированы МККК, оставались открытыми. Другие цифры приводит в своем отчете Общественная организация "Мирный берег", которая тщательно документирует случаи взятия в плен, освобождения и гибели гражданских лиц и комбатантов, а также учитывает пропавших без вести. По имеющейся в их базе информации, по состоянию на 2018 г. 1288 чел. считаются без вести пропавшими.
Кто эти люди, и знаем ли мы их имена? При каких обстоятельствах они исчезли, и какие усилия прилагает государство для того, чтобы их найти? Через пять лет с начала вооруженной агрессии Российской Федерации Украина до сих пор не ведет учет пропавших без вести в связи с вооруженным конфликтом и временной оккупацией территорий. Люди и сегодня продолжают исчезать как на территориях, где правительство Украины не осуществляет своих полномочий, так и вблизи линии столкновения.
Для того чтобы сдвинуть этот вопрос с мертвой точки, после давления общественности, родственников исчезнувших, продолжительного рассмотрения и дискуссий, Верховная Рада Украины поддержала Закон "О правовом статусе лиц, пропавших без вести". Он вступил в силу 2 августа 2018 г. В законе определен ряд мероприятий, которые должно осуществить государство: сформировать Комиссию по вопросам лиц, пропавших без вести при особых обстоятельствах; запустить работу Реестра их учета; разработать порядок предоставления социальной поддержки семьям, которые находились на содержании пропавших без вести, а также регламентировать работу поисковых групп и криминализировать насильнические исчезновения.
Нормы закона отвечают ожиданиям родственников пропавших без вести, которые надеются на помощь со стороны государства. В 2018 г. Международный Комитет Красного Креста опубликовал результаты оценки нужд семей, родственники которых пропали без вести в связи с конфликтом на Востоке Украины. Согласно этим результатам, семьи ожидают от органов власти более активного поиска их родных (49%), финансовой поддержки (33), поддержки в юридических вопросах (24), а также помощи в решении административных проблем (19%).
Когда социальные работники и психологи Благотворительного фонда "Восток-SOS" общаются с клиентами - родственниками пропавших, то чаще всего приоритетной для них является необходимость знать о судьбе и местонахождении пропавшего родственника. По нашей оценке, большинство членов семей пропавших без вести нуждаются также в материальной и психологической поддержке, поскольку самое страшное - это жить в неопределенности. 38-летняя Елена уже четвертый год ждет в оккупированном Луганске мужа, исчезнувшего в 2015 году. Все, что она знает: муж вышел с работы, о чем сообщил ей по телефону по пути домой. Она не покидает оккупированную территорию, так как верит, что пока ее муж не найден убитым или мертвым, пока нет информации о том, что он покинул территорию страны, он все еще может вернуться в их квартиру на шестом этаже, и она просто должна его дождаться.
Принятый Закон "О правовом статусе лиц, пропавших без вести" должен стать прогрессивным шагом в защите прав пострадавших вследствие конфликта. Ведь им предусмотрена работа поисковых групп, которые с разрешения Комиссии по вопросам лиц, пропавших без вести при особых обстоятельствах, имеют право устанавливать контакты с юридическими и физическими лицами на временно оккупированных территориях в Донецкой и Луганской областях. Фактически это первый механизм, утвержденный на законодательном уровне, который для гуманитарных нужд позволяет контактировать с оккупированными территориями. Мы должны помнить, что ищем не только мертвых (их тела и останки), но и живых, которые могли оказаться в плену или другом месте с ограниченной возможностью сообщить о своем местонахождении близким.
Однако несмотря на принятый закон и более семи месяцев, которые прошли с момента его обнародования, Кабмин так и не смог собрать Комиссию по вопросам лиц, пропавших без вести при особых обстоятельствах, и утвердить ее положение. Комиссия должна состоять из представителей органов государственной власти, среди которых - Нацполиция, СБУ, Генпрокуратура, Минобороны, МинВОТ, ГСЧС, и представителей от Уполномоченного Верховной Рады Украины по правам человека, парламентского комитета по правам человека, Международного Комитета Красного Креста, национальных и международных организаций.
Собственно, отсутствие этой комиссии приводит к тому, что закон не работает, а родственники пропавших не получают гарантированной государством поддержки. Кабмин до сегодняшнего дня не утвердил порядок ведения Реестра лиц, пропавших без вести при особых обстоятельствах. Поэтому Минюст не может начать разработку самого реестра. Минсоцполитики из-за отсутствия информации из реестра лиц, пропавших без вести при особых обстоятельствах, отвечает отказом семьям, которые находятся на содержании исчезнувшего, в предоставлении социальной поддержки, гарантированной законом. Комиссия также должна осуществлять координацию деятельности объединений граждан, международных гуманитарных организаций, поисковых групп и людей, привлеченных к поиску лиц, пропавших без вести при особых обстоятельствах, идентификации их останков, однако и этого пока что не происходит. И хотя конечный срок для запуска комиссии Кабмином минул еще в ноябре 2018 г., по состоянию на март 2019-го можно констатировать, что Закон "О правовом статусе лиц, пропавших без вести" так и не заработал, оставшись защитой на бумаге.
Как сообщали СМИ, первый заместитель главы Верховной Рады Украины и автор закона Ирина Геращенко в феврале 2019 г. направила запрос относительно создания Комиссии по вопросам пропавших без вести в Кабмин, однако информации о реакции правительства на этот запрос пока что нет.
13 марта 2019 г. комитет Верховной Рады по правам человека, национальных меньшинств и межнациональных отношений на своем заседании заслушивал отчет от представителей центральных органов исполнительной власти о реализации Закона "О правовом статусе лиц, пропавших без вести". Но ни один представитель правительства на заседание не пришел и объяснений своего отсутствия парламентариям не предоставил. Комитет вынужден был публично обратиться к премьер-министру Украины Владимиру Гройсману с предложением провести служебное расследование относительно несвоевременной подготовки и непринятия нормативно-правовых актов на выполнение закона и безотлагательно рассмотреть и принять такие нормативные акты на заседании правительства.
Мать Юрия Ковалёва, который проходил службу в 80-й аэромобильной бригаде (7-й роте, 3-го взвода), доныне не знает о судьбе своего сына. Юрий исчез, выполняя боевое задание в Донецком аэропорту - зоне проведения антитеррористической операции. Досудебное расследование по факту безвестного исчезновения началось 16 февраля 2015 г., однако и сейчас матери неизвестно о ее статусе в уголовном производстве, не получено свидетельство потерпевшей. Кроме письменного сообщения о проведении молекулярно-биологической экспертизы, каких-либо других следственных действиях также неизвестно. Правда, однажды, в 2017-м, появилась надежда: к ней позвонил по телефону неизвестный и за вознаграждение предложил предоставить информацию о ее сыне. Но после перевода на счет обусловленной суммы обещанной информации женщина не получила. О мошенниках мать Юрия Ковалёва сообщила следователю, однако тот не предпринял никаких действий. Областной прокурор также проигнорировал жалобу матери. Расследование продолжается уже более четырех лет.
На сегодняшний день мы не знаем точного количества лиц, пропавших без вести, но точно знаем, что не менее 1288 семей ждут хоть какого-то известия о своих близких. Они хотят знать правду, какой бы жестокой и страшной она ни была. Нам понадобятся десятки лет, чтобы установить справедливость, но мы обязаны продолжать искать, как до сих пор ищут погибших во время Второй мировой войны. И государство должно в этом помочь, разделив ответственность за жизнь и боль своих граждан, пострадавших вследствие вооруженной агрессии Российской Федерации.