Таким Лиги Наций, и США ввели эмбарго на поставки ему хай-тека. Тем не менее, когда Штейнгардт уезжал в Москву, Вашингтон выдал разрешение на вывоз 70% оборудования, закупленного русскими. Караваны кораблей пошли в советские порты еще за год до начала ленд-лиза.
9 апреля 1941 года Громыко подтвердил слова посла: «Программа вооружений предусматривала доведение числа самолетов до 50 тысяч, морского флота до 650 военных кораблей, до 42 тысяч пушек, до 10 тысяч танков, до 300 тысяч пулеметов… На начало 1940 года было заключено контрактов с судостроительными фирмами… на
17 линкоров, 11 авиаматок, 54 крейсера, 203 миноносца, 146 подлодок, 30 торпедных катеров, 9 минных тральщиков, 23 тендера для гидропланов. В общей сложности речь идет о 493 новых военно-морских единицах, окончание постройки которых несомненно превратит США в самую могучую военно-морскую державу…».
Цифры говорили о том, что с таким союзником Британия непобедима. Что США уже приняли решение о полномасштабном вступлении в войну — и выбрали себе союзника. Что пакт с Гитлером становится опасным и пора готовить освободительный поход в Европу, стонущую под фашистским сапогом. Поэтому Молотов так вызывающе вел себя в Берлине. Ответ на его требования пришел 22 июня 1941 года...
К этому дню «миролюбивый» СССР сосредоточил на западе чудовищную армию. Орудий и минометов — вдвое больше, чем у немцев. Танков — в семь раз. Самолетов — вдесятеро. Нет, Сталин не боялся Гитлера — с такой-то силищей и Америкой за спиной! В мае штабы частей получили «красные пакеты» с детальными планами грядущих операций. В июне завершилась скрытая мобилизация. С середины июня пакеты стали вскрывать и приводить войска в состояние боевой готовности. И если в предположении Виктора Суворова, из шпионской шинели которого фактически вышла вся объективная историческая школа Второй мировой, о том, что Сталин готовил нападение, уже никто не сомневается, то его тезис о катастрофе, случившейся в результате неожиданного нападения Гитлера, неверен. Внезапности не было, во-первых, а во-вторых — такую мощь никакой внезапностью не сломишь! Главная причина разгрома в ином, и Марк Солонин убедительно показал и доказал это.
Да, Сталин так долго и так основательно готовился, что опоздал — Гитлер ударил первым. Но причина катастрофы не в этом, а в том, что сразу же стало ясно: Красная Армия и не умела и не хотела воевать. Танки Гудериана проходили в день по 70 километров! Бравые немецкие вояки улыбались в объективы на фоне бесконечных колонн советских пленных. Местные жители, успевшие хлебнуть сталинского социализма, встречали их цветами и тоже улыбались. И лишь вождю было не до улыбок. Его гигантская армия, готовившая бросок к Атлантике, была разбита, сдалась в плен и разбежалась.
Народная война? Но абсолютное большинство призывников Западной Украины и Белоруссии не пришли в военкоматы. Да и в моей Сталинской (Донецкой) области даже из тех немногих, кто явился по повестке, 35% затем разбежались. На Харьковщине этот процент был еще выше. Зато, по данным НКВД, в Приазовье более 150 тысяч человек изъявили желание вступить в вермахт. В окруженных под Сталинградом немецких частях числилось свыше 50 тысяч таких добровольцев — каждый пятый! Даже в 1944 году, когда исход войны был уже ясен, в вермахте их насчитывалось около 800 тысяч (по некоторым данным, более миллиона) — каждый четвертый. В этом смысле война действительно была народной: одна часть народа сражалась с другой…
Разгром приобрел ужасающие масштабы и фронт рухнул. 13 сентября — всего лишь через десять месяцев после визита Молотова в Берлин — Сталин умолял Черчилля высадить в Архангельске или провести через Иран
25 — 30 британских дивизий. На пути к Москве советских войск уже не было! Союзники всерьез опасались, что он пойдет на сепаратные переговоры с Гитлером. И такие переговоры Кремль пытался провести при посредничестве Болгарии в июле 1941 года, оговорив загодя свои гигантские территориальные потери: большую часть Украины, Белоруссию, Прибалтику… Но нацисты вошли во вкус и не хотели идти на переговоры уже с почти поверженным противником.
Спасли просторы — на Волге и Кавказе в конце 1942 г. немецкие силы попросту исчерпались, и началось мучительное освобождение, растянувшееся на три года. Отечественная война? Ею она стала лишь к 1943 году, — когда несчастный народ на собственной шкуре убедился: людоед Гитлер ничем не лучше людоеда Сталина. В итоге победа была завоевана такой страшной ценой, что казалась хуже поражения, и называть ее великой можно лишь по числу принесенных жертв. Мы за ценой не постоим, скажете вы? Зря так говорите, если цена измеряется в жизнях.
Победа? Так-то оно так, но Германия воссоединилась, а ее победитель развалился как карточный домик. Немцы провели денацификацию, а россияне все еще молятся на Сталина. Преемница и наследница СССР (далеко не самая бедная в мире страна — число российских миллиардеров в 2009-м кризисном году удвоилось!) и через 65 лет после войны не может подсчитать свои потери, разыскать и похоронить павших воинов, обеспечить горстку доживших до нынешних дней фронтовиков квартирами, рассекретить архивы — и написать наконец-то правдивую историю войны…
Освобождение Европы? Немцы до сих пор помнят его ужасы. Гитлеровское ярмо сменили на сталинское — вот и все освобождение. Советский концлагерь Бухенвальд работал до 1950 года. Те же бараки, те же методы, тысячи замученных. Именно это — нищета, репрессии и лагеря — ожидало Европу, дойди наши танки до Атлантики. Практика социализма, что гитлеровского, что советского, что кубинского, что корейского убедительно это показала.
И вот новая гримаса истории (улыбкой ее не назовешь): готовясь к юбилейному, помпезному, надрывно-патриотичному, крайне дорогостоящему (эти бы деньги — да на квартиры ветеранам) параду в честь Дня Победы, власти Москвы собирались провести также и проверку народа. На степень его незрелости и раболепия. Они хотели «украсить» улицы и площади столицы плакатами с изображением Сталина. Величайшего палача всех времен и народов! Не знаю, улыбался он с них (а то, что плакаты заготовили, не вызывает ни малейших сомнений!) или же был суров и величав, как в Петербурге, где портрете генералиссимуса оклеили трамваи, но в любом случае он до сих пор смеется над народом, который ничего не забыл — и ничему не научился.