В незабвенные советские времена с первыми робкими лучами весеннего солнца ведущие футбольные клубы страны птичьей стаей устремлялись на Черноморское побережье Кавказа. Здесь они готовились к очередному всесоюзному чемпионату. От Адлера до Анапы в течение всего марта, словно церковный колокол, раздавался перезвон футбольных мячей. Спортивные журналисты, освещавшие футбольную тематику, оттачивали здесь свои «перья», затупившиеся после холодной зимы. Излюбленной темой репортеров оставался поиск новых имен, талантливой поросли, способной в ближайшем будущем заменить именитых ветеранов. В подобном журналистском подходе был очевидный резон: почти ежедневно на слипшихся от комков грязи полях проходили контрольные матчи, в которых и появлялись совсем еще не обстрелянные в турнирных ристалищах мальчишки.
Одного из них мне довелось увидеть в 1971 году в матче ворошиловградской «Зари» и одесского «Черноморца», что проходил в Леселидзе. Поле местного стадиона не без оснований считалось одним из худших на всем Черноморском побережье. Его состояние отнюдь не улучшил затяжной дождь, прошедший накануне игры, так что практически сразу после ее начала форму футболистов «Зари» и «Черноморца» нельзя было различить. На фоне роившегося клубка игроков, занятого преимущественно выковыриванием мяча из луж, мое внимание привлек хрупкий паренек в составе одесситов. Он не принимал участия в столь бессмысленном выуживании взбухшего мяча из луж, а, сместившись к левой бровке, ожидал, когда кто-либо из партнеров передачей пригласит его к участию в игре. Получив мяч, юноша не по годам мастерски укрощал его и находил оригинальное решение для продолжения атаки «Черноморца». Несколько раз он наносил хлесткие удары с дальней дистанции, заставляя голкипера «Зари» Александра Ткаченко демонстрировать свой высокий вратарский класс.
— Кто этот чистюля? — поинтересовался я у корреспондента «Советского спорта» Валерия Березовского, ежегодно выезжавшего по весне на предсезонные сборы команд-мастеров.
— Леня Буряк, ключевой хав юношеской сборной СССР. Виктор Александрович Маслов, когда работал в Киеве, звал его в «Динамо», предлагая пройти «обкатку» в киевском дубле.
— И что?
— Парень ответил отказом. Сказал «Деду», что считает для себя более полезным проходить «обкатку» в основном составе «Черноморца»… На парня положили глаз многие тренеры. Его приглашают в «Спартак», «Динамо», «Торпедо», «Зенит», но он не спешит, — резюмировал мой московский коллега.
Спустя много лет, пребывая на пике своей популярности, заслуженный мастер спорта Леонид Буряк как-то признался:
— Из взрастившей меня Одессы я был готов переехать только в один город — Киев…
…Неисцелимая привязанность к мячу обозначилась у мальчишки с Пересыпи еще с дошкольного возраста. Вместе с ватагой своих друзей — Сережкой Михайловым, Павликом Хватковым, братьями Сашей и Володей Цындлерами, Сашей Полищуком играли вместе и порознь. Но все же чаще в одной команде, защищая в стихийных баталиях футбольную честь своего двора, улицы, района. Футбол представлялся щуплому Леньке Буряку каким-то сказочным действом, в котором ему хотелось и порой удавалось выразить свой беспокойный мальчишеский характер. В 10 лет на стареньком велосипеде с изогнутыми спицами он мчал в другой конец города к входным воротам стадиона «Черноморского пароходства», чтобы, как тогда говорили его сверстники, «проконать» вовнутрь. Почти всегда это удавалось и, примостившись где-нибудь за воротами, он с упоением следил за игрой своих кумиров — Дерябина, Молочкова, Колдакова, Фурса, а спустя пару лет спешил на футбольные спектакли с участием Лобановского, Базилевича, Каневского — киевских динамовцев, перешедших в «Черноморец».
После окончания матча Леня спешил домой на Пересыпь, чтобы там попытаться воссоздать разнообразные финты, маневры, сложные по исполнению удары, подмеченные во время посещения стадиона.
Отец Лени, Иосиф Игнатьевич, человек рабочей закалки, за увлечением сына наблюдал как бы со стороны — не поощрял, но и не препятствовал. Быть может, считал, что, повзрослев, Леонид заинтересуется чем-то иным. Но, убедившись, что «беда не проходит», поступил по-отцовски мудро: на очередной день рождения Иосиф Игнатьевич вручил сыну два объемистых свертка: в одном оказался настоящий кожаный мяч, во втором — пошитый на заказ у известного всей Одессе башмачных дел виртуоза Пуховского — бутсы. Кто не бредил в детстве футболом, тот не поймет восторга мальчишки, росшего на Пересыпи. В книге Леонида Буряка «Горячие точки поля», написанной в середине 80-х в соавторстве с журналистом Михаилом Михайловым, повествуется об этом памятном событии: «Бутсы от Пуховского — это фирма! С ними я не мог расстаться. Клал их на ночь под подушку, так и спал. Даже в школу стал надевать. Шел по улице и, словно к музыке, прислушивался к цоканью шипов по асфальту… Было неудобно, зато все видели — у меня настоящие бутсы!».
Спустя годы, когда Иосифа Игнатьевича уже не было рядом с сыном, Леня узнал, что отец не пропускал в городских турнирах ни одного матча с его участием: приходил, когда игра начиналась, уходил — за несколько минут до финального свистка — незаметно.
Ответственность за судьбу своих близких — матери и двух сестер — Леня осознал очень рано, ему шел только 15-й год. В 16 он получил свои первые заработанные футболом деньги — 30 рублей. Придя домой после тренировки, протянул матери три десятирублевые купюры: «Меня зачислили в дубль «Черноморца», вот моя первая зарплата».
Мать поверила не сразу.
Те, кто считают Буряка везунчиком, эдаким баловнем судьбы, заблуждаются. Если в чем-то в жизни ему повезло, то только в одном — во встречах с людьми, ставших и взаправду судьбоносными. Он не забыл их. Когда заходит разговор о его учителях на футбольном поле и за его пределами, Леонид Иосифович с теплотой вспоминает Валентина Блиндера, Владимира Михайлова, Матвея Черкасского, Сергея Шапошникова, Александра Севидова, Валерия Лобановского.
Сергея Иосифовича Шапошникова Леонид Иосифович считает своим «вторым отцом». Пожалуй не только потому, что тренер из «золотой плеяды 60-х» выдал ему «аттестат футбольной зрелости». Скорее, за человечность и отцовскую терпимость, с которой Шапошников, не губя его талант поспешным форсажом, год за годом лепил из него фундаментальный образ профессионала. Мудрый Шапошников наверняка знал: возмужав и оперившись, его воспитанник покинет «Черноморец». Большому кораблю — большое плавание.
Поздней осенью 1972 года, получив устные заверения тогдашнего наставника киевского «Динамо» Александра Севидова в том, что он видит в 19-летнем полузащитнике игрока основного состава прославленного клуба, Буряк принял приглашение. Расставание с городом детства далось нелегко: родной двор, друзья, школа, «Черноморец», Сергей Иосифович, мама и сестры отдалялись от «большого корабля», уходившего в «большое плавание».
Три сезона, которые Александр Севидов возглавлял динамовский клуб, напоминали полет стрелы, пущенной с вершины горы в ущелье. В год своего тренерского дебюта московский специалист уверенно привел «Динамо» в чемпионскую гавань. В следующем сезоне первенство страны выиграла «Заря», а чемпионат-73 стал триумфом ереванского «Арарата», сделавшего чемпионский и кубковый дубль. В финале Кубка СССР киевляне выпустили из своих рук хрустальную вазу буквально на последних минутах основного времени. В дополнительное — гол Иштояна поверг в уныние всю Украину. После обидного фиаско в Лужниках в «Динамо» пригласили двух молодых тренеров — Валерия Лобановского и Олега Базилевича.
Новизна в подходе к делу новых наставников проявилась с первых тренировок. Их называли моделированными, потому что каждое занятие ставило перед собой конкретную цель. Объем тренировок уменьшился. На смену ему пришли интенсивность и цикличность. В таком изнурительном режиме «Динамо» готовилось к грядущему сезону. Результаты предсезонной подготовки сказались в улучшении игры незамедлительно: в очередном чемпионате страны киевские мастера уверенно расправлялись со своими конкурентами, а осенью 1974-го начали свое победоносное шествие по европейским стадионам, закончив его завоеванием Кубка обладателей кубков в мае 1975-го.
Кем стал Лобановский в профессиональной карьере Буряка-футболиста и тренера? Пожалуй, лучше нынешнего наставника сборной Украины никто не скажет:
— Для меня Валерий Васильевич навсегда останется старшим товарищем и духовным наставником. В бытность игроком что-то воспринимал от него, что-то нет. Лобановский же всегда был последователен: и когда играл, и когда тренировал. Только сейчас я осознал, насколько мы, игроки, были ему дороги. Как он умел ненавязчиво, не нажимая на больное, заглянуть в глубь души, помочь, поддержать.
В начале 70-х мне, приехавшему из Одессы мальчишке, обещали дать в Киеве двухкомнатную квартиру. Но постоянно оттягивали с решением вопроса. Вместе с Лобановским мы зашли в «высокий кабинет». Его хозяин наотрез отказался сдержать данное слово: я чуть было не расплакался от досады — ведь обещал же… Васильич попросил меня ехать на тренировку, обещал все уладить. Я и не думал, что ему удастся это сделать. Вечером того же дня он сам зашел ко мне в комнату в старом корпусе в Конче-Заспе и как-то буднично произнес:
— Ну, держи свой ордер на квартиру. На новоселье хоть пригласишь?
С Лобановским я выиграл все, о чем мог только мечтать: звание чемпиона СССР и обладателя Кубка, Кубок кубков, Суперкубок, стал заслуженным мастером спорта. Он слепил из меня классного профессионала, долгие годы был моим неназойливым поводырем. Когда и я стал тренером, то строил свою работу на его творческих принципах.
По окончании прошлого отборочного цикла чемпионата мира Васильич сказал:
— Пришел, Леня, твой черед возглавить сборную. Будет трудно, но идти вперед надо. Сборная — не сладкий кусок пирога. Возникнут проблемы, будешь ошибаться, пробуксовывать, но не останавливайся и двигайся к поставленной цели.
P.S. 10 июля главному тренеру сборной Украины Леониду Буряку исполнилось 50 лет. Первоначально я планировал взять интервью у юбиляра. Наша беседа началась в его домашнем рабочем кабинете. На стенах развешаны памятные регалии, но взгляд выхватил три фотопортрета: отца — Иосифа Игнатьевича Буряка и двух футбольных тренеров — Сергея Иосифовича Шапошникова и Валерия Васильевича Лобановского. От запланированного интервью пришлось отказаться…