Исаакиевский собор |
Санкт-Петербург — город-тест. У кого ни спроси, каждый скажет, что поездка в Питер — прекрасная возможность проверить себя: что ты за человек, вызывал ли у тебя душевный трепет этот город с огромным количеством воды и серости, понравился ли тебе его сонный и неспешный ритм, бежали ли у тебя по спине мурашки от пронзительного северного ветра?.. Если все это было, значит, ты хороший и интеллигентный человек. Нет — ты человек нечувствительный, толстокожий и попсовый. Ну, или просто человек, нелояльный к путинскому режиму. Только в этом случае тебе можно простить нелюбовь к родному городу президента России.
Наверное, это естественно — примерять к себе окружающий мир: города, мужчин, одежду, истории... Наверное, это по-женски, по крайней мере, я делаю это постоянно. Идет ли мне город, мужчина, платье, смогла бы я с этим жить... В зависимости от ответа в сознании выстраивается определенная классификация: мои/чужие — города, мужчины, свитерки ну и так далее. Так вот, Петербург — не мой город. Красивый, просто замечательный город, но не мой. И вот почему.
Санкт-Петербург начинается с Ленинградского вокзала в Москве. Сравнить сам вокзал и пассажирскую публику, скажем, с толпой на Курском вокзале, откуда едут домой нескончаемые вереницы наших соотечественников, включительно со мной, довольно сложно. Когда идешь к вагону поезда где-то между «Красной стрелой» и такого же цвета «Экспрессом», чувствуешь себя пассажиром космического рейса, ведь через каких-то шесть часов без остановок доедешь от одной столицы к другой через страну, к обеим столицам имеющую отношение весьма условное. Денежная масса нашей северной соседки (во всяком случае так говорили мне в вагоне случайные люди, и у меня нет никакой причины им не верить) распределяется примерно так: 90% приходится на Москву, 8% на Питер и 2% на страну, включительно со столицами, хотя что там осталось!..
Надпись на вокзале пригласит вас в город-герой Ленинград, хотя мы с вами отлично знаем, что на самом деле называть Санкт-Петербург городом-героем никому в голову не придет, а города-героя Ленинграда больше нет. Этот город потерялся в своих названиях, поэтому иногда он не совсем отвечает легенде о себе, а иногда эту легенду отрицает, как Санкт-Петербург отрицает существование Ленинграда. Вроде все на месте — и крейсер «Аврора», и Смольный там же, и Кресты, известная по сериалам тюрьма с церковью во дворе, и Эрмитаж стоит, а самого города... нет. Такое складывается впечатление. То есть он есть, но продолжает жить в своем прошлом. Словно провинциальный Петербург — призрак Петербурга столичного.
Если верить в то, что у петербуржцев какой-то особый «национальный характер», то можно сказать следующее. Как и положено любой культурной столице, в Питере культивируется некоммерческость как черта характера. Из приведенных выше цифр видно: денег городу не хватает, поэтому его жители изо всех сил пытаются показать, что не очень-то и хотелось, дескать, не в деньгах счастье. Наличие этой черты местного характера, этой особенности менталитета населения великолепно демонстрируют таксисты. Один из них совсем не взял с нас денег за проезд, потому что ему просто было по пути. Другой за символическую плату предложил нам поездку по ночному Петербургу — вместе с краеведческой экскурсией и интересными историями из жизни города. Мы останавливались возле каждого памятника архитектуры, чтобы лучше их рассмотреть, останавливались возле каждого магазина, чтобы докупить пива, проехали по каждому из бесконечных и многочисленных мостов, пока их еще не развели. И все это за каких-то 200 рублей, за которые, например, в Москве таксисты не расскажут вам даже анекдот.
Еще одна неоспоримая черта жителей Петербурга — конечно, аристократичность. Это видно по официантам. Например, в отеле «Санкт-Петербург» официанты вели себя чуть ли не дерзко, так, вроде они актеры, которые только играют роль официантов. Столы они вытирали виртуозно, а вместо кофе постоянно приносили чай.
А уже обо всем известной депрессивности серого и пасмурного города на Неве, многократно воспетой и обыгранной, вроде и вспоминать лишний раз не стоит. Она есть, и подтверждение тому — питерское метро. Оно так построено, что на некоторых станциях имеются двери на платформу и нельзя видеть движения поезда, а синхронно с дверями вагона должны открываться двери на платформе. Иногда они не совпадают, тогда пассажирам приходится выскальзывать в маленькую щель, как из лифта, застрявшего между этажами. Такая конструкция метрополитена, объясняют гиды, предусматривает защиту людей от проявления суицидальных наклонностей. Другое дело, что распространяется эта защита не на все станции, а только на центральные. Возможно, такое размещение защитных конструкций подтверждено какими-то психологически-статистическими исследованиями.
Уже позже, проездом в Варшаве, слушая новости польского радио, получила возможность представить экспортный вариант образа Санкт-Петербурга и... испугаться этого города, который совсем недавно посетила. В новостях сообщалось об очередном убийстве иностранного студента, совершенное, вероятно, на почве национальной нетерпимости. По радио советовали не выходить на улицы вечером, иностранцам настоятельно рекомендовали остерегаться прогулок по Питеру в одиночестве, поскольку это опасно для жизни. Но, несмотря на предупреждение, сложно так просто отказаться от ночных экскурсий по этому романтическому городу, значительно более красивому в свете фонарей. Форпосту всей российской интеллигенции, Северной Пальмире, где устраиваются водные экскурсии по каналам. Где признаются в любви. Где отдыхают и «прогуливаются» по маршруту одноименного фильма Алексея Учителя...
Словно прислушиваясь к советам варшавского радио, подавляющее большинство питерцев спешат домой после рабочего дня. Все кафе рано закрываются, улицы, кроме центральных, погружаются во мрак, поскольку освещение на них очень плохое, а инициированная Владимиром Путиным реставрация родного города к его трехсотлетию не распространилась так уж далеко. По ночному Питеру гуляют разве что пьяные мужчины или женщины с огромными собаками. Такое впечатление, что введен комендантский час. На самом деле где-то так и есть, поскольку Питер — город военный.
По этому поводу у моей подруги-москвички Вики, которая часто бывает в Петербурге и, в конце концов, его полюбила, есть концепция, которая мне очень нравится. Вика считает Питер городом мужчин. Москва же для нее — город женский, куда со всей страны едут девушки в поисках мужчин и судьбы. А Питер — город, в который едут ребята со всей страны, потому что там очень много военных учебных заведений, разных полков и, соответственно, много солдат. Врачи (так же, как и юристы) в Петербурге тоже преимущественно военные, словом — мужское население в городе значительно преобладает.
Этот факт вызывает огромные отличия как между женщинами, так и между мужчинами двух столиц нашего северного соседа. Мужчины Питера — Мужчины с большой буквы! В отличие от московских парней, наличие у которых прописки/квартиры делает их циничными и самодовольными, а наличие вокруг провинциальных девушек, имя которым — легион, придает разборчивости и заносчивости, мужчины Питера — живое воплощение рыцарства, с присущим им подкожным уважением к женщинам. А потому и женщины Питера значительно отличаются от московских. Они красятся ярче, одеваются экстравагантнее, а кокетство их такое же естественное, как питерский туман. Поэтому противостояние Питер—Москва — эдакий вариант противостояния женского и мужского начал. Мне очень нравится эта идея. Может, она даже заслуживает отдельного исследования.
Но это только одна из возможных причин поразительного отличия между Санкт-Петербургом и Москвой, о котором вам каждый москвич расскажет не меньше, чем петербуржец, даже если вы его невооруженным глазом не заметите. Ирина Хакамада в своей книге «Sex в большой политике» указывает безошибочную дорогу к сердцу петербургских избирателей: назвать хлеб булкой, подъезд — парадным или еще лучше — надеть на встречу с избирателями шляпку. Судя по всему, именно эти кардинальные отличия питерского языка и особенности женских аксессуаров составляют основу их культурной автономности и самоидентификации.
Москвичи постоянно спорят с питерцами, постоянно их в чем-то подозревают. Если попросите москвича показать вам Питер, экскурсия получится примерно такой: «Вот, например, эта улица. Они хотели построить что-то вроде нашего Арбата, построили, но все равно никто сюда гулять не ходит...». Сомнительно только, можно ли ехать в Питер не через Москву, в смысле даже не географически-маршрутном, а в мировоззренческом, если позволите. Существует ли этот город на карте без своего огромного антипода, конкурента, без своего спутника?.. Существовал бы город-мужчина без города-женщины?.. Существовал бы свет без тени?..
Если бы Питер постоянно не сравнивали с Москвой, этот город был бы просто красивым городом. А так можем, по аналогии с известной фразой нашего экс-президента, сделать вывод: Петербург — не Москва. И это его самое первое и самое главное определение. Москвичи, имеющие большой опыт Питера (почему-то именно москвичи считаются специалистами в «питерском вопросе», так, словно туда никто больше не ездит, словно Питер — эдакая московская межсезонная «здравница нервов»), говорят, что этот город затягивает как болото, на котором оно построено и которое иногда очень плохо пахнет. Возможно, я не прошла тест на Питер именно из-за этого запаха?..