Но мы ещё дойдём до Ганга
Но мы ещё умрём в боях
Чтоб от Японии до Англии
Сияла Родина моя
Павел Коган, 1941 г.
Новая работа польско-германского историка Богдана Мусиаля «Поле боя — Германия. Сталинские военные планы против Запада» вносит немалый вклад в дискуссию о двусмысленной роли СССР на начальном этапе Второй мировой войны. На основании многих — ранее секретных — документов из московских архивов описывается планомерная подготовка Советского Союза к захвату Европы. Вопреки названию, в работе рассматриваются не конкретные военные планы СССР по захвату Германии, каковых за период с осени 1939-го по лето 1941 года Генеральный штаб Красной армии разработал как минимум пять. В центре внимания – мероприятия, осуществляемые в промышленности, вооружение РККА и политические решения кремлевского руководства в 1920—1930-х годах.
В работе приводятся протоколы совещаний политбюро ЦК и ЦК ВКП (б), высших военных инстанций Советского Союза: планы и обсуждения того, как разжигать пожар в Европе, как готовиться к «Великому освободительному походу на Запад», на кого нападать в первую очередь, на кого – во вторую. И для фанатичных большевиков-германофилов ленинской генерации, и для циничных реалистов сталинской закваски главной целью всегда оставалась Германия — самая населённая и индустриально развитая страна Европы. Её захват должен был обеспечить стратегическое превосходство на континенте и дорогу к дальнейшим завоеваниям.
Но на пути к Германии, которую во время Веймарской республики то и дело сотрясали выступления левых и правых радикалов (коммунистов и нацистов), лежала возрожденная Антантой Польша, с которой в 1920 году началась война. До настоящего времени в восточноевропейской историографии указывалось на инициативу Польши в развязывании этого конфликта. Однако в работе Б.Мусиаля приводятся убедительные документальные свидетельства того, что Юзеф Пилсудский, благодаря агентурной и технической разведке, узнал о готовящемся нападении РККА и потому нанёс упреждающий (превентивный) удар.
Поражение на Висле — как показывают приведённые в книге
аутентичные высказывания лидеров Советской России — большевики восприняли как страшную катастрофу. Наступила пауза, сопровождавшаяся попытками содействовать коммунистическим восстаниям в Эстонии, Болгарии, Германии и Китае. В 1923 г. при подготовке «германской революции», отменённой в последний момент, большевистское руководство всерьёз обсуждало вопрос о совместном с немцами нападении на Польшу. В целом все попытки инициировать коммунистические мятежи в 20-е годы провалились, и Иосиф Сталин сделал ставку — в перспективе — на военную экспансию, к которой следовало основательно подготовиться.
Перед читателем предстаёт грандиозная картина напряжения всех сил державы в деле создания самого мощного в мире военно-промышленного комплекса. В 1932-1933 гг. в СССР (Украина, Кубань, Ставрополье, Поволжье, Казахстан) разразился голод, который Б.Мусиаль называет «самым крупным преступлением против человечности в Европе в ХХ веке». Одной из причин искусственно организованного голода было стремление забрать у селян хлеб, продать его на Запад, а на полученные деньги купить оборудование для военных заводов (см. «Герои» под грифом «секретно», «ЗН», №7, 24.02.2007) Фактически уже в конце 20-х, то есть с принятием первого пятилетнего плана, в СССР началась тотальная мобилизация. К слову, в нацистской Германии она была объявлена лишь в самый разгар Второй мировой войны – в начале 1943 года.
Советские военные штабы в 20—30-х годах упорно и целеустремленно разрабатывали планы будущей войны. В частности, один из ведущих военных теоретиков РККА Михаил Тухачевский настаивал на необходимости массированного применения химического оружия. Тем более что он лично обладал «опытом», опробовав смертельное оружие на восставших крестьянах Тамбовщины в 1921 году. Предложения по производству химического оружия приняли на высшем уровне, хотя в будущем оно и не использовалось.
На оснащение армии были затрачены огромные средства. При этом уровень подготовки личного состава, да и техническое состояние РККА оставляли желать лучшего. Например, в 1930-е годы в советских ВВС только в ходе аварий погибло около тысячи пилотов и других членов экипажей самолётов. В среднем в мирное время один человек разбивался насмерть раз в три дня!
Но советское руководство упорно строило захватнические планы (империализм, но с красным флагом), стремясь использовать противоречия между капиталистическими странами. О генеральной, стратегической линии И.Сталина свидетельствует его письмо Лазарю Кагановичу от 2 сентября 1935 г.: «Старой антанты нет уже больше. Вместо неё складываются две антанты: антанта Италии и Франции, с одной стороны, и антанта Англии и Германии, с другой. Чем сильнее будет драка между ними, тем лучше для СССР. Мы можем продавать хлеб и тем и другим, чтобы они могли драться. Нам выгодно, чтобы драка у них была как можно более длительной, но без скорой победы одной над другой».
Сегодня сложно представить уровень милитаризации сталинской России. На фото: учения военизированной организации ОСОАВИАХИМ в Ленинградской области, 1937 г. (Propaganda & dreams. Photographing the 1930s in the USSR and the US. — Washington, 1999). |
В 1935—1941 гг. «наступательные» настроения всё больше и больше витали в воздухе. Член политбюро Андрей Жданов на заседании Главного военного совета Красной армии 4 июня 1941 г. заявил: «Мы стали сильнее, можем ставить более активные задачи. Войны с Польшей и Финляндией не были войнами оборонительными. Мы уже встали на путь наступательной политики... Между миром и войной — один шаг. Вот почему наша пропаганда не может быть мирной... Политика наступления была у нас и раньше. Эта политика была определена Лениным. Теперь мы лишь лозунг меняем. Мы приступили к реализации ленинского тезиса».
Отметив сильные стороны работы, остановимся и на спорных моментах. Автор утверждает, что западная историография «в большинстве своём недооценивает всемирно-историческое значение» советско-польской войны». Однако сам Б. Мусиаль даже не упоминает о следующем интересном эпизоде. В Венгрии полыхала социалистическая революция, приказ о «помощи» которой весной 1919 г.
получил Украинский фронт Красной армии. Планы Кремля были сорваны мятежом в частях Красной армии. Рассказ об этом событии мог бы не только проинформировать западного читателя о любопытном эпизоде советской истории, но и показать последовательность большевиков в стремлении осуществить мировую революцию, адептом которой был Лев Троцкий.
Из книги мы узнаём об экономических сложностях в СССР во время НЭПа, о госмонополии на водку, о проведении коллективизации и многие подробности проведения репрессий, что, впрочем, не имеет прямого отношения к теме исследования. Однако в главе «Польша — экспериментальное поле революционной борьбы» даже не упоминается о деятельности советских диверсионно-террористических групп в Западной Украине и Западной Белоруссии (Восточной Польше) в 1921–1925 гг.
В работе наблюдается постоянное попадание исследователя в «ловушку секретного источника», то есть необоснованное доверие к сведениям тайной полиции (ВЧК–НКВД) об антисоветских выступлениях. Эти документы составлялись их авторами с двумя основными целями: показать партийному руководству свою значимость (раскрыли крамолу!), а также выпросить как можно больше сил и средств в собственное распоряжение. Поэтому утверждение автора о том, что в СССР среди рабочих «доминировали антикоммунистические настроения», которые «в селе были ещё радикальней», выглядит как минимум преувеличением.
Приход Гитлера к власти в Германии, чему попустительствовал Коминтерн, Мусиаль расценивает как ошибку Сталина. Однако, если целью последнего, как указывает сам автор, было ввергнуть Европу в войну, чтобы потом её большевизировать, то лучшей кандидатуры, чем Гитлер, на роль агрессора и всеобщего пугала просто не было. Выглядит ли тогда приход к власти Гитлера просчётом коммунистов?
Описывая широкомасштабную подготовку СССР к войне в 1941 году — без преувеличения агрессивный психоз, охвативший партийный аппарат и Красную армию в мае-июне 1941 г., — автор делает вывод о том, что на лето 1941 года советское нападение не планировалось, а планировалось либо на 1942-й,
либо вообще на 1943 год. Якобы Иосиф Сталин стремился дождаться капитуляции Великобритании, чтобы остаться с Гитлером «с глазу на глаз». Однако в книге приводятся три факта, указывающие на то, что Рубикон войны был перейдён в СССР уже в конце 1940 года. В феврале 1941 года была начата подготовка к обучению в «партийной спецшколе» сотен человек из балканских стран, Чехословакии и Германии с акцентом на то, «как можно бить врага в собственной стране».
Ещё осенью 1940 года начались предварительные мероприятия по созданию в РККА польского легиона, а 4 июня 1941 года политбюро ЦК ВКП (б) приняло постановление о преобразовании 238-й стрелковой дивизии в польскую. 5 мая 1941 года в Кремле перед выпускниками военных училищ Иосиф Сталин произнес эмоциональную речь, заявляя о том, что Германия развязала войну, стремится к гегемонии, угнетает захваченные народы Европы, которые начинают восставать против неё, а также подчеркнул мощь Красной армии. В тот же день на банкете для высшего военного и политического руководства подвыпивший вождь высказался ещё более воинственно: «Проводя оборону нашей страны, мы обязаны действовать наступательным образом. От обороны перейти к политике наступательных действий. Нам необходимо перестроить наше воспитание, нашу пропаганду, агитацию, нашу печать в наступательном духе. Красная армия есть современная армия, а современная армия — армия наступательная». Представим себя на секунду на месте шефа абвера адмирала Канариса, получившего разведдонесение о хотя бы одном из этих неординарных высказываний. Какой вывод он должен был бы сделать для себя и что мог доложить Гитлеру о процессах в СССР после получения таких сведений? В Кремле не могли не понимать — после таких шагов тянуть с агрессией против Германии уже невозможно, иначе последуют упреждающие меры нацистов.
И это только факты из рецензируемой книги, которые свидетельствуют о намерении напасть на Германию летом 1941 г. За пределами работы таких опубликованных документальных сведений осталось гораздо больше.
В Красной армии Б. Мусиаль отмечает массу недостатков — в подготовке кадров, в обеспечении продовольствием и одеждой, управлении войсками, логистике, «морально-политическом» состоянии. Всё это, несомненно, было, но иногда складывается впечатление, что эти объективные сложности автор абсолютизирует. Например, в книге проигнорирован первый блицкриг ХХ века — победа советско-монгольских войск над японской армией у реки Халхин-Гол в 1939 году. Но это не так важно, куда важнее, что общая весьма эмоциональная и категоричная оценка состояния советских вооружённых сил не выглядит корректной: «...В 1941 году Красная армия к войне с таким сильным противником, как тогдашняя Германия, ни в коем случае не была подготовлена».
Неподготовленная армия войну проигрывает. Сталин же вышел победителям и захватил половину Европы, навязав «народным демократиям» тоталитарную модель развития. И победил Советский Союз вопреки абсолютно неожиданному для Кремля оборонительному характеру начавшейся схватки не на жизнь, а на смерть.