Министерство госбезопасности ГДР организовало самую эффективную в истории человечества систему шпионажа и доносов, которая охватывала всю страну. Мозгом и сердцем системы были 100 тысяч штатных сотрудников, ее легкими называли несколько миллионов «иноффициеллен митарбайтер» — неофициальных работников. Они были внедрены повсюду — на предприятия, в учреждения, школы, церковь, профсоюзы. Именно они обеспечивали контроль за умами своих соотечественников.
О принципах функционирования системы слежки в интервью журналу «Нувель обсерватер» рассказывает немецкий историк Гельмут Мюллер-Энбергс, член правительственной комиссии по изучению архивов МГБ ГДР.
— Каким образом вербовались стукачи? С помощью подкупа, угроз, шантажа?
— Стукачей в ГДР было более 6 000 000. Может показаться невероятным, но подавляющее большинство восточных немцев шпионили исключительно в силу своих политических убеждений. Стучали потому, что тем самым рассчитывали защитить витрину социализма, бастион мира, страну, в которой нет безработицы, СПИДа, иностранцев. Госбезопасность вербовала нештатных агентов главным образом среди убежденных сторонников режима.
— Играли ли какую-то роль материальные блага?
— Очень незначительную — не более чем в 10 15 процентах случаев. Рядовой доносчик обычно мог рассчитывать получить от сотрудника, на которого работал, коробку конфет ко дню рождения или букет цветов по случаю революционного праздника. Стучали, правда, чтобы получить, например, право навестить старую тетку в ФРГ, содействовать поступлению отпрыска в престижный университет или добиться повышения по службе. Но это не типичные случаи.
— Госбезопасность предпочитала пользоваться услугами мужчин или женщин?
— Мужчины составляли 80 процентов осведомителей. В тайной полиции ГДР, которая отличалась женоненавистничеством, если не ошибаюсь, не было офицеров в юбке. У женщин, полагали шефы тайной полиции, слишком независимый характер. Кстати, всемогущий министр Эрих Мильке был пуританином, не допускал и мысли о том, чтобы его сотрудник мог переспать с осведомительницей. Доносчик слепо верил курировавшему его офицеру. Он был для него и отцом, и матерью, и братом, и психиатром.
— Чем объяснить такую веру?
— Офицеров тайной полиции учили быть любезными, открытыми, раскованными, уметь слушать и оказывать любые услуги. Они внушали безграничное доверие стукачам, которые могли обсуждать с ними политику, спорт, семейные проблемы. Доносчики были убеждены, что находятся под надежной опекой и им ничто не грозит. Ну а для госбезопасности они были лишь инструментом в ее деятельности.
— Доносчикам, разумеется, приходилось принимать меры предосторожности?
— Они вели двойную жизнь. С одной стороны, дом, дети, работа. С другой — доносы, атмосфера глубокой тайны. Каждый выбирал себе кличку, которая для большинства имела немаловажное значение. Некоторые останавливали выбор на марке машины — «Лада», «Мерседес». Другие предпочитали литературных героев, скажем, Раскольникова. Любили называть себя Горбачевым, брали фамилии футбольных игроков. Не разрешалась лишь кличка Иуда.
— Насколько полезной для властей была их информация?
— Лишь малая часть. Но об этом стукач не знал. Порой ему приходилось шпионить за своими близкими многие годы, но это не давало никаких результатов. Правда, не будем забывать, что во многих случаях доносы приводили к увольнениям с работы, арестам, самоубийствам.
— Три года назад жертвы МГБ получили возможность ознакомиться со своими делами и узнать имена осведомителей. Со своей стороны, госучреждения имеют право получать сведения обо всех служащих, в отношении которых у них возникли подозрения. Похоже на чистку?
— Не совсем. После нескольких случаев, о которых много писала пресса, многие немцы стали считать, что большинство стукачей сурово наказаны. Между тем санкциям подвергся в среднем один из десяти доносчиков. Для других самое ужасное заключается в том, что им приходится держать ответ перед своими жертвами.
— Вы считаете, что надо было наказать всех?
— Трудный вопрос. Многие совершили по собственной воле чудовищные поступки. Но ведь их пастыри — офицеры госбезопасности, как правило, не пострадали. Надо ли наказывать стрелочников? Сегодня в Германии сотни тысяч бывших осведомителей живут в постоянном страхе, опасаются, что их тайное прошлое станет явью. Это создает в стране нездоровую обстановку. Надо, чтобы бывшие доносчики получили возможность во всем признаться. Видимо, это единственный путь к национальному примирению.