На карте Одессы больше нет улицы Гарибальди. Имя великого борца за независимость родной ему Италии стерто вместе с именами теоретиков коммунистического общества и большевистских практиков его построения. Что подвигнуло исполком городского Совета на этот несправедливый во всех отношениях шаг, осуществленный якобы с целью восстановления первородного названия улицы? «Надо еще доказать, что Гарибальди имел какое-то отношение к нашему городу. И к югу Украины вообще», - сказал без тени смущения автору этих строк один из гонителей имени Гарибальди. Что ж, попробуем разобраться...
«Как прекрасна была ты, «Констанца», на которой мне суждено было впервые бороздить Средиземноморье, а затем Черное море! Твои крепкие борта, стройный рангоут, просторная палуба и женский бюст на носу навсегда врезались в мою память».
Так писал сорокадвухлетний Джузеппе Гарибальди в 1849 году, приступив к своим всемирно известным мемуарам, которые четверть века тому назад заново переведены на русский язык и в сопровождении обстоятельных комментариев выпущены в серии «Литературные памятники». На одной из первых страниц воспоминаний Гарибальди свидетельствует: «Свое первое плавание я совершил в Одессу», - и дальше, как бы ограждая себя от закономерного читательского интереса к подробностям путешествия, замечает: «Такие плавания стали настолько обычными, что нет надобности описывать их».
Это невольное или вольное утаивание Гарибальди обстоятельств пребывания в Одессе привело к тому, что мы остаемся в совершенном неведении о них, как крайне мало знаем и о его плаваниях в другие порты Черноморья и Приазовья. Таганрог, скажем, хотя бы назван мемуаристом. «Во время одного плавания в Таганрог, - рассказывает он, - я повстречался с молодым лигурийцем, от которого впервые получил некоторые сведения об освободительной борьбе итальянцев». А Керчь, к примеру, он даже не упоминает. Между тем как к этому городу он, несомненно, испытывал жгучий интерес.
...Довольно давно, в поисках необходимого документа пушкинской эпохи, я углубился в указы Правительствующего сената - и вдруг обнаружил, что одним из таких указов, от 4 октября 1828 года, «Сардинским Вице-Консулом в Керчи и окрестностях сего порта» был признан некий Антон Феликс Гарибальди. Потом сообщение об этом попалось на глаза и в «Одесском вестнике» за 24 октября 1828 года. Более того, спустя четырнадцать лет, 25 февраля 1842 года та же газета писала, что «Государь Император, по положению Комитета г(оспод) Министров, Высочайше повелеть соизволил» признать Антона Гарибальди неаполитанским консулом в Керчи.
Всякое случается на белом свете: безвестный керченский Антон Гарибальди мог и не иметь ровным счетом никакого отношения к прославленному Джузеппе Гарибальди. В свободные часы я листал старые и новые издания, которые, на мой взгляд, могли снять покрова с любопытной загадки, но орешек оказался настолько крепким, что я уже отчаялся было узнать когда-либо, в какой связи пребывал представитель дипломатических служб Сардинского и Неаполитанского королевства с героем итальянского национально-освободительного движения.
Впрочем, дышал я архивной и библиотечной пылью недаром. В «Одесском вестнике», помеченном 22 июня 1846 года, нашлась некрологическая заметка, поведавшая о жизни так прочно забытого человека, что о нем напрасно спрашивать лучших отечественных знатоков старой Италии. Приведу эту публикацию целиком, ибо она является единственным у нас источником сведений об Антоне Гарибальди:
«Керчь, 11 июня 1846 года. 6-го июня, в 3 часа утра, скончался в нашем городе после кратковременной болезни старейший из пребывающих здесь иностранных консулов Антон Иванович Гарибальди, на 69-м году своей жизни.
Рожденный в Генуе от благородных родителей, он по достижении совершеннолетия служил некоторое время во флоте и потом посвятил себя занятиям торговым. Приобретя основательные познания и опытность по этой части, он решился в 1818 году, вместе со своим компаньоном Герси, переселиться на жительство и для производства коммерческих операций в Феодосию, начинавшую тогда процветать.
Однако вскоре по прибытии на место А.Гарибальди заметил некоторые неудобства в торговых предприятиях этого порта и переехал в следующем, 1819 году в Таганрог, куда перевел и дела свои. Там он в продолжение 10-ти лет занимался мирными и полезными трудами негоцианта; напоследок, в 1829 году, переселился в Керчь и был назначен со стороны своего правительства Сардинским вице-консулом.
Болезненные припадки после десятилетнего отправления этой должности заставили его отказаться от нее. По облегчении его недогугов он был определен французским консульским агентом и наконец в последние годы - вице-консулом Неаполитанского королевства. Эти две должности он нес до конца жизни, равно как и звание синдика здешней католической церкви, сооружению и благолепию коей он много содействовал.
Таким образом протекли 28 лет его жизни в пределах России, среди полезных занятий торговлею и исполнения консульских обязанностей. Деятельный, точный и честный в делах, приятный в обращении и обязательный в общежитии, он приобрел здесь уважение своих сограждан, и кончина его возбудила общее сожаление. Отпевание тела его происходило в здешнем католическом храме и потом 7-го ч(исла), в сопровождении городского начальства, иностранных консулов и многочисленного стечения граждан Керчи, было отвезено с приличными званию его почестями на общественное кладбище и там предано земле.
К.».
Необходимое звено в разорванной цепочке выявленных фактов покоилось все в том же «Одесском вестнике», на сей раз за 30 июля 1887 года. Доживавший в Херсоне свой век педагог и литератор Александр Сумароков поместил тогда в газете «Заметки о Керчи с
1829-го по 1834-й год», в которых говорится:
«С 1830 года город Керчь стал украшаться красивыми домами... Керчь, как бы ударом волшебного жезла, стала расти не по дням, а по часам... Стало умножаться народонаселение, и назначен даже Сардинский вице-консул, и кто же? - Гарибальди, это был родной дядя знаменитого Гарибальди, который в 1830 г(оду) приезжал в Керчь для свидания со своим дядею. Думал ли кто из нас, что будущая знаменитость была в стенах нашего города?»
Сумарокову можно довериться. Он в течение 1830 - 34 годов, до перевода в Одесское уездное училище, преподавал французский и итальянский языки в Керченском училище, был лично знаком с Антоном Гарибальди. Вполне возможно, что встречался он и с Джузеппе Гарибальди во время его пребывания в Керчи, хотя об этом Сумароков ничего не пишет.
Завеса над одной из тайн плаваний крупнейшего деятеля Рисорджименто по Черному морю, наконец-то, приподнялась, обрела определенную конкретику. Не исключено, что в огромных газетных пластах залегли и другие подробности путешествий Джузеппе Гарибальди в наши края...