О Татьяне Фаберже, правнучке великого ювелира, я услышал задолго до того, как представился случай с ней познакомиться лично. О ней много раз рассказывали физики. Все в один голос утверждали, что она добрый ангел ученых, попадающих на работу в ЦЕРН под Женевой. По их словам, она помогала едва ли не всем выходцам из бывшего Союза и, собственно, то, что украинским исследователям удалось пробиться в этот центр и закрепиться в нем, во многом ее заслуга. Одним она помогала советом, в иных случаях вводила в круг людей, которые могли решить проблемы исследователей, прибывающих из Украины. А поскольку ехали сюда из нашей страны чаще всего без какой-либо поддержки государства, нуждающихся в помощи было немало. Нередко ее хлебосольный дом становился для них прибежищем. А это уже подспорье в ЦЕРНе, где с местами в хостелах часто проблемы, а цены на гостиницы в Женеве просто запредельные…
«Будешь в Швейцарии, — советовали мне друзья, — обязательно зайди к этому замечательному человеку. Даже от простой беседы получишь удовольствие, да и познакомишься у нее в доме с представителями знаменитейших фамилий: князем Шереметьевым, Багратиони — это ее родственники, и еще с представителями других фамилий, будто сошедших из учебника истории».
От искусствоведов я узнал, что Татьяна Федоровна известна и в кругах людей искусства как человек, решившийся внести порядок во все те будоражащие душу слухи и домыслы о семье знаменитого ювелира. Вместе с санкт-петербургским искусствоведом Валентином Курловым на основании писем, исторических и финансовых документов она восстановила истинную историю развития и, главное, падения великой ювелирной империи, давшей миру непревзойденные шедевры. Причем пасхальные яйца Фаберже — вершина не только ювелирного искусства, но и инженерного дела. В них были встроены «секреты»: дворцы, кареты, поезда, цветы и еще бог знает что. В то время по инженерной сложности, по применению новейших технологий это были такие же высокоточные сооружения своего времени, как сегодня коллайдер под Женевой. Только в тех произведениях ко всему еще присутствовала живая душа искусства.
Надо ли удивляться, что среда ювелиров, часовщиков в последние столетия часто давала миру самых известных ученых. И кто знает, если бы не октябрьский путч, может, сегодня ЦЕРН принимал бы выдающихся физиков-ядерщиков не возле Женевы, а возле Санкт-Петербурга или Киева…
Как бы там ни было, но с каждым годом фамилия Фаберже звучит все более харизматично. Татьяну Федоровну постоянно приглашают телевизионщики США, чтобы она рассказала о своем великом деде и о том, как рождались великие шедевры. Такие телевизионные шоу дополняют знаменитые аукционы «Сотбис» и «Кристи», на которых часто выставляются изделия Фаберже. И если когда-то с легкой руки Максима Горького изделия императорского ювелира причислили к вульгарным, малоценным изделиям, создаваемым в угоду дурному вкусу коронованных особ, то нынче каждый мировой аукцион лишь подтверждает неумирающую ценность изделий с этим клеймом.
К примеру, если произведения рекордсмена по количеству и стоимости созданных картин Пабло Пикассо оцениваются в миллиард долларов, то лишь пасхальные яйца Фаберже уже догоняют эту сумму. А сколько тысяч изделий еще было выпущено под этим именем!.. Фаберже был среди провозвестников, несущих миру весть о том, что на Востоке Европы зреет новый культурный и деловой центр мира, которому по плечу создавать совершенные технические образцы, одновременно являвшиеся и высочайшими произведениями искусства.
Сразу после прибытия в Женеву я позвонил во французский городок Фернье, где жила Татьяна Федоровна. На противоположном конце провода низкий женский голос сообщил, что Фаберже у телефона. Я представился, объяснил цель своего визита в ЦЕРН и спросил: «Могу ли рассчитывать на встречу с ней в ближайшее время?» «Давайте встретимся завтра, если вам это удобно. Я заеду за вами в 11 часов утра», — предложила она.
На следующий день мы неспешно петляли на ее крохотной машине по горной дороге на склоне хребта Юры, на котором стояли новенькие коттеджи. Моя спутница объяснила, что жизнь на французской стороне границы более дешевая и дома сравнительно недорогие. Поэтому швейцарцы с охотой скупают здесь участки и строятся. Уже выросли целые улицы. Ведь до Женевы всего каких-нибудь десять километров.
Вскоре мы уже входили в ее трехэтажный дом, сложенный из огромных каменных плит. Он напоминал замок, хотя когда-то в нем жили французские крестьяне. Новая хозяйка постаралась сберечь все, что свидетельствовало о происхождении дома. У порога стояло корыто, выдолбленное из цельного камня. Оно когда-то служило для стирки. Рядом на земле сидел плюшевый ежик. «Это не для красоты, — объяснила хозяйка, — а чтобы чистить туфли после прогулок по сырой земле». Вдруг сзади меня кто-то сильно толкнул. Это оказалась огромная слепая овчарка Джипси. Существо необыкновенной доброты и контактности. Еще одно подтверждение старой истины, что животные со временем перенимают характер своих хозяев.
Внутреннее убранство дома так же свидетельствовало, что стиль кантри Татьяна Федоровна предпочитает современному модерну. Стены были украшены предметами крестьянского быта. Огромный дубовый стол окружали глубокие кресла. Все было очень удобно и основательно.
Тем не менее на стол подали изыски… тайской кухни. На закуску фиолетовые креветки. «Это специальный вид, который едят сырыми. А почему вы не едите, вам не нравится?» — спросила Татьяна Федоровна, обратив внимание на то, что я еще не притронулся к морепродуктам, а на ее тарелке уже лежит десяток креветочных хвостов…
Пришлось взять в рот мокрое, скользкое тело огромной креветки… Да, у меня в роду явно не было тайцев! Теперь нужно было проглотить креветку. Но как?.. Видимо, если добавить чего-то, подумалось мне, это сделать будет легче. Я бросил в рот ложку изумительно красивого красно-желтого салата… Только много позже я рассмотрел, что он был из мелко нарезанного перца-чили и имбиря. Создалось такое ощущение, что во рту произошел атомный взрыв. Мне показалось, что я ослеп.
— Смелый вы человек, — услышал издалека голос Татьяны, — я еще не видела, чтобы кто-то так лихо ел эту приправу в таком количестве…
Когда ко мне вернулась способность ощущать, я понял, что теперь готов к любому испытанию: к дегустации супа с индонезийскими тараканами, сваренного на чистом выхлопе чернильной жидкости каракатицы, к испытанию дегустацией молодых побегов лотоса с цветком тхоан-тхуа и прочим прелестям…
Увлечение восточной кухней на западе повсеместно. Но у Татьяны Федоровны оно носит какой-то особый оттенок. Возможно, это объясняется тем, что ее прадедушка, кроме всего прочего, был личным поставщиком двора короля Сиама — государства, ныне называемого Таиландом. Неужели ее нынешняя любовь к тайской кухне — эхо тех далеких событий?..
После окончания трапезы хозяйка удобно расположилась в кресле, вытянув ноги на специальной кушетке. Теперь можно было и поговорить.
— Татьяна Федоровна, вы очень много помогали ученым из Советского Союза, приезжающим в ЦЕРН, а позже и физикам из постсоветского пространства. Это от доброты душевной или от желания помочь родине, которая обошлась с вашими предками так жестоко?
— Да, у меня было желание помочь русским…
— Но вы помогали и украинцам…
— Когда мои предки уезжали из той страны, они не различали граждан по этому признаку. А люди, которые приезжали из Союза, действительно нуждались в помощи. Швейцария для них была очень непонятной страной. Среди прибывающих были по-настоящему талантливые исследователи. Но, к сожалению, с одним физиком присылали двух людей в штатском, которые за ним ходили по пятам. Ученых, кстати, тяготила опека, и при любом удобном случае они пытались от нее избавиться. Это было хорошо видно со стороны…
Предки Фаберже из эмигрантов-гугенотов (французские протестанты), которые были вынуждены бежать из Пикардии после отмены Нантского эдикта Людовиком ХIV. Через северную часть Германии они перебрались в Лифляндию и, наконец, в Санкт-Петербург. Густав Фаберже основал в этом городе в августе 1842 года скромную ювелирную мастерскую на Большой Морской улице.
Карл Фаберже, приняв фирму у отца, поставил дело на более широкую ногу. Он несколько раз расширял мастерскую, затем превратил ее в фабрику, на которой работало около 700 человек. Однажды (предположительно в 1883 году) Карлу Фаберже пришла креативная мысль изготовить пасхальное яйцо с секретом и предложить идею Александру III. Его величество идею одобрил, сделал заказ и пожелал получать новое яйцо ежегодно накануне Пасхи. Фаберже изготовил для императорской фамилии 50 яиц. Еще семь яиц было изготовлено для семьи Кельх.
— Если бы ваши предки остались в России, представляете, как у них сложилась бы жизнь?
— О, это очень легко представить — нас всех попросту расстреляли бы. Мой дед за год, который он провел в России после прихода большевиков, успел посидеть в тюрьме. Сидели и другие родственники. Слава Богу, некоторым удалось бежать за границу. А Лидия Картавцева — сестра жены моего деда Агафона Фаберже — была расстреляна в 1938 году только за содействие побегу.
Агафон до октябрьских событий имел виллу в Левашово (предместье Петербурга) с зимним садом, в котором росли персики и цветы, на стол гостям подавались ананасы из собственной теплицы. На даче работало редкое в то время водяное отопление и собственная электростанция. Лестница из мрамора, стеклянные потолки, комнаты-залы, выполненные в стиле различных исторических эпох. Этот дом был украшением всей округи, хотя по соседству жили известные и не бедные люди: Бенуа, художник Савицкий, академик Бруни.
Фаберже побеспокоился о том, чтобы построить специальную стальную комнату-сейф, в которой можно было бы хранить драгоценности. Слухи о различных технических ухищрениях, использованных при создании комнаты, будоражили умы. Говорили, что она способна подниматься на специальном лифте и зависать в пространстве между этажами, что к ней подведен ток, что ее стены невозможно пробить из орудия и так далее. Ну а слухи о баснословных богатствах — тоннах золота и драгоценностях, спрятанных здесь, будоражили фантазии не только кладоискателей, но и медвежатников всех мастей. Это и погубило дачу, когда революционные вихри завеяли над страной.
Утверждают, что через дачу Фаберже прошли две тысячи красноармейцев. По тому состоянию, в которое ее привели, этому можно поверить. Не передать, до какой степени была изуродована обстановка, создававшаяся лучшими художниками и дизайнерами того времени. Все картины были продырявлены штыками, обивка с мебели содрана, инкрустированные и мозаичные полы, шкафы, комоды разбиты, книги разодраны на куски. Нашли и стальную комнату. Хотя она находилась под охраной Петроградского совета и была опечатана, ее содержимое увезли по указанию Зиновьева.
Драматически сложились судьбы почти всех талантливейших людей, которых привлек для работы в своей фирме Карл Фаберже. Пример тому — судьба Альмы-Терезии Пиль-Клее родом из Финляндии. Она автор пасхального яйца, созданного в 1913 году и получившего название «Зимнее». Альма глубоко пережила трагедию «Титаника», утонувшего в этом же году, и решила воплотить «ледяную идею» в пасхальном яйце. Еще в 1910 году она разработала дизайн платиновых ювелирных изделий в виде «морозного узора». Это была уникальная технология. Неудивительно, что у таких изделий появился монопольный потребитель, который не захотел делить обладание ими еще с кем-то. Его звали Эммануил Людвигович Нобель.
Однако участие в знаменитых проектах не спасло Альму. После революции она оказалась в Финляндии, где ей предложили… место учителя рисования в провинциальной школе. Надо ли говорить, что жить знаменитой художнице пришлось крайне скромно. Тем не менее сегодня ее имя — одно из известнейших у финнов. Она буквально стала национальной героиней…
За пасхальное яйцо «Зимнее» Фаберже представил Николаю II счет в 24 648 рублей 50 копеек. Целое состояние по тем временам. Долгие годы считалось, что оно безвозвратно утеряно. И вот сенсация — яйцо появилось в Женеве на аукционе «Кристи» в 1994 году. С тех пор его продавали не раз. При этом ставились ценовые рекорды. Недавно оно было продано за 9,6 млн. долл.! И это еще далеко не предел, уверены искусствоведы…
— Швейцария для русского человека, видимо, тяжелая страна. Достоевский любил жить здесь, хотя постоянно жаловался на скуку. А каковы ваши ощущения от этой страны?
— Я родилась здесь, поэтому мне сравнивать не с чем. Хотя я фактически жила в осколке родины, перенесенном на швейцарскую землю. Когда я пошла в школу, умела говорить только на русском.
— Вы не чувствовали здесь дискриминацию?
— На нас всегда смотрели косо. Русские вычислялись по поведению — русских отличает размах. Швейцарцы более размеренны и рациональны. Но что еще характерно для нас — мы будто не рады увидеть других соотечественников, которые нам встречаются за рубежом. К примеру, евреи, китайцы, армяне, представители многих других народов бросаются сразу навстречу друг другу как братья, помогают друг другу. А у русских нет особой тяги, как нет и желания помочь сородичам за границей. Китайцам не важно, откуда другие китайцы: из континентального Китая, Тайваня, Гонконга. Они видят друг друга и бегут навстречу — им среди своих хорошо. В ЦЕРНе китайцы вместе пишут статьи, проводят время, обедают. Как это не похоже на поведение моих соотечественников. Приезжавшие из Союза физики, узнав, что я русская, поначалу сторонились меня. Они как бы ожидали какого-то подвоха.
— А вы что, не знали, что все они находились под наблюдением «недремлющего ока» компетентных органов?
— Я видела — ученым, которые приезжали из СССР, было нелегко. Среди них были очень хорошие, талантливейшие люди. Мне очень хотелось помочь, так как Швейцария для советского человека была очень непонятной и непростой страной. Хотя швейцарские физики воспринимали советских коллег достаточно тепло.
— А как вы попали в ЦЕРН?
– Я начала работу здесь по совершенно неожиданной причине, потому что знала… итальянский. В ЦЕРН всегда приезжает много итальянцев, но здесь не было человека, который знал бы язык и мог бы с ними работать. Одно время я работала в ООН вместе с моим отцом и выучила много языков.
У отца была нелегкая судьба. Когда он уехал из России, ему было 14 лет. С детства, как и многие мальчишки того времени, он собирал радиоприемники. Позже даже работал радиотехником. Но потом, видимо, дали знать о себе гены, и отец занялся ювелирным делом. Ему нетрудно было переключиться, так как он был очень способный и разносторонне одаренный человек. Работал с дядей, имевшим небольшой ювелирный бизнес в Париже, где была контора «Фаберже и Ко».
— Вашему отцу удалось достичь высот вашего прадеда?
— Что вы! У нас не было значительных денег, а без этого нельзя развернуть ювелирный бизнес, для которого нужны и драгоценные металлы, и бриллианты, и камни. Кроме того, в этом деле нельзя обойтись без высокоточного оборудования, помещений и т.д. К сожалению, одолжить в банках необходимую сумму нам, русским эмигрантам, было непросто. Особенно, если учесть, что и паспорта швейцарского подданного у отца никогда не было. Он жил по так называемому Нансеновскому паспорту. В общем, при таких начальных условиях не имело смысла и стартовать. А после войны стало еще тяжелее. Пришлось даже продать права на фирменный знак прадеда «Фаберже». Так что теперь я к фамильной марке юридически не имею никакого отношения…
— Но это наверняка были серьезные деньги, которые позволили вам поправить материальные дела?
— Увы, это были смешные копейки. Сейчас эту марку уже несколько раз перекупали за очень большие деньги…
— Татьяна Федоровна, вы родились в Швейцарии и, естественно, сразу получили паспорт?
— Ничего подобного! Пришлось приложить немало усилий, уплатить немалые сборы. Денег, к сожалению, у меня на все это не было. Кроме того, я не особенно и хотела получать швейцарский паспорт. Только когда я узнала, что моя знакомая, работавшая в ЦЕРНе, не имея швейцарского подданства, так и не получила пенсии, это подтолкнуло меня активно заняться его получением. Кроме того, паспорт давал то преимущество, что не нужно было долго оформлять документы при получении иностранной визы. Я стала гражданкой Швейцарии лишь в 1970 году.
— Вы сейчас, кроме всего прочего, известный искусствовед. Как вас потянуло на эти исследования?
— С возрастом захотелось больше узнать о своих предках, о том, чем они занимались в России. С искусствоведом Валентином Скурловым я занялась изучением истории фамилии Фаберже. Случилось это уже после перестройки…
Карл Фаберже достиг таких высот, потому что понял, как нужно организовать творческий коллектив. Он предоставил членам своей команды полную свободу в выборе сюжетов и в самой работе. Это позволило появиться множеству звезд мировой величины: эмальеры, резчики по камню, дереву, мастера литья, высокопрофессиональные скульпторы возглавили отдельные направления. Так собрался мощный международный коллектив. Может, в чем-то он напоминал сегодняшний научный коллектив в ЦЕРНе.
Неудивительно, что как только по разрешению императрицы пасхальные яйца были выставлены на Всемирной выставке в Париже в 1900 г., они вызвали фурор, получили высшую награду. К.Фаберже сразу же приобрел широчайшую известность и клиентуру не только в Париже и Европе, но и в Америке, в Азии. Купец I-й гильдии, придворный ювелир высочайшего двора, стал поставщиком короля шведского и норвежского, английского королевского дома, ювелиром и эмальером сиамского короля. Знать со всего мира стала постоянными клиентами его фирмы. Во время официальных визитов иностранные монархи непременно посещали магазин фирмы Фаберже в Петербурге и увозили отсюда что-нибудь на память.
Фирма имела филиалы в Москве, Одессе (магазин с 1900 года, мастерская с 1903 года), в Киеве (1905 —1910 гг., магазин и мастерские по ул. Крещатик, 27. Правда, нумерация домов в то время была другой, и магазин находился с противоположной стороны главной улицы Киева)…
Стоп!.. А почему в нашем городе магазин и мастерские просуществовали всего пять лет и исчезли на пике известности мастера? И это в то время, когда все другие его филиалы процветали…
— Среди множества магазинов Фаберже, которые были открыты по всей России и даже за рубежом, все успешно работали до октябрьского путча, и только один из них, открытый в Киеве, просуществовал лишь пять лет. Почему?
— Дело в том, что в Киеве очень быстро развивал свое производство Иосиф Маршак. Это был великий мастер и, видимо, в одном городе двум магазинам было тесно. Во всяком случае, в Одессе магазин Фаберже существовал очень долго…
Хотя сегодня о достижениях И.Маршака в Украине говорят не часто, за его изделиями гоняются антиквары всего мира, а его вещи продаются только на самых дорогих аукционах. Их мало. Тем не менее недавно на продажу был выставлен великолепный изумрудный гарнитур с инвентарным номером фирмы, превышающим 40 тысяч. Где же остальные?
Иосиф Маршак — начал простым ремесленником в собственной ювелирной мастерской, позже ставшей фабрикой ювелирных изделий. Она была переведена с Подола — традиционного места мелких лавочников и ремесленников — на Крещатик. Здесь работало более 40 человек. Это было время, когда собственным трудом можно было добиться очень многого. Правда, исследователи ломают голову, почему Иосифу Абрамовичу не удалось получить звание поставщика императорского двора? Есть версия, что ему помешала неблагонадежность — он якобы финансировал деятельность… нет, не большевиков и не бомбистов-эсэров, а весьма приличных конституционных демократов. И все же!
О послереволюционной судьбе фирмы И.Маршака ходит много легенд. Наиболее надежная версия позволяет утверждать, что эта семья проявила дальновидность в оценке перспектив развития политической ситуации в стране. Сыновья Иосифа Маршака не стали ждать, пока большевики потерпят поражение. Они переправили имущество в Париж и основали там успешное ювелирное дело. Уже в 20—30-х годах фирма Маршака наряду с Картье и Бушероном занимала прочные позиции в пятерке крупнейших европейских ювелирных домов. Однако война, фашизм, лихолетье достали и этих замечательных предпринимателей и ювелиров. В 1940 году фирма прекратила свое существование. Известно только, что сыновья Иосифа дружили в эмиграции с сыновьями Карла…
— Вы были в Москве, встречались с Юрием Лужковым. Он предлагал вам помощь, обещал помочь вернуть что-нибудь из имущества, которое было экспроприировано?
— Нет. У них интерес ко мне был только до того момента, когда поняли, что у меня денег нет…
— Вы собираетесь еще раз побывать в Москве и продолжить выяснение отношений с наследниками советской власти?
— Нет…
Мы стояли с Татьяной Федоровной на берегу речушки, протекающей по краю ее небольшого сада. Через речушку проложен мостик, опирающийся на бетонную сваю.
— Зачем такая мощная свая? — удивился я.
— Вы не представляете, какой становится эта речушка во время дождей в горах. Она все сносит на своем пути. Вода почти полностью заливает мост. Кстати, его собственноручно построили физики, которые гостили у меня. Сказали, что в знак благодарности за мою помощь им…
Во время Первой мировой войны материальное положение фирмы Фаберже резко ухудшилось. Карл Фаберже вынужден был лично обращаться к Александру Керенскому, чтобы в марте 1917 года передать яйцо императору, находящемуся под стражей, и получить оплату. Как писал в письме К.Фаберже, «моя фирма почти целиком переведена на выполнение заказов для нужд фронта. В настоящее время Московский механический завод исполняет большой заказ Главного Артиллерийского Управления на
2 000 000 латунных артиллерийских втулок типа 1915 года…
Поскольку все эти работы пока не оплачены, я испытываю значительные трудности. На моем Московском механическом заводе рабочие не получают оплату с января месяца, чем не преминули уже воспользоваться агитаторы. Разрушительное настроение растет так быстро, что если не выплатить деньги сейчас, завтра фабрика уже станет, и военные заказы исполнять будет некому.
Чтобы платить рабочим, я вынужден исполнять ранее принятые заказы. Один такой заказ 1916 года уже выполнен. Это заказ Его Императорского Величества на изготовление к Пасхе 1917 года нескольких костяных и каменных зверьков.
Ввиду того, что даже оплата таких недорогих изделий для меня является существенной, прошу Вашего соизволения произвести вручение этого заказа Николаю Александровичу Романову.
Вместе со зверьками для бывшего царя мной изготовлено совсем простое пасхальное яйцо, без роскоши. Оно карельской березы с маленькими ободами из золота. Внутри яйца находится простой механический слоник на счастье.
Обращаюсь к вам с покорнейшей просьбой не отказать вручить это пасхальное яйцо вместе с фигурками зверьков».
Мотивы отказа Керенского понять несложно. Тем не менее сохранилась подпись о полной оплате этого счета, а значит, и о вручении царю — тот оплачивал заказ только после вручения. Как это удалось, когда царь уже находился под арестом?..
К.Фаберже, поняв что дальше жить в этой стране невозможно, сначала эмигрировал в Ригу, чтобы быть поближе к Петербургу. Он еще надеялся вернуться. Но когда большевики захватили этот город, бежал с друзьями в Германию. Когда и там началась революция, пришлось перебраться в Висбаден. Он повторил путь, который прошли по Европе его предки гугеноты. Фактически так Карл Фаберже возвращался на родину своих предков. Но в Европе он чувствовал себя отвратительно. Старел буквально на глазах. Чуть легче стало, когда жена и сын Евгений перевезли его в Лозанну. Здесь здоровье немного поправилось.
Но для активного трудоголика жизнь без любимой работы была наказанием. Близкие нередко слышали от него: «Это уже не жизнь, когда я не могу работать и приносить пользу». Ему — создателю процветающего ювелирного предприятия, добившегося признания во всем мире, — было невыносимо наблюдать, как дело жизни было растоптано с бессмысленной жестокостью.
«Так жить нет смысла», — все чаще звучало из его уст. Он скончался тихо, без страданий рано утром в возрасте 74 лет. Его тело было кремировано в Лозанне под звуки любимой мессы Бетховена. Прах позже был перевезен сыном Евгением в Канн и похоронен в могилу жены…
Когда мы выехали из Фернье, уже стемнело. Татьяна Федоровна отвезла меня к отелю. Она явно устала. Это чувствовалось по тому, с каким трудом вела машину, часто нарушала правила, ехала на красный свет. На следующий день я узнал, что она вскоре ложится на операцию. Тем не менее за все время встречи Татьяна Федоровна ни словом не обмолвилась о своих проблемах.
Только прощаясь, я вспомнил, что со мной фотоаппарат, которым не сделал ни единого снимка. Быстро вытащил камеру и снял Татьяну Фаберже за рулем машины. Чувство глубочайшей вины за собственную неповоротливость, за чугунную безжалостность истории, за наше вечное неумение оценить замечательных людей не оставляло меня. Кому мешали в стране эти талантливейшие, патриотически настроенные потомки французов, которые даже вернувшись на земли предков, так и остались глубоко русскими людьми?..